Сборник статей - Монастыри и архиерейские дворы в документах XVI–XVIII веков

Монастыри и архиерейские дворы в документах XVI–XVIII веков

Редколлегия:

Е.М. Балашов, Н.В. Башнин (отв. секретарь), Ю.Н. Беспятых,

С.А. Исаев, Н.В. Михайлов, П.В. Седов (отв. редактор), А.Н. Цамутали

Рецензенты:

д. и.н. В.Г. Вовина-Лебедева

д. и.н. А.А. Селин

Предисловие

Выпуск № 1 (17) Трудов Санкт-Петербургского института истории возобновляет издание – Трудов Ленинградского отделения института истории (Труды ЛОИИ). В 1959–1986 годах вышло в свет шестнадцать выпусков Трудов ЛОИИ.

Санкт-Петербургский институт истории РАН ведет свое происхождение от Археографической комиссии, учрежденной в 1834 г. В 1936 г. в результате объединения Археографической комиссии и Института книги, документа и письма был создано Ленинградское отделение Института истории Академии наук СССР, которое с 1966 г. и до настоящего времени размещается в здании, принадлежавшем академику Н. П. Лихачеву. Книжное собрание Н. П. Лихачева и его рукописная коллекции легли в основу библиотеки и архива Ленинградского отделения института истории.

Труды, входящие в настоящий сборник, написаны преимущественно на материалах Архива СПбИИ РАН. В статье З. В. Дмитриевой вводятся в научный оборот «хлебные» книги Кирилло-Белозерского монастыря начала XVII в. Публикуемые источники позволяют воссоздать организацию «хлебного хозяйства» и обеспечения хлебом не только монахов, но и многочисленных слуг, служебников, мастеровых, нищих и прочих людей в прославленной обители Русского Севера. Автор уточняет широко распространенную в историографии точку зрения о катастрофическом неурожае хлеба как одной из причин Смуты.

Т. В. Сазонова публикует три ранних описи Кирилло-Новоезерского монастыря конца XVI – первой четверти XVII столетия, в которых содержатся сведения о монастырских постройках, убранстве церквей, богатом книжном собрании и предметах быта.

В статье Н. В. Башнина рассмотрена биография архиепископа Вологодского и Белозерского Симона. В научный оборот вводится его приходо-расходная книга «московской езды» 1666–1667 гг., содержащая сведения о быте московского подворья Вологодского архиерейского дома.

В статье М. М. Дадыкиной дан источниковедческий анализ комплекса книг раздачи старческого платья Спасо-Прилуцкого монастыря XVII в. и показана ценность данного вида учетно-хозяйственной документации для изучения различных сторон повседневной жизни монастыря. В Приложении к статье опубликована одна из таких книг за 1669/70 г.

В статье П. В. Седова через историю строительства двух подворий Валдайского Иверского монастыря, в Москве и Новгороде, прослежены новые тенденции в повседневной городской жизни и культуре второй половины XVII – начала XVIII в., отражавшие переход от Средневековья к Новому времени.

Т. А. Базарова на основе материалов из архива Валдайского Иверского монастыря исследовала проблему государственных натуральных повинностей новгородских крестьян в первые годы Северной войны.

Статья О. А. Абеленцевой посвящена истории поступления документов на вотчины новгородских монастырей и церквей в коллекцию актов Новгородской казенной палаты, хранящуюся в Архиве СПбИИ РАН.

В 2015 г. исполняется сто лет со дня рождения выдающегося историка русского средневековья Александра Ильича Копанева (1915–1990). Труды Александра Ильича по истории черносошного крестьянства XVI и XVII вв. по праву считаются классикой отечественной историографии. Редколлегия и авторы данного сборника с благодарностью посвящают свой труд светлой памяти ученого.

Редколлегия

Правила передачи текста

Документы подготовлены к печати в соответствии с «Правилами издания исторических документов в СССР» (М., 1990); соблюдены следующие принципы:

– тексты переданы современным нам гражданским шрифтом с заменой отсутствующих ныне в алфавите букв: «i» заменены на «и» (краткость обозначается в соответствии с нормами современного русского языка), «фита» – на «ф», «кси» – на «к», «омега» – на «о», «йотированный аз» и «юс малый» – на «я»;

– тексты воспроизведены без купюр, дополнений и нормализации орфографии; сохранены особенности написания, характерные для того или иного писца;

– различные варианты написания одних и тех же слов, в том числе личных имен, даны без изменений и в археографических примечаниях не оговариваются;

– «ерь» («ь») воспроизведен как в середине, так и в конце слова, «ер» («ъ») сохранен только в середине слова;

– титла и сокращенные слова раскрыты, выносные буквы даны в строку в соответствии с написанием подобных слов в рукописях: «ь» повсеместно читается после согласной перед гласной, иногда в одной и той же рукописи в одних и тех же словах имеются написания с «ь» и без него; подобные варианты даны по нормам современного русского языка;

– кириллические цифры заменены арабскими;

– знаки препинания расставлены в соответствии с современными нам правилами с учетом особенностей текстов конца XVI–XVIII в.;

– исправления в текст документа внесены только в случаях явных описок и оговорены в археографических примечаниях;

– сомнительные и явно ошибочные написания имен собственных сопровождаются археографическими примечаниями: «Так в ркп.»;

– текст делится на слова и предложения, компоненты формуляра выделяются абзацем;

– утраченный фрагмент текста восстановлен по формуляру или по смыслу и заключен в квадратные скобки; в примечаниях указано число утраченных знаков; если утраченное не поддается восстановлению, то после него ставится многоточие, заключенное в квадратные скобки;

– гаплография (пропуск одной согласной при их удвоении) отмечается в круглых скобках;

– текст, написанный вязью, при публикации передается подчеркиванием;

– отдельные фразы и слова, зачеркнутые теми же чернилами (исправление согласуется с контекстом), в текст публикации не помещаются, а приводятся в археографических примечаниях со словами: «В ркп. далее зачеркнуто…»;

Археографические примечания к публикуемым рукописям приводятся под арабскими цифрами.

Хлебный «бюджет» Кирилло-Белозерского монастыря в начале XVII в.

З. В. Дмитриева

Неурожайные и голодные годы в средневековой Европе не были редкостью и повторялись с частотой 3–5 лет. По данным, приведенным Е. П. Борисенковым и В. М. Пасецким, на Руси за семь столетий (XI–XVII) наблюдалось более двухсот голодных лет[1]. Стихийные бедствия следовали одно за другим, дожди сменялись засухами, засухи – новыми ненастьями[2]. Голод начала XVII в. в русских исторических источниках того времени получил эпитет «великий». Он продолжался с 1601 по 1603 г. и охватил значительные пространства Русского государства. В историографии его причину связывают с последствиями «общего похолодания и нарушения погодного цикла»[3]. Дождливое лето и ранние заморозки погубили урожай, в результате чего погиб «всяк труд дел человеческих и в полях, и в садах, и дубравах всяк плод земной»[4]. От голода и вспыхнувшей эпидемии, вероятно тифа, умирало «множество люда»[5]. О масштабах бедствия неоднократно писали в российской историографии[6]. Р. Г. Скрынников так представил картину экологической катастрофы: «Исчерпав запасы продовольствия, голодающие принялись за кошек и собак, а затем стали есть траву, липовую кору, трупы людей. Голодная смерть косила население по всей стране»[7]. Вместе с тем еще в 1814 г. В. Рихтер высказал суждение о том, что голод свирепствовал не по всей России, многие регионы не пострадали, в том числе Казань, Астрахань, Устюг, Вятка[8].

Основная задача проделанной нами работы – показать, как обеспечивали себя хлебом значительные по численности монашеские общины. Сохранившиеся документы Кирилло-Белозерского монастыря за первую четверть XVII в. позволяют это сделать. О численности насельников и наличии хлебных запасов в монастыре можно судить по материалам, возникшим в стенах обители во время ревизии монастырского имущества, проведенной государевыми писцами накануне великого голода в июле 1601 г.[9] Государеву комиссию принимал игумен Иоасаф, поставленный во главе Кириллова монастыря 26 января 1600 г.[10] Комиссия должна была произвести перепись строений и всего имущества, включая иконы, книги, церковную утварь, деньги, хлеб[11] в житницах, скот и пр.[12] Государевы писцы, опираясь на сведения, представленные монастырской администрацией, проверили наличие в обители продуктов потребления (зерна, муки, солода на квас, меда, рыбы и пр.) и определили, сколько в следующем году понадобится продовольствия на всех насельников[13].