Валентин Янин - У истоков новгородской государственности

В. Янин

У истоков новгородской государственности

Янин Валентин Лаврентьевич – академик, член Президиума РАН

Наиболее существенные особенности средневековой новгородской государственности хорошо известны исследователям. Они сформулированы в договорных грамотах Новгорода с приглашаемыми в него князьями. Древнейший из сохранившихся до наших дней договоров датируется 1264 г., однако исследователи склонны относить начало государственности Новгорода к середине IX в.-к исходному соглашению, которое было достигнуто между новгородцами и князем Рюриком. Новые подтверждения тому получены Новгородской экспедицией в полевые сезоны 1998 и 1999 гг.

Мы уже давно привыкли называть "вечевой строй" Новгорода боярской республикой. Однако что же это за республика, если в ней имеется княжеский престол и сама система власти включает в себя князя как обязательное условие своего функционирования? В то же время и княжеством Новгородское государство называть невозможно. В этом легко убедиться, рассматривая особенности государственного устройства Новгорода, в котором вся деятельность приглашенного со стороны князя поставлена под строгий контроль местного боярства.

Судите сами:

"А бес посадника ти, княже, волостии не роздавати, ни грамотъ даяти";

"А волостии ти, княже, новгородьскыхъ своими мужи не держати, нъ держати мужи новгородьскыми; а даръ от техъ волостии имати";

"…ни сёлъ ти держати по Новгородьскои волости, ни твоей княгы-ни, ни бояромъ твоимъ, ни твоимъ дворяномъ" [1, с. 9-10, № 9]…

Князь связан по рукам и ногам не только традиционными условиями договора, но и гордой формулой "вольности в князьях" – новгородцы вольны как пригласить князя, так и изгнать его, если его действия не заслужат их одобрения.

Цитированные условия извлечены из договора Новгорода с князем Ярославом Ярославичем, братом Александра Невского. Договор этот заключен в 1264 г. (О датировке документов здесь и далее см. [2]). Его условия повторяются пунктуально во всех последующих соглашениях с князьями вплоть до потери новгородской независимости в 1478 г. [1, с. 10-11, №2; с. 12, №3; с. 15-17, № 6,7; с. 19-22, №9, 10; с. 27-28, №14; с. 29, №15; с. 35-36, № 19; с. 40, № 22; с. 46, № 26]. Выше я назвал их традиционными, но, строго говоря, права на такое определение не имел. Дело в том, что цитированный договор является древнейшим из сохранившихся до нашего времени. Превратности исторической судьбы Новгорода, в том числе гибель его древних архивов, не донесли до нас более ранних аналогичных документов. Те договорные грамоты второй половины XIII-XV столетий, которые уцелели, дошли до нас в составе иных – неновгородских – архивных хранилищ [3].

Поэтому вопрос о времени сложения государственного строя Новгорода в том виде, как он обрисован договором 1264 г., принадлежит к числу давних исследовательских проблем. Летопись, описывая принесение князем клятвы Новгороду, неоднократно ссылается на "грамоты Ярославли" как на некий прецедент. Какой Ярослав имеется в виду? В разное время до 1264 г. в Новгороде княжили пять человек с таким именем: Ярослав Мудрый (10-е годы XI в.), Ярослав Изяславич (1148-1154), Ярослав Мстиславич (1176-1177), Ярослав Владимирович (1181-1184,1187-1196,1197-1199), Ярослав Всеволодович (1215-1216, 1223-1224, 1226-1229, 1230-1236).

Сам прецедент описывается в договорах весьма туманно. Например, в договоре с князем Александром Михайловичем 1327 г. говорится:

"На семь, княже, целуй крьстъ къ всему Новугороду, на чемь целовалъ дедъ твои Ярославъ" [1, с. 27, № 14].

Дедом же князя Александра был тот самый Ярослав Ярославич, договор 1264 г. с которым уже цитирован. В нем же князь призывается целовать крест, "на цемъ то целовалъ хрьстъ отець твои Ярославъ" [1, с. 9, №1], то есть Ярослав Всеволодович. В летописном рассказе 1228 г. Ярослав Всеволодович целует крест "на вьсехъ грамотахъ Ярославлихъ" [4, с. 67, 273] – вряд ли на своих собственных договорах 1215 и 1223 гг., а скорее, на более ранних соглашениях одноименного князя. В одном из вариантов договора 1264 г. говорится: "…на цемь то целовали деди, и отци, и отець твои Ярославъ" [1, с. 10, № 2]. Иными словами, сами новгородцы возводили прецедент договора ко временам дедов, то есть к далекому прошлому.

Совершенно оправданным представляется давно устоявшееся в историографии мнение о том, что под "грамотами Ярослава" подразумеваются некие документы, конституирующие государственное устройство Новгорода и выданные в начале XI в. Ярославом Мудрым. Основанием служит летописный рассказ о том, как в 1019 г. новгородцы деятельно помогли Ярославу Владимировичу победить Святополка Окаянного и овладеть киевским столом, за что Ярослав дал новгородцам "правду и устав", сказав им: "…по сей грамоте ходите, якоже списах вамъ, такоже держите" [4, с. 175-176]. Под "правдой" следует понимать древнейший вариант главного древнерусского закона "Русской правды", помещенный в летописи вслед за сообщением 1019 г. Что же касается "устава", то надо полагать, он тождествен "грамоте", которую написал новгородцам Ярослав.

В какой степени, однако, разнообразные условия княжеских ограничений могут восходить к началу XI в.? Приблизиться к ответу на этот вопрос позволяют сенсационные результаты раскопок в Новгороде в 1998 и 1999 гг.

О раскопках 1998 г. уже опубликован предварительный отчет [5]. На территории древнего Людина конца Новгорода тогда была исследована громадная усадьба, имевшая во второй и третьей четверти XII в. общественное назначение. Здесь располагался сместной (совместный) суд князя и посадника, в котором формально князь занимал приоритетное положение, но у него не было права принимать окончательные решения без санкции главы новгородского боярства – посадника. Заметим, что такой порядок полностью соответствует одной из цитированных формул позднейших договоров с князьями. Дендрохронологические исследования настилов судейской площадки установили, что древнейший из них относится к 1126 г.

Эта дата как момент первоначальной организации сместного суда находит полное подтверждение в летописных сообщениях и в показаниях свинцовых печатей, которыми скреплялись акты земельных пожалований, купли и продажи, а также судебные решения. Именно со времени княжения Всеволода Мстиславича (1117-1136) начинают существование многочисленные печати новгородских князей. Под 6633 г. (он соответствует марту 1125-февралю 1126) летопись поместила следующее, странное на первый взгляд, сообщение: "В то же лето посадиша на столе Всеволода новгородци" [4, с. 21, 205]. Всеволод ведь стал новгородским князем еще в 1117 г., когда его отец Мстислав Владимирович был отозван из Новгорода Владимиром Мономахом [4, с. 20, 204]. Каких-либо летописных намеков на то, что Всеволод до 1125 г. лишался новгородского стола, нет. Между тем существо загадочного второго провозглашения Всеволода новгородским князем проясняется из сопоставления разных источников.

19 мая 1125 г. умер отец Мстислава киевский князь Владимир Мономах и на киевском столе утвердился Мстислав. В связи с этим событием летопись рассказывает: "Ходи Всеволодъ къ отцю Кыеву, и приде опять Новугороду на столъ месяця февраря в 28" [4, с. 21, 205]. Казалось бы, речь идет о поездке с целью участвовать в похоронах деда и поздравить отца с киевским столом. Однако летом 1999 г. в Новгороде была найдена свинцовая печать с надписью "Спаси, Господи, князя Ивора Всеволодовича", принадлежавшая сыну Всеволода, который в крещении носил имя Иоанн. Его биография весьма коротка. Всеволод женился в 1123 г. [4, с. 21, 205]. Его сын, следовательно, родился не раньше конца этого года. В 1127 г. Всеволод начал строительство церкви св. Иоанна на Опоках в честь ангела-хранителя своего сына, а в 1128 г. этот мальчик скончался [4, с. 21-22, 206]. Коль скоро на печати он титулован князем, значит, уходя в 1125 г. в Киев, Всеволод оставил его в Новгороде, как в 1117 г. его самого отец оставил в Новгороде вместо себя. Значит, перемена в новгородском княжении в 1125 г. все же была, и новое утверждение Всеволода в феврале 1126 г. находит объяснение. Возникновение же сместного суда именно в этот момент позволяет понять, что это утверждение состоялось на новых условиях.

Из изложенного следует очевидный вывод. Формула, запрещающая князю выдавать грамоты без посадника, никак не может восходить ко временам Ярослава Мудрого, коль скоро сам посадничий контроль за деятельностью князя по выдаче грамот возникает лишь с учреждением сместного суда князя и посадника в 1126 г.

Невозможно возвести к началу XI в. и положения договоров, запрещающие князю раздавать волости без посадника и владеть селами на территории Новгородской земли. Древнейший вариант "Русской правды", относящийся ко временам Ярослава Мудрого, не знает частной собственности на землю. В южной Руси первые вотчины появляются в третьей четверти XI в., что зафиксировано так называемой "Правдой Ярославичей". В северной Руси сложение вотчинной системы начинается не ранее рубежа ХI-ХII вв. [6]. Не существовало в Новгородской земле до XII в. и домениальных княжеских владений. Это настолько ограничивало финансовые возможности князя, получавшего лишь "дар" от волостей, что Мстислав Владимирович, передав новгородский стол Всеволоду, вынужден был из состава своего Смоленского княжества выделить сыну значительный массив земель на условиях обеспечения только прямых потомков.