Юрий Жуков - Тайны Кремля

Юрий Жуков

ТАЙНЫ КРЕМЛЯ

Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Великие люди как огня боятся, чтобы кто-нибудь не докопался до истинных мотивов их деяний.

Все дело в том, что необходимо подыскать объяснение для всего случившегося. Каждую мелочь нужно истолковать и объяснить. И если у вас есть теория, которая включает в себя все факты без исключения — значит, вы правы. Но это неимоверно сложно.

Предисловие

Долгие десятилетия определение того, что же на самом деле представляла собой власть в СССР, было практически невозможным. Те, кто находился в Кремле, тщательно и надежно скрывали от общества все с этим связанное. Скрывали и то, кто же в действительности, прикрываясь именем партии, ее Центрального Комитета, Верховного Совета и Совета Министров СССР, принимает важнейшие решения, от которых зависела жизнь страны, которые определяли судьбы Советского Союза, его населения; и то, как принимались подобные решения, и даже многие, если не большинство, сами решения.

Объяснялось такое положение до предела просто. В случае ошибки, просчета, и особенно — в случае провала выработанных планов никто не желал нести ответственности за содеянное, уходить добровольно или принудительно в отставку, лишаясь тем самым дорогой ценой доставшихся властных полномочий, права бесконтрольных действий. А добивались этого весьма легко. Подлинная власть всегда была «закрытой», существовала негласно, не раскрывала своего настоящего состава. Кроме того, сами документы, фиксировавшие как выработку, так и принятие того или иного решения, без учета их реального содержания, объявлялись «строго секретными», составлявшими государственную тайну, не подлежащими оглашению не только сразу же или хотя бы впоследствии, через определенный мировой практикой срок — 30 лет, но и вообще никогда. Тем самым делали их недоступными исследователям в будущем.

Власть предержащие сами вырабатывали историю давнего и недавнего прошлого, самую благоприятную для них, делавшую только их правыми, всегда и во всех случаях действовавшими безошибочно. Правда, поступали так лишь по отношению к тем, кто находился у власти именно в тот момент. Своих же предшественников, уже отрешенных от власти, либо умерших, превращали в своеобразных «козлов отпущения». Только на них возлагали ответственность за все просчеты, ошибки и даже преступления в прошлом, умолчать о которых уже было просто невозможно. Но даже и такую своеобразную огласку негативных фактов оборачивали в свою пользу. В пользу все той же реальной власти, которая получала, тем самым, возможность выступить в роли «разгребателей грязи», разоблачителей. В роли тех, кто и исправлял весьма вовремя положение, разумеется, на благо страны.

Отсюда и проистекало отсутствие научных трудов, которые на основе документов анализировали бы и формирование власти, ее подлинный состав, и механизм принятия ею решений, и сами решения, но непременно — в контексте реально существовавшей в стране и мире ситуации. Подменяя такие работы, существовала одобренная и утвержденная свыше (самою властью, стороной явно заинтересованной и пристрастной, предельно субъективной) официозная версия минувшего.

Поначалу ею служил пресловутый «Краткий курс». Затем — его модификация, отразившая только смену лидера страны, возвеличившая нового и порочившая его предшественника — «История Коммунистической партии Советского Союза». Книга, оказавшаяся более стабильной версией самооценки власти, выдержавшая за четверть века семь изданий, раз от разу становясь все более безликой, чуть ли не абстрактной, ибо отличались издания друг от друга лишь последовательным вычеркиванием все новых и новых имен. Уже при своем возникновении сумела обойти упоминание практически всех руководителей партии и государства — Сталина, Молотова, Маленкова, таких крупных деятелей, занимавших ключевые посты в системе управления страной, как Берия, Каганович, Булганин. А если их имена и появлялись на страницах, то лишь уничижительно. Так же, как и тех, кто удостоился негативной оценки в «Кратком курсе» — Троцкого и Зиновьева, Каменева и Бухарина, Рыкова, по-прежнему остававшихся «врагами» партии и, следовательно, страны, народа.

Появившиеся на рубеже 60—70-х годов уже многотомные издания — «История Коммунистической партии Советского Союза», вторая серия «Истории СССР» — пять томов, охватывающих период «От Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней», не изменили положения, не внесли ничего нового, принципиального. Привели к окостенению официозной концепции. Суть дела заключалась отнюдь не в том, что и однотомник, и многотомники готовились под редакцией, жестким контролем одного человека — Б. Н. Пономарева. Истинная причина удручающего однообразия в подходах и решениях заключалась даже не в том, что тема «власть в СССР», как и прежде, не считалась объектом изучения. Крылась она в том, что тема эта оставалась оружием политики. Должна была использоваться только для того, чтобы поддерживать у народа безоговорочное принятие власти как таковой, веру в непогрешимость ее, абсолютную правоту всегда и во всем. Вселять в народ «чувство беззаветной преданности» к власти вообще, к той политической системе, которая существует.

Сама же концепция, впервые нашедшая наиболее откровенное выражение в «Кратком курсе», в дальнейшем практически не менявшаяся по существу (претерпевая лишь незначительные коррективы в деталях, связанных с оценкой лидеров прошлого), сводилась к одному, незыблемому постулату. У власти, во главе страны, всегда, при любых обстоятельствах, несмотря ни на какие перемены, находилась партия. Партия в лице ее Центрального Комитета, постоянно действовавшего Политбюро. Они-то, якобы коллективно, и принимали (от имени ничего не ведавшей о том партии) все решения. Во благо и страны, и народа. Ну, а если порой и допускались отдельными людьми отдельные ошибки, то происходило это якобы вопреки воле партии, центрального комитета, а иногда — и самого политбюро.

Но всегда, при каждой очередной переоценке тех, кого не на один год превозносили как выдающегося деятеля партии и государства, с кем полностью, единодушно соглашались всегда и во всем, но только в прошлом, незыблемым оставалось фундаментальное, никогда не подвергавшееся ни малейшему сомнению, положение. Всегда партия в лице ЦК и Политбюро оставалась правящей. И являлась властью. Однако именно потому, год за годом все более теряя реальное содержание, такая ирреальная власть превращалась в абстрактное, безличностное понятие. Ну, а следствием подобного стала неизбежная мифологизация власти. Возникновение представления о ней как о некоем непостижимом сочетании явно абсолютистских, самодержавных полномочий конкретного лидера, выражавшего надежды и чаяния народа, демократических прав общества. Рождение, бытование мифа о власти сакраментальной, замкнутой в себе, непрерывно порождающей себя из самой же себя.

Мифологизация власти и породила такие явления, как культы Сталина, Хрущева, Брежнева. Раскалывала общество, вернее его политически активную крохотную часть, на сторонников и противников тех же Сталина, Хрущева, Брежнева. Не только сохраняла, но и усиливала традиционные, исторически сложившиеся на протяжении многих столетий представления о власти как о праве, и притом никому не подконтрольному, распоряжаться судьбами и страны, и народа.

Последнее десятилетие не привело, как можно было надеяться, к отказу от подобных взглядов. Сохранило их в неприкосновенности. Сотни же книг, написанных, по преимуществу, не учеными, а журналистами или в прошлом партийными функционерами, характеризуются уже огульным отрицанием всей советской истории от Ленина до Горбачева. Следуют устоявшемуся правилу: возвеличивать власть нынешнюю можно лишь негативно оценив предшествующую.

В таком положении находились не только отечественные, но и зарубежные ученые. Те, кто не испытал идеологического давления, не находился в полной зависимости от цензуры. Те, кто стремился во что бы то ни стало разобраться во всех хитросплетениях советской политики, понять, кто же на самом деле находился у власти, принимал судьбоносные решения. Все они, также лишенные возможности опереться на документы, вынуждены были создавать собственные, чисто умозрительные концепции. Строить их лишь на доступном материале, на сознательно подтасованных, заведомо искаженных официальных или неофициальных данных, преднамеренно распространяемых слухах.

Только в самом конце 1993 года историческая наука, наконец, обрела твердую почву. Получила, хотя и далеко не все, без так называемых особых папок, содержавших решения по вопросам обороны, государственной безопасности, оборонной промышленности, финансов, протоколы Политбюро — но только за период до октября 1952 года, Оргбюро, Секретариата. Те самые материалы, которые и позволяют объективно разобраться в том, что же на самом деле представляла собою власть в СССР. Действительно ли она была равнозначной Политбюро, действительно ли Сталин при жизни всегда лично принимал все без исключения важнейшие решения, а с ним столь же всегда солидаризировалось и Политбюро.