Дмитрий Калюжный - Другая история литературы

Дмитрий Калюжный и Александр Жабинский

Другая история литературы

От самого начала до наших дней

Каждый год в сентябре, к началу школьных занятий,

Стоят по рабочим окраинам женщины в писчебумажных лавках

И покупают для детей учебники и тетради.

В отчаянии выуживают они последние гроши

Из потрепанных сумочек и сокрушаются,

Что знание нынче так дорого.

Они не догадываются,

Насколько плохо то знание, которое

Предназначено для их детей.

ИНСТРУКЦИЯ как правильно читать эту книгу

• Эту книгу следует читать медленно и с удовольствием.

• Если при чтении этой книги Вы встретите незнакомое слово, смысла которого не понимаете даже из контекста, постарайтесь выяснить, что оно означает, и только потом читайте дальше.

• Убедитесь, что Энциклопедический и Толковый словари доступны Вам (имеются дома, на работе, у соседа или у любовницы). В крайнем случае, поинтересуйтесь в отделении милиции, где находится ближайшая к Вашему населенному пункту библиотека.

• Эту книгу следует читать не менее двух раз, с промежутком не менее чем в полгода.

• Эту книгу не следует рекомендовать детям до 16 лет.

• Читая эту книгу, следует иногда посматривать на последнюю страницу, где помещены «синусоиды» А. М. Жабинского, — но не раньше, чем Вы поймете, что Вам это необходимо.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В книге французского писателя Франсуа Рабле (1494–1553) «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть такая удивительная фраза:

«У вас у всех там столько свободного времени, что вы не знаете, куда его девать, и тратите вы его на то, чтобы говорить, спорить и писать всякий вздор о нашей госпоже королеве. Цицерон не нашел ничего лучшего, как отвлечься ради этого от своего „Государства“, и Диоген Лаэртский туда же, и Феодор Газа, и Аргиропуло, и Виссарион, и Полициано, и Бюде, и Ласкарис, и все эти чертовы пустоголовые мудрецы, коих число было бы не так велико, когда бы к ним уже в наше время не присоединились Скалигер, Биго, Шамбрие, Франсуа Флери и еще какие-то саврасы без узды».

Почему-то не заметно в этом тексте Рабле, что от Цицерона промчалось более полутора тысяч лет, да и от Диогена Лаэртского немногим меньше. Он их упоминает наравне со своими старшими современниками. Литературоведы, назвав роман Рабле «сатирой», эту конкретную фразу объясняют очень просто: обычный средневековый анахронизм. А словом «анахронизм» называются такие ошибки в творчестве писателей, когда события и черты одной эпохи авторы приписывают другой эпохе. Специальное же словцо для обозначения подобных ошибок понадобилось придумывать потому, что, по сообщению Литературного энциклопедического словаря, «анахронизмы органичны для искусства и литературы средних веков и Возрождения», то есть ими переполнены тексты того времени. Вот интересно: «античные» писатели анахронизмами не страдали, современные тоже, а только средневековые.

В чем же причина такой странности? Легко догадаться, что ее нужно поискать в самой хронологии. Ведь последовательность событий мировой истории в том виде, в каком она теперь известна литературоведам, составил вскоре после Рабле сын упомянутого им Юлия Скалигера, Иосиф (1540–1609), хотя, разумеется, и до него писатели и прочие интеллектуалы имели какие-то представления о прошлом человечества. Известно им было и слово «антика». Но именно Скалигер высчитал, в какие годы от Сотворения мира была «антика», а в какие — средневековье и прочие времена, а затем Дионисий Петавиус перевел эти даты в эру от Рождества Христова.

Если же Скалигер ошибся — случайно или намеренно, — и приписываемые античному миру люди и приключения «съехали» от своего настоящего места в истории в далекое прошлое, то средневековые анахронизмы становятся, конечно, неизбежными. Ведь автор XIV века, лично знакомый с Цицероном, знакомство с «древним» римлянином так или иначе в своих текстах проявит, что потребует от историков объяснений, почему это произошло. А объяснить это в рамках скалигеровской хронологии они не могут, и для простоты объявляют представления писателей средневековья и Возрождения «ошибочными» в любой удобный для себя момент, то есть когда они (средневековые представления об истории) перестают соответствовать той истории, которую нынешние ученые выучили в школах и институтах.

Но ведь можно пойти по другому пути: свести «анахронизмы» в одну шкалу и посмотреть, нет ли здесь системы.

Мы сделали это в книге «Другая история искусства», проанализировав стилистику произведений изобразительного искусства за все время существования человечества. Оказалось, века традиционной истории как бы складываются в некую «гармошку», — мы назвали ее синусоидой, — с шагом в девять веков так, что некоторые периоды «античности» или «древности» совпадают со временем «возрождения» этой античности или древности. При сложении синусоиды получается некая «объемная» история, в которой Цицерон (или Диоген Лаэртский) действительно может оказаться близким современником Рабле, только жившим не во Франции или Северной Италии, а в Риме, Константинополе или на Сицилии.

Анализ произведений литературы подтверждает и дополняет выводы, сделанные нами из анализа произведений искусства. В этой книге мы прежде всего обращаем внимание на стилистические параллели, для прояснения которых используем капитальный академический труд «История всемирной литературы» (1983–1994). Его авторы сами нашли и показали эти параллели в литературе разных эпох, и нам, цитируя их, оставалось только не обращать внимания на «разъяснения» о том, что глупые средневековые писатели страдали страстью к «анахронизмам».

А кстати, если посмотреть на проблему широко, то можно найти «средневековые анахронизмы» и у античных авторов, причем обнаружится столь большее количество стилистических параллелей в мировой литературе, что даже историкам и литературоведам станет ясна необходимость в корректировке нынешней традиционной хронологии.

К ИСТОРИИ ВОПРОСА ОБ ИСТОРИИ

В литературном наследии человечества есть такие повествования, которые называются мифами, и такие, которые называются историческими хрониками. В чем разница между ними?

Наверное, большинство читателей скажет, что разница — в степени достоверности сообщаемых в этих повествованиях сведений. Миф — это предание о богах, духах и сказочных героях, а историческое сообщение — о реальных людях и реальных событиях прошлого. Но это не так. «Миф» и «история» различаются датировками! Если специальные люди (историки) соизволили присвоить тексту дату, то это история. А если не соизволили — то это миф.

Вот пример мифа.

«Лишь только освободился Геракл от рабства у Омфалы, сейчас же собрал он большое войско героев и отправился на восемнадцати кораблях к Трое, чтобы отомстить обманувшему его царю Лаомедонту. Прибыв к Трое, он поручил охрану кораблей Оиклу с небольшим отрядом, сам же со всем войском двинулся к стенам Трои. Только ушел с войском от кораблей Геракл, как напал на Оикла Лаомедонт, убил Оикла и перебил почти весь его отряд. Услыхав шум битвы у кораблей, Геракл вернулся, обратил в бегство Лаомедонта и загнал его в Трою. Недолго длилась осада Трои. Ворвались, взойдя на высокие стены, в город герои. Первым вошел в город герой Теламон. Геракл, величайший из героев, не мог снести, чтобы кто-нибудь превзошел его. Выхватив свой меч, он бросился на опередившего его Теламона. Увидя, что неминуемая гибель грозит ему, быстро нагнулся Теламон и стал собирать камни. Удивился Геракл и спросил:

— Что ты делаешь, Теламон?

— О, величайший сын Зевса, я воздвигаю жертвенник Гераклу-победителю! — ответил хитрый Теламон и своим ответом смирил гнев сына Зевса.

Во время взятия города Геракл убил своими стрелами Лаомедонта и всех его сыновей; только младшего из них, Подарка, пощадил герой. Прекрасную же дочь Лаомедонта Гесиону Геракл отдал в жены отличившемуся своей храбростью Теламону и позволил ей выбрать одного из пленных и отпустить его на свободу. Гесиона выбрала своего брата Подарка.

— Он прежде всех пленных должен стать рабом! — воскликнул Геракл, — только если ты дашь за него выкуп, будет он отпущен на свободу.

Гесиона сняла с головы покрывало и отдала его как выкуп за брата. С тех пор стали называть Подарка — Приамом (т. е. купленным). Отдал ему Геракл власть над Троей, а сам отправился со своим войском на новые подвиги».

Затем повествуется, как едва не передрались из-за Геракла боги, и Зевс подвесил между небом и землей богиню Геру, заковав ее в несокрушимые золотые оковы и привязав к ногам две тяжелые наковальни. Рассказ остался без датировок, тем более что археология не предъявила историкам не только наковален, золотых оков и скелета богини Геры, но и доказательств присутствия Геракла под стенами Трои. И остались его приключения только мифом.