Геннадий Соболев - Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943

Геннадий Соболев

Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943

Рецензенты:

д-р ист. наук Н.Д.Козлов (ЛГУ им. А.С.Пушкина),

д-р ист. наук М. В.Ходяков (С.-Петерб. гос. ун-т)

Печатается по постановлению Ученого совета Института истории Санкт-Петербургского государственного университета

Введение

Мы не кичимся буднями своими.Наш путь угрюм и ноша нелегка,но знаем, что завоевали имя,которое останется в веках.

Настоящая работа является второй частью книги, вышедшей два года назад[1]. Учитывая, что за прошедшее время появились новые публикации документов[2], я посчитал необходимым вернуться здесь к наиболее важным событиям, о которых речь шла в первой книге. Это тем более важно сделать, что в работах некоторых современных авторов предпринимаются попытки, с моей точки зрения неубедительные, «скорректировать» планы и намерения гитлеровского командования относительно судьбы Ленинграда. Военный дипломат и переводчик Ю.М. Лебедев, у которого в ходе изучения оригинала «Военного дневника» начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии Франца Гальдера возникли сомнения в корректности его перевода на русский язык, пришел к принципиально важному, но далеко не очевидному выводу о том, что генерал Гальдер в своем дневнике «на самом деле… имел в виду не захват Ленинграда, а принуждение его к капитуляции. В этом заключался смысл решения вопроса. Задача стояла в том, чтобы блокировать многомиллионный город, подвергнуть его лишениям и заставить в конечном итоге добровольно сдаться»[3]. Именно Гальдер, считает Ю.М.Лебедев, убедил Гитлера отказаться от штурма Ленинграда, и ленинградское направление по воле Гитлера превратилось во «второстепенный театр военных действий»[4].

В самом деле, еще 26 июля 1941 г. командующий группой армий «Север», основываясь на информации своего начальника штаба генерала Бреннеке, присутствовавшего накануне на совещании в Генеральном штабе сухопутных войск Германии, сделал в личном блокноте следующую запись: «Ленинград не следует брать, его необходимо лишь окружить»[5]. Эту запись фон Лееба некоторые историки и публицисты сегодня готовы даже выдать за свое сенсационное открытие, утверждая при этом, что все последующие решения Гитлера, поддавшегося влиянию генерала Гальдера, подтверждали его решение «не брать» Ленинград. Так ли это? Давайте внимательно прочитаем приказ группе армий «Север» № 1 от 28 августа 1941 г. Вот что в нем говорилось: «1. Блокировать город Ленинград кольцом как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требований о капитуляции не выдвигать. 2. Для того, чтобы город как последний центр красного сопротивления на Балтике, был как можно скорее уничтожен без больших жертв с нашей стороны, запрещается штурмовать город силами пехоты. После поражения ПВО и истребительной авиации противника его оборонительные и жизненные способности следует сломить путем разрушения водопроводных станций, складов, источников электропитания и силовых установок. Военные сооружения и способность противника к обороне нужно подавить пожарами и артиллерийским огнем. Каждую попытку населения выйти наружу через войска окружения следует предотвращать, при необходимости – с применением оружия…».

Как видно из текста этого приказа Гитлера, в нем речь шла не о «добровольной капитуляции» Ленинграда, а о его уничтожении в результате обстрелов и бомбардировок. И даже командующий группой армий «Север» фон Лееб, который, по мнению Ю. Лебедева, рассчитывал «на добровольную капитуляцию города»[6], 5 сентября 1941 г. выразил мнение, что «если Ленинград, подгоняемый голодом, будет вынужден сдаться, то его следует лишить тогда по крайней мере возможности повторного сопротивления»[7].

Это правда, что Гитлеру и его генералам пришлось не раз менять свои планы и способы овладения Ленинградом, в первую очередь из-за ожесточенного сопротивления его защитников, хотя человеконенавистническая сущность их планов в отношении судьбы населения осажденного города оставалась неизменной. И все же главную роль здесь играл не Гальдер, а Гитлер, придававший захвату Ленинграда первостепенное значение в силу его политической, экономической и стратегической роли в начавшейся войне. «Неудивительно, – пишет в связи с этим современный немецкий историк Йоханнес Хюртер, – что Ленинград играл особую роль в захватнических планах Гитлера, порой даже большую, чем Москва, которая оставалась главной целью наступления для Генерального штаба вермахта»[8].

Разумеется, политическое и военное руководство СССР понимало важность сражения за Ленинград, и Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин в разговоре с посетившим Москву в конце июля 1941 г. личным представителем президента США Ф. Рузвельта Г. Гопкинсом назвал Ленинград в числе важнейших стратегических пунктов, которые должны быть удержаны во что бы то ни стало. Выражая озабоченность судьбой Ленинграда и свое негодование по поводу «самодеятельности» ленинградского руководства, создавшего 21 августа 1941 г. без санкции Ставки ВГК Военный Совет обороны Ленинграда, И. В. Сталин в разговоре по прямому проводу в ночь на

22 августа 1941 г. говорил: «Ленинград не Череповец или Вологда, это вторая столица нашей страны. Военный Совет обороны Ленинграда не вспомогательный орган, а руководящий орган обороны Ленинграда»[9]. О резком недовольстве Сталина ленинградским руководством свидетельствовало и его решение направить в Ленинград в конце августа 1941 г. облеченную чрезвычайными полномочиями Комиссию во главе с заместителем Председателя ГКО В. М. Молотовым. Из опубликованных теперь документов можно сделать вывод, что высокая комиссия, выражая свое неудовлетворение организацией обороны Ленинграда, со своей стороны, не смогла правильно оценить создавшееся уже в дни ее пребывания в Ленинграде (26–29 августа 1941 г.) критическое положение, о чем свидетельствовали направленные ею в Москву нереальные предложения относительно пополнения продовольственных запасов и эвакуации несамодеятельного населения. Конечно, главная вина здесь ложилась на ленинградских руководителей, не сразу осознавших, какая катастрофическая опасность таится в необеспеченности города продовольствием на длительное время, и не использовавших в первые месяцы войны все возможности для их пополнения.

После того как 8 сентября 1941 г. немецкие войска после недельных ожесточенных боев захватили Шлиссельбург, Ленинград оказался блокированным с суши, и его положение стало критическим. В полученной на следующий день на имя К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова шифрованной телеграмме за подписью И. В. Сталина, В. М. Молотова, Г. М. Маленкова и Л. П. Берии содержалось обвинение в адрес руководства обороной Ленинграда в неумении распорядиться выделенными Ставкой ВГК резервами, а также грозный вопрос: «Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград?»[10]. 11 сентября 1941 г. Военный Совет Ленинградского фронта был вынужден признать безуспешность своих попыток переломить ход событий[11].

Назначенный главнокомандующим войсками Ленинградского фронта генерал армии Г. К. Жуков вместо освобожденного от этой должности К. Е. Ворошилова получил от Верховного Главнокомандующего директиву «не допускать врага в Ленинград, чего бы это вам не стоило». При этом Сталин, по словам Жукова, оценивал положение Ленинграда как «катастрофическое» и даже «безнадежное»[12]. Оно и впрямь было таковым, если на следующий день после прибытия в Ленинград Жукова, 13 сентября 1941 г., прилетел заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов, имевший мандат ГКО на проведение подготовительных мер на случай сдачи Ленинграда. Сочетание предпринятых новым главнокомандующим Ленинградским фронтом жестких мер с умелым маневрированием живой силой и техникой позволило отразить в сентябре 1941 г. яростные атаки противника на всех направлениях. Но 20 сентября 1941 г. Ставка потребовала от командования невозможного: в ближайшие два дня «пробить брешь на фронте противника» на синявинском направлении и, таким образом, деблокировать Ленинград. Выполнить эту директиву Ставки имеющимися силами не удалось, хотя поначалу новый главнокомандующий Ленинградским фронтом был полон оптимизма и в разговоре по прямому проводу с начальником Генерального Штаба Б. М. Шапошниковым 26 сентября 1941 г. даже обещал: «Да, сегодня, очевидно, к вечеру заберу Шлиссельбург, который мною весь окружен»[13]. Однако в боевом донесении И. В. Сталину от 30 сентября 1941 г. Г. К. Жуков был вынужден признать, что все попытки взять Шлиссельбург потерпели неудачу, и он приказал прекратить «лобовые атаки». Таким образом, первая попытка прорвать блокаду Ленинграда успеха не имела, и контуры блокадного кольца вокруг него окончательно определились.