( Не)чаянная дочь для магната - Юлия Крынская Страница 61

Думаю, к Светке Максимус в этот день не пошёл. Я на подкашивающихся ногах явилась домой под вечер и закрылась в своей комнате. Мне казалось, я сделала нечто постыдное, но мне не хотелось смывать с себя следы поцелуев Максимуса. Утром я сказалась родителям больной и не пошла в школу. От Максимуса пришло сообщение: «Решила задвинуть шарагу?» Я не ответила. К полудню прилетело ещё три сообщения:

«Выйдешь вечером?»

«ТЫ ТАМ ВООБЩЕ ЖИВА?»

«Не придёшь на форум завтра, убью».

Неделю я не выходила из дома, родителям сказала, что с Максимусом поссорилась. Мама забрала в школе мой дневник с оценками и держала у дверей квартиры оборону. Максимус приходил трижды. Так и не ответив ни на один его звонок, я уехала к бабушке в деревню.

— А ты стратег. Я думал Маруся в меня такая продуманная, — Фрол вытягивается рядом со мной. — И что было потом?

— А потом не было ничего. На последнем родительском собрании родители заполняли таблицу, куда отправляют чадушек на лето. Максимус раздобыл эту бумажку, свистнул ключи от мотоцикла у своего старшего брата и оставил записку: «Поехал извиняться перед Марго». На шоссе Максимус попал в грозовой фронт, не справился с управлением и улетел на встречную полосу под колёса иномарки. Когда приехала «скорая» Максимусу уже ничем нельзя было помочь. Я приехала на похороны, но его мать прогнала меня. Последний год мне пришлось доучиваться в другой школе. Все бывшие друзья, поголовно обвинили меня в смерти Максимуса. Но попросила я перевести меня не из-за гонений. Я сама считала себя виноватой, а каждый угол в школе, каждый кабинет напоминал мне о моей первой, так поздно понятой любви.

— Лапуля моя, — Фрол обнимает меня и покрывает поцелуями, залитое слезами, лицо. — Прости, что заставил тебя вытащить всё это наружу.

— Я, наверное, показалась тебе странной и легкодоступной тогда, — всхлипываю я. — Но в тебе я сразу увидела Максимуса. А потом безоглядно влюбилась в тебя самого.

Глава 41

Фрол.

— У тебя лёгкая рука, Марго, — я ничуть не лукавлю, впрочем, это может ты просто обезбол грамотно вколола. — А ты в какой больничке работаешь?

— Я ещё учусь, — цедишь ты, ловко орудуя в ране. — Костя, пинцет!

— В первом меде? Серёга говорил, что ты студентка с Божьим даром.

— Какой Серёга? В ветеринарной академии я учусь, — ты извлекаешь из моей руки пулю и показываешь мне. — Оставить на память?

— Если только на память о тебе, — мне удаётся задержать твой взгляд на себе, и я не могу понять, что за боль таится в бездонных, серых, как дождливый рассвет, глазах.

— Это лишнее, — ты бросаешь пулю в лоток, и она с противным металлическим клацаньем ударяется о дно. — Костя, чистим!

Я смотрю с каким старанием ты накладываешь мне швы и задумываюсь о полном несоответствии твоего внешнего вида внутреннему содержанию. Это всё равно, если бы тюрьму разрисовали в ромашку. Мне улетать в Италию, а я всё больше хочу остаться дома. Душа болит за Руслана, сердце начинает стучать сильнее при мыслях о тебе.

— Через неделю снимем, — ты бросаешь иглу в лоток, туда же отправляется зажим. Снимаешь перчатки. — Костя, забинтуй парня и прибери здесь, а я пойду чайник поставлю и бутербродов настругаю.

Я провожаю взглядом твою стройную фигурку, и мне безумно хочется, чтобы ты покормила меня со своих рук. А ещё мне хочется, чтобы Костя ушёл. С нетерпением жду, пока он перевяжет мне плечо и лезу в задний карман штанов за портмоне.

— Я хочу остаться вдвоём с Марго, — заявляю ему негромко, но без обиняков. Достаю несколько купюр сверх того, что условлено за ваши с Костей услуги. Обвожу взглядом единственную комнату явно съёмной халупы и добавляю. — Отвёз бы девушку к себе, да рука онемевшая. За руль не сяду сегодня больше.

— Так Маргоша и поедет с тобой, раскатал губу, — Костя возвращает мне лишние деньги, делит оставшиеся пополам и убирает свою долю к себе в карман. — А здесь она так и так останется. Мало ли, что с тобой случится. Мне завтра рано утром кровь из носа нужно во Пскове быть. Выставка у собаки.

— И ты так спокойно с незнакомым пацаном свою напарницу оставляешь?

— Во-превых, тебя Серёга рекомендовал, — пожимает плечами Костик и добавляет, краснея. — А во-вторых, я тебя узнал сразу. Фанатею по футболу с детства.

— М-да, — вздыхаю тяжело, — меньше всего предполагал с утра, что так карта ляжет. Спасибо тебе, Костя.

Входишь ты с подносом в руках, и от аромата докторской колбасы рот наполняется слюной. Костя поднимается, забирая со стола лоток и пелёнку с окровавленными марлевыми тампонами.

— Марго, я в стерилизатор всё закину и поеду. Послезавтра вечером тебя сменю, — он оборачивается ко мне и подмигивает. — Надеюсь, вы не поссоритесь.

— А раскладушка где? — оглядываешь ты комнату.

— Слушай, хозяева приезжали и забрали, — Костя протискивается мимо тебя в коридор.

— Так мне в кресле что ли спать две ночи? — ты проходишь в комнату и смотришь на единственный диван, где я, мысленно снимая с тебя одежду, лежу довольный. На лице же у меня выражение узника совести:

— Я подвинусь. Или можем лечь валетом. — В голове наш валет мне представляется совсем иначе.

Ты ставишь поднос на стол и спрашиваешь:

— Что за деньги?

— Твоя доля, как я понимаю.

— Хорошо, разберёмся. — Ты убираешь свою выручку, размером со среднюю месячную зарплату служащего в сумку и садишься снова рядом со мной. — Чай сладкий и бутик будешь? Надо силы восстановить.

— Буду, — мурлычу я.

— Садись.

— Не могу, — вру, напуская на себя вид самого больного в мире Карлсона. — Голова кружится. Покорми меня, пожалуйста.

Ты с подозрением смотришь на меня. Я пытаюсь приподняться и с тихим стоном закусываю губу.

— Лежи уже, — качаешь головой и разливаешь по чашкам крепкий чай. — Сахар кладу? Тебе нужно сейчас немного.

— Клади, — мне нравится следить за движениями твоих рук, поворотом головы, взмахом ресниц.

Последний раз меня кормили в глубоком детстве. Я так голоден, что готов откусить бутерброд у тебя вместе с руками, но сдерживаюсь. Веду себя скромно и нерешительно,