Юрий Жуков - Настольная книга сталиниста Страница 17

Массовые репрессии обрушились также на высший и старший начсостав РККА, на тех, кто прошел Гражданскую войну, а значит, прямо был связан с председателем РВСР Троцким. Подчинялся ему, выполнял его приказы и распоряжения.

Поначалу счёт арестованных командиров шёл на единицы. И марта 1937 г. арестовали командующего войсками Уральского военного округа И. И. Гарькавого и его заместителя М. И. Василенко, затем только что утвержденного в должности нового командующего войсками Уральского военного округа Б.С. Горбачева, заместителя командующего Приморской группы И. С. Кутякова, помощника командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) А.Я. Лапина, начальника Военной академии им. М. В. Фрунзе А. И. Корка, начальника управления по комсоставу РККА Б.М. Фельдмана. В начале мая были произведены перемещения командующих округами. И. П. Уборевича из Белорусского направили в Среднеазиатский; И. Э. Якира из Киевского в Ленинградский и почти сразу же в Закавказский; М. К. Левандовского из Закавказского в Ленинградский, а потом в Приморскую группу; П. Е. Дыбенко из Сибирского в Ленинградский; И.П. Белова из Московского в Белорусский; М. Н. Тухачевского с должности замнаркома обороны СССР в Приволжский, Я. Б. Гамарника — членом Военного совета Среднеазиатского.

С середины мая счёт арестованных из числа высшего командного состава пошел уже на сотни. Среди них оказались заместитель начальника Разведуправления Генштаба РККА А. Х. Артузов, М. Н. Тухачевский, Н. Э. Якир, И. П. Уборевич, председатель Центрального совета Осоавиахима Р. П. Эйдеман и многие другие.

Если проанализировать, кого же отстранили от должности или арестовали с февраля по май, то станет ясно основное. Грубо, без достаточных юридических оснований, исходя лишь из показаний подследственных, Ежов сделал то, на что не решился или почему-либо не захотел пойти Ягода. Завершил на свой лад расследование по делу «Клубок», делу о заговоре против узкого руководства во главе со Сталиным, против проведения ими только намечавшихся на рубеже 1934–1935 гг. заключения оборонительного антигерманского пакта, введения новой Конституции страны. Гордиев узел — подлинный или мнимый — был рассечен одним ударом. И не когда-либо, а в самый последний момент, за несколько недель до вынесения нового избирательного закона сначала на Политбюро, затем на Пленум ЦК, а потом уже, в случае успеха, и на сессию ЦИК СССР.

Только после чистки начсостава РККА, после ареста Енукидзе, Рудзутака — устранения, по мнению узкого руководства, самой серьёзной угрозы их замыслам, 20 мая Политбюро, наконец, отважилось сделать то, что намеревалось предпринять еще год назад. Утвердило решение, гласившее: «1. Созвать Пленум ЦК ВКП(б) на 20 июня. Утвердить следующий порядок для Пленума ЦК: а) новый избирательный закон и подготовка советов к предстоящим выборам (докладчик т. Яковлев); б) О введении правильных севооборотов (докладчик т. Чернов); в) Об улучшении семян зерновых культур (докл. т. Яковлев); г) О мерах улучшения работы МТС (докл т. Чернов)». На оригинале Сталин сделал приписку — «д) Текущие дела».[84]26 мая, когда аресты высшего начсостава практически завершались, Политбюро пошло еще дальше и рассмотрело давно подготовленную Я. А. Яковлевым записку с проектом самого главного для судеб политической реформы решения. «Согласно Вашим указаниям, — писал он Сталину, — представляю на Ваше утверждение проект постановления Политбюро: «Поручить комиссии в составе тт. Яковлев (председатель), Акулов, Вышинский, Крыленко, Калинин, Любченко, Стецкий рассмотреть вынесенный Президиумом ЦИКа проект «Положения о выборах в Верховный Совет СССР» и представить на утверждение Политбюро проект «Избирательного закона». Решение тут же было утверждено Сталиным (он и на этот раз сделал приписку — «не позднее 30 мая», но в тот день ни один документ Политбюро не зафиксировал чего-либо в этой связи), Молотовым, Кагановичем и опросом — Чубарем, Калининым, Ворошиловым, Микояном.[85]

В данном решении, естественно, соблюдались правила аппаратной игры. Проект «Положения о выборах» отнюдь не вносился Президиумом ЦИК СССР, а был давно разработан Яковлевым, Стецким и Талем, поступление же его в Политбюро с подписью Калинина и на соответствующем бланке являлось чистой формальностью. Также никто, судя по всему, не ожидал хоть какой-либо конкретной работы от только что образованной комиссии. Ведь Сталину достаточно хорошо было известно если не открыто отрицательное, то по меньшей мере настороженное отношение к практически готовому проекту троих членов комиссии — Акулова, Крыленко, Любченко. Настороженное, несмотря на предельно завуалированное изложение основного его положения — непременной состязательности кандидатов во время выборов, которая ни разу достаточно четко и однозначно не провозглашалась.

Яковлеву удалось обойти все острые углы, утопив суть в бессчетном количестве деталей и их разъяснениях. И все же состязательность будущих выборов просматривалась вполне достаточно, чтобы действительно стать законом. Так, статья 80-я отмечала: «Избиратель… оставляет в каждом избирательном бюллетене фамилию того кандидата, за которого он голосует, вычеркивая остальные». То же нашло выражение и в главе VIII — «Определение результатов выборов». «В протоколе голосования участковой избирательной комиссии, — устанавливала статья 93-я, — должно быть указано: …е) результаты подсчета голосов по каждому кандидату». Аналогичное требование предъявлялось и к протоколу окружной избирательной комиссии (статья 102-я). Лишь две статьи, 104-я и 107-я, прямо констатировали особенность предстоящих выборов: «Кандидат в депутаты Верховного Совета СССР, получивший абсолютное большинство голосов, т. е. больше половины всех голосов, поданных по округу и признанных действительными, считается избранным». «Если ни один из кандидатов не получил абсолютного большинства голосов, соответствующая окружная избирательная комиссия объявляет перебаллотировку двух кандидатов, получивших наибольшее число голосов».[86]

Но даже такая, предельно осторожная редакция проекта, вынесенная на обсуждение Пленума, вполне могла привести к неожиданной дискуссии с непредсказуемыми последствиями. Осознавая, что ему предстоит пройти по тонкому льду, узкое руководство вновь пошло на крайние меры — провело первую чистку ЦК, в котором при избрании на XVII съезде насчитывался 71 человек. За три года, с февраля 1934-го по февраль 1937 гг. из них выбыло четверо: убитый Киров, умершие Куйбышев и Орджоникидзе и лишь один выведенный — Енукидзе. 31 марта из ЦК вывели второго члена — Ягоду, а за последующие неполные три месяца — 21 человека. Среди них оказались первые секретари крайкомов и обкомов Л. И. Лаврентьев, Б. П. Шеболдаев, И. П. Разумов, И. Д. Кабаков, И. П. Румянцев; заместитель Стецкого по Агитпропу В. Г. Кнорин; четыре члена правительства СССР — Я. Э. Рудзутак, И. К. Антипов, М. И. Калманович, И. Е. Любимов; пять республиканских наркомов — К. В. Уханов, В. А. Балицкий, И. П. Жуков, С. С. Лобов, Д. Е. Любимов. За тот же срок число кандидатов в члены ЦК сократилось на шестнадцать человек. Кроме того, в качестве устрашения была применена и более мягкая мера наказания — пока просто снятие с ответственных постов. Ей подвергли первых секретарей ЦК компартий Киргизии — М. Л. Белоцкого, Туркмении — Я. А. Попка, Северо-Кавказского крайкома Е. Г. Евдокимова, наркома внешней торговли СССР А. П. Розенгольца, заместителя наркома юстиции СССР Н.Н. Крестинского.

Сочтя такую акцию устрашения вполне достаточной, узкое руководство открыло, хоть и с запозданием на три дня, очередной Пленум. Однако начался он не с предусмотренного повесткой дня доклада Яковлева о проекте нового избирательного закона, а с сообщения Ежова о только что проведенной чистке в широком руководстве. После чего участники Пленума без комментариев заслушали доклад Яковлева, который подчеркнул, что 141-я статья Конституции, представляющая «каждой общественной организации и обществу трудящихся право выставления кандидатов… внесена по предложению товарища Сталина; ее цель — развить, расширить демократию… эта статья обеспечивает подлинный демократизм на выборах в советы». Столь же спокойно участники Пленума восприняли и главное положение проекта закона, уже содержавшееся в розданном членам ЦК проекте: «Избранным считается только кандидат, получивший абсолютное большинство голосов; если ни один из кандидатов на выборах не получил абсолютного большинства голосов, то обязательна не позднее, чем в двухмесячный срок, перебаллотировка двух кандидатов, получивших наибольшее количество голосов».[87]

Трудно усомниться в том, что члены ЦК, все участники Пленума отлично поняли смысл первых двух дней работы — и сообщения Ежова, и последующих, ими же единогласно одобренных резолюций. Только потому открыто и не выступили против альтернативности предстоящих выборов. Поступили иначе, использовав тот самый метод устрашения, который до того был направлен только против них. Ещё до завершения Пленума кандидат в члены Политбюро, первый секретарь Западносибирского крайкома Р. И. Эйхе решил вновь истребовать от узкого руководства то право, которое он уже трижды получал осенью 1934 г. во время хлебозаготовок. Право единолично, бесконтрольно, без суда и следствия выносить смертные приговоры. В записке, адресованной Политбюро, он в самых мрачных красках описал ситуацию, сложившуюся в крае после раскрытия «контрреволюционной повстанческой организации», созданной «уголовниками и высланными в Западную Сибирь кулаками». Он заявил, что вскрыта лишь верхушка «организации», слишком многие ее члены все еще остаются на свободе и потому проведение выборов на основе нового избирательного закона заведомо означает избрание только «антисоветчиков». Шантажируя таким образом узкое руководство, Эйхе вынудил Политбюро утвердить 29 июня, в день закрытия Пленума, нужное решение: образовать «тройку» в составе начальника УНКВД по Западносибирскому краю Миронова, краевого прокурора Баркова и его лично. Дать им возможность установить число лиц, подлежащих расстрелу, и сколько людей необходимо незамедлительно выслать из края.[88]