Дмитрий Суворов - Все против всех. Гражданская война на Южном Урале

Дмитрий Суворов

Все против всех. Неизвестная гражданская война на Южном Урале

Почти восемьдесят лет отделяют нас от тех дней, слава которых «не смолкнет, не померкнет никогда», и все же Гражданская война еще не вполне стала историей. На наших глазах происходит великая переоценка ценностей, заставляющая вновь и вновь вглядываться в не такое уж далекое прошлое. Переоценка эта нужна, чтобы лучше понять настоящее, чтобы народу не захлебнуться кровью в будущем. Достаточно включить телевизор, и жуткие реалии гражданских войн обрушиваются на нас не только из так называемого ближнего зарубежья, но в последнее время и с окраин России. Вспомните, наконец, трагический октябрь 1993 года. Тогда нам всем показали, как гражданская война может стать реальностью для каждого из нас.

Стоит ли ворошить прошлое — спросят иные. Может быть, хватит бередить старые раны? Стоит. И не только потому, что, как сказал поэт Борис Чичибабин, «за боль величия былому пора устроить пересмотр», и не только потому, что элементарное чувство самосохранения заставляет задумываться о том, как начинается этот революционный кошмар и как его не допустить. Дело еще и в том, что общество, увы, по–прежнему расколото. Были и есть люди, молитвенно взирающие на красное знамя с надписью: «Вся власть Советам!» Для них это — святыня. Но были и есть другие люди, которые помнят: те, кто сражался по ту сторону баррикады под лозунгом «За единую и неделимую Россию», под трехцветным флагом — тем, что является сейчас символом государственной власти в нашей стране, — те тоже были дети России и боролись за ее будущее (вернее, за то, как они его понимали).

А ведь были еще и третьи — те, которые не принимали ни белый, ни красный идеал и шли в бой со словами: «Власть Советам, а не партиям, за вольную коммуну!» Как их только не называли — «зелеными», бандитами, повстанцами (последнее, наверное, более близко к истине). Но суть от этого не меняется: это было самостоятельное движение со своим, если хотите, политическим идеалом.

И, наконец, Гражданская война — это и время национальных движений. Собственно, начались они много раньше, еще на рубеже XX века, во всех национальных районах Российской империи и продолжались, кстати, очень долго — почти до начала тридцатых годов, а на Кавказе — практически до самого начала Великой Отечественной войны.

И у всех людей была своя правда. Вообще, любая гражданская война — это столкновение нескольких сил, у каждой из которых есть своя правда. Отдавая монополию на истину какой‑либо одной воевавшей стороне, мы неизбежно искажаем картину и грешим против истории. Ведь до сих пор в России едва ли не в каждой семье хранятся фотографии дедов и прадедов — в буденовках или погонах. Это и есть наша совокупная история, из которой, как из песни, слова не выкинешь.

Но для того, чтобы правильно оценивать историю, ее нужно знать. И величайший парадокс состоит в том, что гражданскую войну, затиражированную в книгах, запетую в песнях, тысячу раз изображенную в кинолентах, мы не знаем. Она для нас — неизвестная война. Я имею в виду не только то, как она конкретно происходила, но и сам образ этой войны, который для нас по–прежнему скрыт за пеленой привычных, но, увы, мифических представлений.

Мы до сих пор пользуемся заученными штампами–противопоставлениями: красные — белые, бедные против богатых, эксплуататоры — эксплуатируемые и т. д. И обманываем себя, ибо в жизни все было намного сложнее. И страшнее. В том числе и на Урале, где гражданская война началась очень рано (в конце 1917 года) и затянулась до конца 1921 года.

Начнем с того, кто кому противостоял. Красные белым? Но кого можно считать красными? Дело в том, что грань, отделяющая стопроцентных красных от крестьянских повстанцев — «зеленых», весьма зыбка.

Вспомните, как описывает Фурманов в книге о В. Чапаеве чапаевскую дивизию на первоначальном этапе ее формирования. Типичная повстанческая часть, готовая встретить коммунистов картечью. Отметим, кстати, что Фурманов был не большевик, а анархист — потому его в чапаевской дивизии более–менее сносно приняли в качестве комиссара: могло быть и хуже. Эту конкретную дивизию и ее командира в конце концов удалось приручить, и она стала одной из лучших на Восточном фронте: на вооружении ее состояли танки, бронетехника, авиация и даже химическое оружие (!), а сам начдив — вопреки распространенному мнению — академию все‑таки кончил (только диплом не получил, сбежал на фронт). Но не везде у красного командования все проходило так гладко. Вспомните ситуацию, описанную в романе того же Фурманова «Мятеж», когда крупное соединение Красной Армии становится не красным и не белым. Известны факты, когда М. Фрунзе на Восточном фронте приходилось снимать с передовой части для разоружения, а иногда и уничтожения взбунтовавшихся подразделений. Причем это опять‑таки не за переход к белым, а просто за отказ защищать красный политический идеал. А в 1921 году именно такие «промежуточные» силы составят костяк бойцов Урало–Сибирского восстания; в штурме Ирбита летом упомянутого года участвовали тысячи крестьянских повстанцев, вооруженных дрекольем.

Или вот такой почти неизвестный факт. В 1918 году в районе Красноуфимска произошло настоящее сражение между екатеринбургскими рабочими, пришедшими за хлебом, и местными крестьянами, не желавшими его отдавать. Рабочие против крестьян! Ни те, ни другие не поддерживали белых, но это не мешало им истреблять друг друга.

Впрочем, и отношения с белыми были у этих представителей народных масс не самые простые. На многих фронтах гражданской войны встречаем мы белых генералов и белые части с красным прошлым. Лидеры терского казачества — братья Бичераховы, прославившийся своей болезненной, садистской жестокостью генерал С. Булак–Булахович, а также так называемая Тульская дивизия Н. Юденича — всех их объединяет то, что начинали они свою войну в рядах Красной Армии. Я уже не говорю про известного повстанческого лидера на Украине, бывшего красного комкора, атамана Н. Григорьева.

Были ли подобные превращения на Урале? Да, были. Пример. Один из сподвижников атамана А. Дутова (а после его гибели в эмиграции от руки чекиста–диверсанта — командующий дутовской армией) — генерал Бакич. Член эсеровской партии и в начале гражданской войны — красный комбриг. Он провоевал до 1922 года на территории Китая и Монголии и впоследствии сдался в плен и был расстрелян без суда и следствия. Характерная деталь: Бакич воевал под… красным флагом, только на полотнище был пришит красный квадрат с цветами российского триколора.

А вот история чрезвычайно известная. В 1918 году против власти большевиков восстали рабочие Ижевска и Воткинска — важнейших пролетарских центров Урала. На их подавление были брошены отряды питерских рабочих, но они немедленно перешли на сторону повстанцев. Сопротивление на Западном Урале продолжалось два месяца. После чего ижевские и воткинские повстанцы прорвали фронт и ушли на соединение с Колчаком. Они воевали под красным знаменем, называли друг друга и своих командиров «товарищами», ходили в бой с пением «Варшавянки». И при этом стали самой боеспособной дивизией в армии Колчака и провоевали с красными до 1923 года. Именно они под командованием своего комдива Молчанова отбивали атаки В. Блюхера под Волочаевкой.

Так что не самые простые отношения были у большевиков и с крестьянами, и с рабочими. И не случайно не только карательный отряд белого капитана Казагранди свирепствовал в Богословске (нынешний Краснотурьинск) и Надеждинске (нынешний Серов), но и красный карательный отряд под командованием Ивана Михайловича Малышева расстреливал рабочих в Бисерти и Шайтанке (ныне Первоуральск). Помните слова в известном фильме: «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют»?

Таких подводных камней в истории гражданской войны на Урале — хоть отбавляй. Казалось бы, общеизвестный факт: казачество в большинстве своем поддержало белых. Но… В составе партизанской армии Блюхера, совершившей летом 1918 года легендарный рейд на соединение с частями Восточного фронта, сражались 1–й Оренбургский казачий полк имени Степана Разина (комполка Т. Карташов), позднее развернутый в казачью кавбригаду (командующий Н. Темин). Оба командира были оренбургскими казаками. Да и не все помнят, что В. Блюхер стал командиром не в начале похода, а после сражения под Верхнеуральском, где был ранен первый партизанский командарм — казак Николай Каширин.

А национальные движения? Одной из лучших, элитных частей колчаковской армии была дивизия князя Голицына, целиком и полностью состоявшая из башкирских охотников–лыжников. У большевиков тоже были национальные башкирские части. Они так и назывались — «красные башкиры». Правда, Реввоенсовет предпочитал использовать их не дома, а подальше от родных мест, например, под Петроградом — против Юденича. Голицинские же башкиры скрещивали свое оружие с чапаевцами под Бугурусланом, Бугульмой и Белебеем… И не надо думать, что красные башкиры были сплошь бедняки, а белые — богатеи. Тот же Д. Фурманов на страницах «Чапаева» свидетельствует: при вступлении в Бугульму дивизия была обстреляна: «стреляли татары, и не богатенькие, а самая что ни есть голь перекатная». А при этом в авангарде Чапаевской дивизии шел Мусульманский полк.