Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Михай Орсаг

Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Предисловие

За последние десятилетия множество разных животных — как самых обыкновенных, так и диковинных видов — находили себе пристанище у меня дома; некоторых я приютил, потому что мне этого хотелось, другие попали ко мне по воле случая или обстоятельств. Первое время у меня еще была какая-то возможность выбирать — кто из животных меня более интересует, тех я и держал. Но с той поры как я стал ветеринаром и распространился слух о том, что я интересуюсь птицами, пресмыкающимися и мелкими млекопитающими, которых, причем, не принято называть домашними животными, мне стали поставлять больных и увечных птиц, млекопитающих, как охраняемых законом, так и самых заурядных. Животных, утративших способность двигаться, люди чаще всего из жалости подбирают на улице, намереваясь помочь захворавшим или попавшим в беду зверюшкам, но не знают, как это сделать. В результате спустя несколько дней спасатели вместе с животными, обессилевшими от голода и жажды, приходят ко мне. Долг ветеринара предписывает мне сделать все для спасения жизни пациента. Но большинству людей представляется естественным оставить больное животное у меня. Тщетно пытаюсь я снабдить добровольных шефов лекарствами, кормом, советами: больное животное остается у меня, а временный хозяин с чувством облегчения уходит. Если у птицы подстрелено или сломано крыло, если птенец выпал из гнезда — жизнь их можно спасти, но летать им больше не суждено. До конца своих дней они живут в клетке и при должном уходе удваивают свой век по сравнению с сородичами, обитающими в естественных условиях.

В настоящее время я работаю в фонотеке при Венгерской Академии наук, где хранятся записи голосов животных. При записи различных звуков, а также изучении поведения животных и их способности к усвоению новых навыков приходится некоторое время держать птиц в неволе. Современная наука о поведении животных — этология — не исключает наблюдения и эксперименты в четырех стенах. В таких случаях непременно должны выполняться необходимые условия существования наблюдаемых животных.

Но наряду с научными задачами мною руководят и другие соображения: я и поныне держу дома многих животных лишь потому, что они радуют глаз красивой наружностью, окраской, восхищают голосом, грациозностью движений, забавными повадками и вызывают неизменный трепет перед таким чудесным проявлением жизни.

У меня не было намерения писать специальное пособие о том, как содержать животных в домашних условиях; мне хотелось — насколько позволяет род моих занятий и рамки этой книги — лишь в какой-то мере поделиться с читателем своим опытом и впечатлениями о жизни животных, с которыми меня столкнула судьба.

Автор

Примечание редактора венгерского издания

Часть из упомянутых в книге видов животных, которых автор держал у себя дома с научными целями, находится в Венгрии под охраной закона и потому содержать их в неволе запрещено. Вот перечень их:

Рыбы

щиповка

пескарь

ерш

Земноводные

краснобрюхая жерлянка

Пресмыкающиеся

лесной уж

степная ящерица

прыткая ящерица

песчаная ящерица

обыкновенная гадюка

сетчатый уж

дикая гадюка

медянка

водяной уж

зеленая ящерица

Птицы

удод

речная чайка

сипуха

золотистая щурка

лазоревка

кукушка

длиннохвостая синица

иволга

скворец

большая синица

горлица

Млекопитающие

лесная соня

ушан

гигантская вечерница

землеройка

ореховая соня

белка

подковонос

соня-полчок

рыжая вечерница

куница

еж

нетопырь-карлик

дикая кошка

Заводи кого угодно, только не крокодила!

— заявила не терпящим возражений тоном моя жена Розика, когда я пытался было выведать у нее, как она отнесется к появлению нового жильца. Само слово «крокодил» вызывало у нее бурный протест, и я в душе выбранил себя: «Дернула же меня нелегкая ляпнуть не подумав, нет чтобы сказать «кайман»; глядишь, и это куда более деликатное название, не изменив сути дела — ведь кайман всего-навсего один из видов крокодила, — не вызвало бы такой реакции».

Положение мое было незавидное. Четверть часа назад позвонил доктор Матэ Феньвеши и сообщил, что привез мне каймана, которого нужно срочно забрать: в коробке сидеть ему не нравится, а где еще его держать, сразу не придумаешь. Выбора у меня не было, пришлось спешно отправляться за кайманом.

Я частенько приставал к Матэ — своему коллеге по ветеринарному отделу бойни — с просьбой привезти мне из-за границы какое-нибудь животное. По совести признаться, раньше меня не слишком-то интересовали футбольные матчи, но теперь ситуация изменилась. С тех пор как Матэ посулил при случае выполнить мою просьбу, я с постоянным вниманием следил за результатами зарубежных встреч и горячо болел за венгерскую команду, справедливо полагая, что если наши футболисты выиграют, то приятель мой с большей охотой станет присматривать мне живой подарок.

Как-то он привез мне из Чили двух птиц, которые больше всего напоминали чижей. Они жили у меня долгие годы, самец распевал целые дни напролет, но выводить птенцов чижи желания не выказывали. За неимением соответствующей литературы я не мог определить их вид и называл их чилийскими чижами.

Когда команда «Ференцварош» во время матча в Нью-Йорке заняла второе место, Матэ на радостях привез мне двух черепах, леопарда и детеныша каймана широкомордого, или шакара. К последнему сюрпризу я не был готов ни морально, ни практически — с точки зрения размещения его в городской квартире, но постарался скрыть легкое смятение при виде юного хищника.

Матэ пожаловался на свои злоключения. В дороге ему без конца доставалось от членов команды из-за хлопотного багажа. Дважды — в Монреале и во Франкфурте — ему приходилось на ночь помещать каймана в умывальнике, что вызывало законное недовольство соседа по номеру: тот не мог подойти к раковине, потому что кайман злобно реагировал на все попытки нарушить его одиночество. И последние осложнения возникли уже в Будапеште, в аэропорту «Ферихеди», где каймана не хотели без разрешения впускать в страну, но Матэ устранил эти осложнения, собственноручно выдав ветеринарную справку на ввоз иностранца.

Дома, помня о категорическом запрете Розики, я постарался незаметно прошмыгнуть в комнату, а новое приобретение выдал за ящерицу. Малыш-кайман в ту пору достигал 18 сантиметров в длину. Недолго размышляя, я временно поместил его в довольно большой бассейн литого стекла с «водоемом» и «сушей». На вторую ночь жена разбудила меня, требуя немедленно принять меры, не то ящерица утонет. Я спросонок заверил ее, что все в порядке: животное само вошло в воду, потому что это, мол, водная ящерица. И мой кайман месяца полтора прожил под этим «псевдонимом», но однажды Розика, внимательно присмотревшись к нему, с ужасом заметила, что у «ящерицы» глаза и вообще вся морда точь- в-точь как у крокодила. Я не стал оспаривать справедливость этого замечания и занялся устройством другого жилья для пресмыкающегося в старом аквариуме длиной 70 сантиметров. Задняя и одна узкая боковая стенки аквариума были выложены «скалами», а основание извилистой линией делилось на две части — водный бассейн и выступающую из воды «скалистую» поверхность. В стеклянном дне водной части аквариума я просверлил отверстие, в которое вставил, приклеив эпоксидным клеем, медный краник для спуска воды. Бассейн легко стало чистить — я спускал грязную воду, раза два промывал аквариум, затем закрывал кран и снова наполнял бассейн водой.

Мой акватеррариум был великолепен. Вдоль скал вились влаголюбивые растения, «водная ящерица» то блаженствовала под электрической лампой, то нежилась в воде, прогретой до 5°С. И когда я успокоился, думая, что все обошлось, последовал неожиданный провал. В гости к нам явился один мой коллега, который знал о том, что Матэ привез мне каймана, но о версии «водной ящерицы» не догадывался ни сном, ни духом. Дверь ему открыла Розика, и он еще с порога живо поинтересовался: «Ну, как поживает крокодильчик, которого привез Феньвеши?» Я при этой сцене не присутствовал и спохватился, лишь заслышав отчаянные упреки жены. В конце концов, пропустив по стаканчику-другому вина, мы порешили на том, что, если уж кайман все равно поселился в доме и я столько трудов потратил на устройство его жилья, пусть себе остается. Назвали его Плутоном.

Плутон с самого начала оказался зверем строптивым. Прибыл он худым, в ослабленном состоянии — крупная голова его едва держалась на тонюсенькой шейке, но стоило мне к нему прикоснуться, как он так сильно укусил меня за палец, что кровь хлынула ручьем. Целую неделю я напрасно пытался накормить его рыбой, мальками или говяжьим сердцем — он ничего не ел. Когда же я запустил к нему в бассейн земляного червя, выбрав какой покрупнее, он тотчас проглотил его; следующего червяка он выхватил у меня из рук чуть ли не с пинцетом вместе. В мгновение ока кайман слопал весь запас червей. Вид его округлившегося брюшка успокоил меня. С той поры, что бы ни протягивал я ему на кончике пинцета, он все молниеносно глотал. Вскоре Плутон разгрыз стеклянную трубку для подогрева аквариума вместе с заключенными в ней 220 вольтами напряжения, однако это не причинило кайману ни малейшего ущерба. Правда, новый обогреватель я из предосторожности счел за благо заключить в свинцовую трубку. Плутон получал пищу раза два в неделю; он рос и толстел прямо на глазах. Он обгрыз растительность в террариуме, и живописный уголок, прежде напоминавший джунгли, теперь превратился в суровое нагромождение скал.