Жена для двоих - Екатерина Янова Страница 61

— Так что? Двойка?

— Нет. Тройка.

— По какому предмету?

— По рисованию.

— По рисованию? Опять? И чего ж ты там такого нарисовал?

С рисованием у нас плохо, впрочем, как и с почерком. Весь в меня!

— Ну, мы рисовали узоры на тарелочках, и учитель сказала, что моей тарелкой только людей пугать, — вздыхает.

— Ничего. Прорвемся! В жизни и без рисования прожить можно!

В учителя им попалась вредная принципиальная бабка, по мнению которой рисование — главный в жизни предмет. Оно прививает ребёнку эстетический вкус, а без него человек — не человек. Встречались мы уже с ней. Беседовали. Главное, по остальным предметам учителя хвалят Даньку, эта же крыса сжирает ребёнка. Надо к ней с другим подходом, видимо. С чувством "прекрасного" подойти. Например, сухого полусладкого.

— Ладно, сына, не переживай, — треплю его по непослушным волосам. — Я сам с мамой поговорю. Где они, кстати.

— В спальне у Лерки. Она там чего-то опять бунтует.

Хорошо, иду искать моих девочек. Слышу жаркий спор из детской.

— Привет, принцессы мои!

— Пливет! — отвечает надутая Лерка.

— Так! Опять брови упали? Что случилось?

— Ой, — отмахивается Яся. — Лучше не спрашивай. Принцесса придумала новую блажь. Не хочет лекарства пить.

— Не хочу! Они голькие! И болеть не хочу! — бунтует малявка.

— Чтобы не болеть, нужно одеваться тепло. А не бегать по морозу без шарфика, — щелкаю ее по носу.

— А я не хочу шалфик! Я на моле хочу! — топает ногой.

— Ничего себе запросы. На море сейчас тоже холодно.

— Даже в Афлике? — недоверчиво.

— Африка далеко. И там гориллы, злые крокодилы, ты же помнишь?

— Я их не боюсь! Зато там без шалфика ходить можно! Вези меня на моле, папа! Сечасжи! — сердито топает ногой. Синичка угорает. Я немного растерян.

— Яся, она мне кого-то слишком сильно напоминает! Как так можно? И как с этим бороться?

— Когда-то кое-кого ты обещал ремнем воспитать, — припоминает она наши молодые годы.

— Да, было дело. Думаешь, пора переходить к таким мерам?

— Не знаю, тебе виднее.

Легко сказать. А как исполнить? Эта маленькая злючка потом возненавидит меня и будет отрываться неизвестно сколько. Характер у нас — просто жесть. Если маленькая козявка что-то вбила в свою маленькую головку — все! Просто триндец. Не сдвинуть с места. Никакие уговоры не действуют, уловки. Бесполезно. Проще сразу сделать, как она хочет, чем воевать с этой козой. Я уже давно понял, в нашей семье воспитывает всех Лера. Мы все только служим принцессе.

— Папа, иди, собилайся на моле! — выдаёт повелительным тоном. — А я пока Балсика одену.

Барсик — это её плюшевый кот. Затасканный, но любимый. Без него мы никуда.

— А Барсик точно в Африку хочет?

— Точно!

— Ты не боишься крокодилов, а он-то боится!

— Я его защищу.

— Хорошо. А подарок на новый год тогда мимо тебя? — выдвигаю самый весомый аргумент.

— Пусть Дед Молоз под ёлку положит. Я ему в письме так и напишу!

— Нет. Это так не работает. Это же волшебство. Раз тебя не будет, то и волшебства не будет.

— Пусть тогда в Афлику подалки несёт! — категорично.

— Куда? Под пальму?

— Да! Под пальму!

— Так там же жарко. Дед Мороз растает! — задумывается.

— Точно растает?

— Точно.

— Ладно, — вздыхает. — Подождём. Сколько до Нового года, мама?

— Две недели.

— Это много?

— Нет.

— Холошо. Потелплю. Но после плаздника — слазу в Афлику.

— Капец. Надо майору её отправить. Пусть научит его командовать.

— Это Лера может, — смеётся Синичка.

— Мы сегодня ужинать будем? Я жутко голодный, — целую мою любимую жену.

— Пойдём. Клавдия Ивановна там пирог испекла.

Ужин проходит шумно. В гости приезжает тётя Женя. С нами за столом мой тесть и его новоиспеченная супруга — Клавочка.

Да, та самая, которая ухаживала за ним в больнице. Как говорит теперь сам Истомин, глаза его стали видеть хуже, и это хорошо. Потому что главное видят не глаза, а сердце. И только теперь он стал зрячим.

Живём мы все вместе в большом доме Истоминых. Данил Сергеевич за эти годы поправил здоровье. Ходит с тростью, но уверенно. Фирму он вернул, дела наладил. Мы с Синичкой помогаем по мере возможности. Хотя основная моя работа все же в отделе Серёги.

Всяко бывает у нас. Шумно, весело, скандально. Но самое главное — мы семья. Крепкая, любящая. И дом ожил теперь. Как будто столько лет ждал криков детей, шума дружных голосов, тепла родных сердец рядом.

Каждый пришёл к этому своим нелегким путем, и каждый теперь ценит это тепло и домашний уют как самый ценный дар.

На моих коленях сидит оттаявшая маленькая принцесса — уплетает киндер, рядом — Синичка. Напротив довольный Данька, который рассказывает тёте Жене о друзьях в школе. Во главе стола Истомин держит за руку свою Клавочку. Хорошо. Это настоящее счастье. Улыбаюсь…

И тут раздаётся громогласный детский голос:

— Я передумала! Не хочу новый год! Хочу в Афлику! Сечасжи!

Конец