Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова

Тут можно читать бесплатно Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова. Жанр: Научные и научно-популярные книги / История, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту free.libs@yandex.ru для удаления материала

Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова» бесплатно полную версию:

Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова читать онлайн бесплатно

Иван Лажечников - Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи Материалы для биографии А П Ермолова - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Лажечников

Лажечников Иван Иванович

Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи 'Материалы для биографии А П Ермолова'

Иван Иванович Лажечников

Несколько заметок и воспоминаний

по поводу статьи

"Материалы для биографии А.П.Ермолова"

{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.

В "Русском Вестнике" помещен ряд статей М.П.Погодина{443}: "Материалы для биографии А.П.Ермолова" - драгоценные материалы, за которые нельзя не поблагодарить почтенного их собирателя. Читая их, переносишься мыслию и сердцем в великую эпоху 1812-1815 годов, этот "век богатырей", как называл его наш знаменитый партизан и поэт Давыдов. Из плеяды личностей, блиставших в эту дивную эпоху, ярко выступает А.П.Ермолов. Да, природа редко создает таких мужей, в которых богатырская наружность соединялась бы с такими богатырскими силами ума и духа, какими он был наделен. Присоедините к этому дар слова, дар обворожать своим обращением всех, кто к нему приближался, и особенно своих подчиненных "боевых товарищей", как он их называл. Подчиненных - сказал я потому, что с высшими он не умел ладить, вследствие ли своего характера, с которым знакомят нас статья Погодина и собственные записки Ермолова{443} (к сожалению, написанные латинским строем), или вследствие того, что его проницательный ум быстро замечал чужие ошибки и недостатки, скрывать которые он не считал нужным, или вследствие врожденной его склонности к сарказму, для успеха которого он пренебрегал иногда благоразумием. Во всяком случае, можно сказать, что в его благородной натуре не было умения подлаживаться.

Я сказал, что Ермолов имел дар особенно привлекать своих подчиненных. Только одного современного ему, также знаменитого генерала, знал я с подобным даром: - это был H.H.Раевский. Но у этого он выливался безрасчетно, от душевной доброты, а у Ермолова, может быть, и от расчетов ума. Алексей Петрович выигрывал в этом отношении еще своим остроумием. Известно, что его остроты электрически расходились по армии и приобретали ему немало жарких почитателей, особенно среди молодежи, но немало и непримиримых врагов между теми, на кого были устремлены. Раевский терял еще и тем, что, по расстройству слухового органа, не мог надлежащим образом поддерживать разговор.

В должности адъютанта генерала Полуектова{444}, которого Ермолов любил за его умную, приятную беседу, часто приправленную, с грехом пополам, красным словцом, я имел счастие служить под начальством Алексея Петровича во время походов 1814 и 15 годов, когда он командовал гренадерским корпусом, и часто видел его в офицерском кругу. Здесь-то, душою весь нараспашку, он очаровывал своих сослуживцев простотой и любезностью обращения; здесь не было чинов, и офицеры, забывая их, никогда, однако ж, не забывали, что находятся перед Ермоловым, к которому привыкли питать глубокое уважение, благоговейную любовь и преданность.

Армия наша была только в нескольких лье от Парижа. Расположась в какой-то крестьянской избушке на ночлег, закусив чем попало и завернувшись в походную шинель, я только что хотел предаться сну, как услыхал зловещий сбор. Что за притча? подумал я. Уж не сделал ли неприятель нечаянного нападения на нас? Не сыграл ли Наполеон одну из своих смелых стратегических штук, которыми изумлял нас в пароксизмах своего гения после Бриеннского дела? Так, он отхватил целый отряд наш, покоившийся в объятиях обломовщины, с генералами*, пушками и знаменами, выставленными потом в торжественной процессии на потеху парижан. Но нас успокоивала мысль, что с нами целая армия, что в среде ее сам государь и блюдет ее своими зоркими очами. На этот раз мы узнали, что Наполеон очутился позади нашей армии, чтоб оттянуть ее от Парижа к Рейну. В первые часы тревоги, произведенной этим отчаянным маневром, нам велено было отступать. Но это движение продолжалось только несколько дней. Скоро в военном ареопаге, благодаря совету князя П.М.Волконского и энергической воле государя, решено было не поддаваться на удочку, закинутую ловким рыбаком, а идти твердо, всеми силами, на столицу Франции. Ему оставлен на приманку немногочисленный отряд, который своими усиленными бивуачными огнями должен был представить декорацию большого корпуса, готового дать неприятелю сражение. Пока происходили в главной квартире совещания и сделаны распоряжения, мы ночью шли скорым маршем на попятную. Что это за смутная, тяжелая ночь была! Солдаты, не успевшие отдохнуть от дневного похода, падали полусонные в сомкнутых колоннах, офицеры, будто опьянелые, ныряли на своих лошадях.

______________

* Здесь взят в плен генерал-майор Константин Маркович Полторацкий{444}. В изданной им брошюре он описал разговор свой с Наполеоном и свой плен.

Солдатам вообще на походе надоедали экипажи сановников, особенно не боевых, для которых надо было расступаться целым колоннам корпусов. При этом происходили смешные вещи. Например: едет маркитант главной квартиры, а командир гвардейского корпуса Лавров, не расслышав хорошо, скомандует: "раздайся! адъютант главной квартиры!" И колонны раздаются, сопровождая хохотом маркитанта в его торжественной колеснице. Надо прибавить, что к лишению сна примешивалось неудовольствие на отступление, которого не любит русский солдат. Известно, каким тяжелым, незаслуженным укором пало оно на голову великого полководца{444}, который перед русским людом виноват был только в том, что носил немецкую фамилию и не хотел драться во что бы ни стало, а перед некоторыми насмешниками в том, что нечисто изъяснялся по-французски. Вот мы и плетемся в сумраке ночи по большой дороге опять к Труа. Что до меня, отъедешь несколько десятков сажен вперед колонны своего корпуса, слезешь с лошади, присядешь близ дороги, крепко обхватив поводья, и погрузишься в судорожную дремоту. Дремлешь, а чуткое ухо настороже. Услышишь, что шум шагов слабеет, встрепенешься... идет арьергард. Опять на коня, и опять принимаешься за тот же маневр. Отошли мы несколько лье назад и стали на обетованные бивуаки. Какие-то огромные сараи промелькнули в глазах, и через пять, десять минут их не стало. Они пошли на дрова. Таковы неминуемые следствия войны. Между тем, в русской армии соблюдалась строжайшая дисциплина; за мародерство в неприятельской земле солдат примерно наказывался. Под Бриенном при мне расстреляны были за неважное похищение собственности у крестьянина - артиллерист и казак. Помню, как у солдат, отряженных от каждого полка армии, неустрашимых в делах с неприятелями, дрожали руки, когда они стреляли в своего товарища, за несколько часов стоявшего в их рядах.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тут же расстрелян был и мэр, за возбуждение крестьян своей деревни к какому-то партизанскому нападению на наших, которое не удалось, но могло бы иметь для нас дурные последствия, послужив опасным примером для других подобных проявлений. До сих пор слышу раздирающие душу слова, произнесенные им, когда наш русский священник напутствовал его в жизнь вечную: "Ma pauvre femme, mes pauvres enfants!"*

______________

* Моя бедная жена, мои бедные дети! (фр.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вообще, прибавлю кстати, народная война во Франции, по тогдашнему настроению французов и, как я сказал, вследствие строгой дисциплины в русском войске, не имела малейшего успеха, несмотря на желание Наполеона затеять ее. Нам случалось в одиночку ехать по глухим местам и сталкиваться с толпою рабочих, и никто нас не только что не тронул, но даже не оскорбил словом. Дрались армии, народ был в стороне. Противопоставьте нашествие французов на русскую землю в двенадцатом году. Не мстили мы теперь за тогдашние оскорбления их, не ставили конюшен в церквах, не предавались грабежу. До чего личность каждого мирного гражданина была уважаема, приведу один случай из многих подобных, прося извинения у моих читателей, что отвлекаюсь беспрестанно от главного предмета моей статьи. Мы остановились в какой-то французской деревне под Ножаном на ночлег. Капитану нашего полка отвели вместе со мною квартиру. В одной из комнат стояла постель под ситцевым пологом, с мягкою периной, чистым бельем и одеялом.

- Славно же я послужу нынешнюю ночь Храповицкому, - сказал капитан, и раздевался уже, чтобы возлечь на привлекательном ложе, как вошел хозяин дома, крестьянин, и, разгорячившись, объявил, что на этой постели спит обыкновенно его мать старушка, и он не позволит никому лечь на ней. Русский варвар крякнул только и приказал устроить себе постель из соломы на полу. Спрашиваю, сделал ли бы это неприятель-француз в России?

Возвращаюсь к главному предмету моего рассказа.

Зажглись на бивуаке бесконечные костры, и среди них задвигались тысячи темных фигур, разлился гул говора. Передаю лошадь свою Ларивону, бывшему некогда моим дядькою, а тогда исполнявшему при мне должность денщика. Спешу броситься на клок сена и, убаюканный расходившимся от качки на лошади волнением крови, погружаюсь в глубокий сон. Шекспиров Ричард отдавал полцарства за коня, а я не взял бы тогда полцарства за этот сон. Увы! только минут пять, десять наслаждаюсь им. Раздаются вдоль бивуака оклики: "Адъютанта такого-то!" - ходят от одного расстояния к другому, ближе и ближе, наконец, почти над самым моим ухом. Слышу сквозь сон свое имя, но не шевелюсь. Кто-то меня немилосердно толкает, говорит, что меня требуют к моему генералу. Стал я на ноги. Передо мною длинное, предлинное привидение солдат вестовой со словами:

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.