Я тебе (не) подхожу (СИ) - Ольга Белозубова Страница 62

Я останавливаюсь, чтобы перехватить купленный тортик в другую руку. Да, он потянул на бомльшую сумму, чем я рассчитывала, но праздник есть праздник. Тем более тетя давно мечтает о «Чизкейке», но сама не купит точно.

«Хочется — перехочется, Лисеныш, — вынесла суровый вердикт своему желанию она. — Лучше отложим на счет».

Нет уж. Иногда можно. Да и, признаться честно, я просто буду рада хоть немножечко ее побаловать. В конечном счете, это из-за меня она себе во многом отказывает.

Знаю, тетя меня пожурит за ненужную трату. Но я представляю, как после этого она отправит себе в рот ложечку любимейшего десерта, как блаженно прищурится, причмокнет от удовольствия и довольно улыбнется. Нет, я все сделала верно, оно того стоит.

— Ох! — чувствую резкий пинок под ребра, их будто распирает, и я встаю как вкопанная, наклоняюсь немного вперед.

Это сынок выказывает свою поддержку. Или порицание? Решаю остановиться на поддержке. Он вообще в последние недели жутко активен, проверяет свои силы, то и дело норовит пообщаться со мной, пиная то тут, то там. Будущий футболист, не иначе.

А может, ему просто надоело сидеть внутри и он торопится наружу? Нет, рано, до родов еще два месяца.

Интересно, на кого будет похож мой мальчик?

«На Назара» — будто сам собой всплывает в голове ответ.

Ой нет, достаточно того, что мое глупое сердце и такая же голова до сих пор не могут избавиться от его образа. Встреться я с ним еще раз, наверное, не сдержалась бы, поколотила как грушу, высказала наболевшее… О, сколько раз я беседовала с ним про себя! И не сосчитать.

А еще я часто вспоминаю наш последний разговор. Мне тогда на секундочку почудилось, будто в тот момент, когда я сказала, что ребенок не его, в его взгляде промелькнуло разочарование.

Нет, точно показалось. Ведь месяц идет за месяцем, но Назар и не думает появляться. Ребенок ему не нужен. И слава богу.

Я подхожу к дому и сразу вижу тетину машину и ее саму возле багажника. Она выгружает продукты, за которыми ездила в гипермаркет.

— Давай помогу, — подхожу к ней я, пряча торт за спиной.

— Вот еще, — фыркает тетя и качает головой. — Тебе нельзя таскать тяжести.

В итоге она так и не разрешает себе помочь, и я недовольно пыхчу про себя и поднимаюсь за ней. Могла бы дать что-нибудь легкое.

Зато тортик не заметила.

Тетя бренчит ключами и открывает дверь, а в следующую секунду восклицает:

— Твою мать!

И продолжает сыпать гневными многоэтажными ругательствами, которым позавидовал бы любой филолог.

Мне кажется или меня обдает жаром из квартиры?

Я привстаю на цыпочки и заглядываю через тетино плечо. И пораженно охаю.

Паркет в коридоре залит водой и вздулся, зеркало запотело. Боюсь предположить. Что это вообще такое? Нас затопили? Или… это мы?

О нет!

Глаза наливаются слезами, и я дрожащими губами лепечу:

— Те-е-еть…

Та поворачивается ко мне с растерянным видом, но тут же берет себя в руки и твердо заявляет:

— Так, не реви, разберемся. Стой тут.

Она как есть в куртке и обуви несется в ванную, вылетает оттуда и исчезает в кухне.

Я снова слышу приглушенные ругательства.

Наконец она возвращается и скорбно сообщает:

— Лопнул шланг на горячую воду. Я перекрыла кран, но…

Я как-то без слов понимаю, что все не просто плохо, а ужасно. Если вода стоит и в коридоре, боюсь предположить, что творится на кухне.

И что еще хуже — что творится у соседей.

Два месяца назад квартиру под нами купили. Хозяйка — пафосная женщина неопределенного возраста и нордического характера. И насколько я знаю, она сделала дорогостоящий ремонт. Стопроцентно сдерет с нас всю сумму, что потратила. И сколько-то сверху — за моральный ущерб. Непонятно, почему не примчалась до сих пор. Видимо, ее нет дома.

Мамочки! Что делать-то?

Я с тортом в дрожащих руках шагаю в квартиру и иду в зал. Отпраздновали восьмое марта…

Ставлю упаковку на стол, бросаю пуховик на диван и иду на кухню.

По пути оцениваю масштаб бедствия. М-да, шкаф в прихожей пострадал значительно и выглядит как после побоища.

Что же творится с кухонным гарнитуром?

Лучше бы не видела. Слезы все-таки катятся по щекам, когда я вижу вздутый линолеум, запотевшие стекла на окнах и разбухшую мебель.

Все на вынос, все. Но где взять деньги на новое? Наверняка то, что мы успели отложить, уйдет на ремонт соседке. И даже не хватит.

— О-о-о, — стону вслух.

А потом хватаю тряпку и помогаю тете убрать воду с пола. Правда, она намного расторопнее меня — все-таки с семимесячным животом сильно не навытираешься.

Откладываю тряпку в сторону — слышу, как в зале разрывается мобильный.

Иду и смотрю на экран. Мария Петровна! Я совсем о ней забыла.

Пока размышляю, отвечать или нет, музыка замолкает.

Кидаю взгляд на ноут, что лежит на столе. Я в последнюю минуту унесла его сюда, а ведь работала на кухне. Хоть тут повезло.

— Кто там? — заходит в зал тетя.

— Начальница. Я пообещала ей отправить файлы час назад.

— Алис, если нужно работать, садись. Я справлюсь сама. К тому же…

Я вздыхаю. Она не договаривает, но в данном случае мне не нужен навык чтения мыслей, ее «к тому же» понимаю и так. Мы не можем себе позволить, чтобы я потеряла такое хорошее место.

Только вот как работать в таком состоянии? Теперь, когда я отложила тряпку, меня начинает трясти.

Пять минут уходит на то, чтобы хоть немного успокоиться. Слава богу, основная работа уже сделана, осталась лишь малая часть. Однако все равно у меня уходит в два раза больше времени, чем обычно.

Наконец я клацаю мышкой