Осмунд Эгге - Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

Осмунд Эгге

Загадка Кирова.

Убийство, развязавшее сталинский террор

Эта книга посвящена убийству С. М. Кирова 1 декабря 1934 г. Убийство одного из главных руководителей СССР положило начало террору Сталина против собственной партии и привело к преследованиям сотен тысяч совет­ских граждан. В книге рассказывается о самом убийстве, его расследовании и последовавшем за ним терроре. Рассматривается подоплека убийства, в част­ности утверждения, что за ним стояли Сталин и НКВД. В отдельной главе изу­чаются взаимоотношения между Кировым и Сталиным. Еще одна глава осве­щает мотивы убийцы и возможную роль НКВД в организации преступления.

В книге также показано политическое использование убийства Кирова руководителями СССР - сначала Сталиным, затем Хрущевым. Кроме того, представлен и проанализирован весь спектр слухов и домыслов, мифов и ле­генд, связанных с этим убийством, подходы, которых до настоящего времени придерживались в данном вопросе историки.

Книга издана в авторской редакции.

Предисловие

Эта книга посвящена убийству С. М. Кирова 1 декабря 1934 г. Киров был членом Политбюро ЦК ВКП(б), первым секретарем Ле­нинградского обкома партии, одним из ближайших соратников Ста­лина. Убийство одного из главных руководителей СССР положило начало террору Сталина против собственной партии и привело к преследованиям сотен тысяч советских граждан. В книге рассказы­вается о самом убийстве, его расследовании и последовавшем за ним терроре. Рассматривается подоплека убийства, в частности утверж­дения, что за ним стояли Сталин и НКВД. В отдельной главе изуча­ются взаимоотношения между Кировым и Сталиным. Еще одна глава освещает мотивы убийцы и возможную роль НКВД в организации преступления.

В книге также показано политическое использование убийства Кирова руководителями СССР — сначала Сталиным, затем Хрущевым. Кроме того, здесь представлены и проанализированы весь спектр слухов и домыслов, мифов и легенд, связанных с этим убийством, подходы, которых до настоящего времени придерживались в данном вопросе историки. В годы холодной войны убийство Кирова было чрезвычайно политизировано, и многие историки — даже те, кто входил в число выдающихся специалистов, — шли на поводу у окружавших его мифов.

В «Загадке Кирова» слухи и теории, связанные с убийством Ки­рова на протяжении 75 лет, исследуются и оцениваются с помощью доступной в настоящее время источниковой базы.

По поводу убийства Кирова среди историков идут горячие спо­ры. Все согласны, что Сталин воспользовался им, чтобы нанести удар по своим врагам. Но вопрос, действительно ли он стоял за этим пре­ступлением, служит предметом полемики. Данным вопросом занима­лись Роберт Конквест, Роберт Такер, Эми Найт и другие. Однако все они либо вовсе не имели доступа, либо имели ограниченный доступ к соответствующим материалам, хранящимся в российских архивах. С тех пор были рассекречены многие источники, имеющие отноше­ние к убийству Кирова. Наиболее интересный новый материал содер­жится в протоколах допросов убийцы — Николаева — и его родных, свидетелей и предполагаемых соучастников, а также в стенографи­ческом отчете о судебном процессе над Николаевым и его предпо­лагаемыми соучастниками. Кроме того, опубликована значительная часть материалов различных следственных комиссий, создававших­ся советскими властями. В «Загадке Кирова» указанные источники впервые широко используются не российским ученым.

В 2010 г., через год после публикации «Загадки Кирова» на нор­вежском языке, американский исследователь Мэттью Лено опубли­ковал книгу на ту же тему — «Убийство Кирова и советская исто­рия». Его книга и моя написаны независимо друг от друга. Лено и я использовали в основном одни и те же источники, аргументы и выво­ды довольно похожи. Поэтому я не посчитал необходимым включать ссылки на книгу Лено в русское издание «Загадки Кирова».

Эта книга — научное произведение. Однако она рассчитана не только на профессионалов, специализирующихся на советской исто­рии, но и на широкий круг читателей, интересующихся историей вообще.

Осмунд Эгге, профессор, Университет Осло

Глава 1. Выстрелы в смольном

В половине пятого вечера в субботу 1 декабря 1934 г. в коридоре третьего этажа Смольного, где размещалась парторганизация Ленин­града, ныне Санкт-Петербурга, раздались два выстрела. Смольный, к котором до революции находился институт благородных девиц, 1Ю время октябрьского переворота 1917 г. был штабом большевиков. I Госле того как в марте 1918 г. новой столицей Советской России ста­ла Москва, в Смольном располагались новые руководящие органы Ленинграда и области. На первом и втором этажах находились ка­бинеты Ленсовета и Рабоче-крестьянской инспекции. Руководящим партийным органам отвели третий этаж. Здесь был кабинет Сергея Мироновича Кирова — в то время одного из виднейших вождей Со­ветского Союза. Кабинет Михаила Чудова, второго секретаря мест­ной парторганизации, также находился на третьем этаже: именно здесь в тот день должно было состояться совещание местной партий­ной верхушки.

Когда прозвучали выстрелы, участники совещания ринулись в коридор. Слева от двери они увидели лежащего ничком мужчи­ну, ноги которого находились всего в 10-15 см от дверного проема. Он лежал без движения, с повернутой вправо головой. Его фураж­ка сползла, а козырек уперся в пол. Слева под мышкой была папка с документами. Справа от двери, также не более чем в 15-20 сантиме­трах — другой мужчина, на спине, ноги вытянуты, руки раскинуты, в правой — револьвер[1].

Мужчиной слева был Сергей Киров. Михаил Росляков, один из ближайших соратников Кирова, присутствовал на совещании и по­явился в коридоре одним из первых. Он наклонился над Кировым, приподнял ему голову и прошептал: «Киров, Мироныч». Реакции не было[2]. Киров умер, вероятно, мгновенно. Ему выстрелили в заты­лок. Росляков повернулся к другому лежащему мужчине, который, похоже, был без сознания. Росляков вынул из его руки револьвер и передал другому участнику совещания, А. И. Угарову, нагнувшемуся над этим мужчиной. Затем он обыскал его карманы, в пиджаке нашел блокнот и партбилет. Через плечо Рослякова Угаров смог прочитать: «Николаев, Леонид...» Один из свидетелей хотел ударить лежавше­го без сознания, но его остановили Росляков и Угаров. Охранник М. Б. Борисов, который должен был сопровождать Кирова до его кабинета, запыхавшись, бежал по коридору. Он отстал, когда Ки­ров поднимался на третий этаж. Позвонили врачам. Были подняты по тревоге органы госбезопасности и вызван глава ленинградского НКВД Ф. Д. Медведь.

Участники совещания, как пораженные громом, стояли, не шеве­лясь, и смотрели на Кирова. Среди них был Чудов, второй секретарь Ленинградского обкома и правая рука Кирова. Присутствовал также И. Ф. Кодацкий, председатель исполкома Ленсовета. Кроме них там находились П. И. Струппе, председатель ленинградского облиспол­кома, П. А. Алексеев, председатель ленинградского областного Сове­та профсоюзов, а также Б. П. Позерн, П. И. Смородин и П. А. Ирклис, как и Угаров, секретари ленинградского обкома. Все были членами или кандидатами в члены ЦК ВКП(б). В совещании, проходившем в кабинете Чудова, принимали участие еще десять-пятнадцать руково­дителей городских и областных учреждений.

Они слышали два выстрела, но Киров был убит только одним. Вторую пулю позже обнаружили в стене коридора прямо под потол­ком. Как это случилось, почему Николаев выстрелил еще раз, будет рассказано в гл. 7, в которой события 1 декабря излагаются более детально.

Убийство Кирова справедливо назвали «убийством века»[3]. И если не считать убийства президента Джона Ф. Кеннеди, вероятно, ни одно другое преступление не обсуждалось больше. Причина этого в соче­тании значимости события с внешне не ясными или вызывающими подозрение обстоятельствами самого убийства, предшествовавших ему событий и его последствий.

На Западе, в бывшем Советском Союзе и современной России считалось и до сих пор широко признается, что убийство Кирова по­ложило начало террору, которому подверглось советское общество во второй половине 30-х гг. XX века. Убийство — и использование его властями — изменило политический климат и помогло создать пси­хологическую основу государственного террора. В течение двух лет после убийства Кирова было арестовано около полумиллиона человек. Большинство из них оказалось в многочисленных исправительно-трудовых лагерях, созданных на севере России, в Сибири и других отдаленных местностях этой огромной империи. В 1937-1938 гг. террор достиг апогея. Около 700 тысяч человек были расстреляны, и примерно такое же количество приговорено к длительным срокам заключения в ИТЛ[4].