Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №19 от 07.05.2013

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

ИХ УБИВАЮТ ВТОРИЧНО

Нет беспощаднее инквизитора, чем совесть!

А. Герцен

Неумолимо приближается очередная – 68-я годовщина победы народов мира над фашизмом. Наибольший вклад и наибольшие потери в этой жесточайшей войне приходятся на народы Советского Союза – 26 600 000 погибших воинов убедительно это подтверждают.

В этот день – 9 мая, как обычно, будет проведен парад, организованы митинги, на которых будут звучать помпезные речи с заверениями: «Никто не забыт и ничто не забыто».

Такие заверения звучат регулярно с самого начала войны. Я много раз собирался посетить могилу своего отца, погибшего в Венгрии в конце 1944 года, да всё какие-то дела заставляли отодвигать поездку, чему в наибольшей мере способствовали подобные заверения тех, кому верил.

И только в 1986 г., то есть спустя 42 года после его гибели (какой позор!), совесть заставила меня усомниться в официозе, всё отложить и отправиться к нему с повинной за свою чёрствость.

В извещении о его смерти говорилось, что он похоронен на южной окраине села Ватта, однако там я узнал, что он и другие были перезахоронены на кладбище в г. Мишкольц. Отправился туда.

От ворот кладбища до обелиска более 150 метров, по обеим сторонам тропы установлены плиты с надписями погибших в гражданскую и предшествующие войны. Надписи на некоторых плитах уже исчезли, но сами плиты стоят, как вечные памятники жертвам многих войн.

И вот я у обелиска. Радовало, что перед ним на постаменте букеты живых цветов, а на нём красуется надпись: «Солдаты 7-го корпуса 27-й армии 2-го Украинского фронта… преодолев сопротивление… освободили город Мишкольц…» (кстати, всего за одни сутки!).

Память о павших смертью храбрых 1387 воинов будет …

Заверение о вечной памяти погибшим воинам подтверждено и в приказе №216 от 3.12.1944 г. И. Сталина, согласно которому: «Войскам, овладевшим этим мощным опорным пунктом обороны противника и крупным узлом коммуникаций, присвоено звание Мишкольцских, а в столице произведён салют из 224 орудий 20-ю артиллерийскими залпами…». И в заключение:

«Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!»

Я шёл к монументу с букетом цветов, надеясь найти среди других родную фамилию, мысленно поговорить с отцом, попросить прощения за то, что так долго не навещал его. Но, оказалось, что говорить-то было не с кем, на обелиске занесены только фамилии офицеров – всего 108 человек!

Фамилии солдат, как мне объяснили, занесены в где-то хранящихся списках.

И в этом заключается вечная память о них?

В стороне от обелиска я заметил ряды холмиков, почти сровнявшихся с землёй и заросших диким кустарником и даже деревьями. Жители мне пояснили, что это и есть могилы советских солдат.

Я был просто ошеломлён таким умелым сочетанием откровенного цинизма и беспардонной лжи.

Присел на холмик и буквально впал в забытье. Мне стало казаться, что Они напряженно ждут чего-то от меня. Но кто я такой? Простой рабочий предпенсионного возраста. Что я могу сделать, чтобы помочь им воскреснуть в людской памяти? И я просто сидел и плакал от своей беспомощности и равнодушия тех, кто должен решать эти проблемы, но отделывается художественным словоблудием.

Но просто уйти я не смог и что-то пообещал, при этом мне послышался облегчённый вздох.

Прежде чем уехать домой, я посетил посольство, генконсула и военного атташе, все были со мной согласны, но вполне обоснованно кивали в сторону Москвы.

Вскоре после возвращения домой я получил от генконсула СССР в Венгрии И.Г. Балясинского письмо, в котором он сообщал, что: «…на левой, выдающейся части центрального гранитного монумента… выгравированы фамилия, имя и отчество Вашего отца, отдавшего жизнь за свободу и независимость нашей Родины… Примите, уважаемый Леонтий Филиппович, наши уверения в том, что со своей стороны Генконсульство будет и впредь оказывать всяческое содействие гражданам, прибывающим в ВНР с целью посещения могил родственников».

Замечательно! Фамилия моего отца – рядового(?) появится на плите, одна среди 108 офицерских, но ведь с ним шли в бой и погибли другие боевые товарищи, тоже рядовые, делившие все невзгоды и радости фронтовой жизни. И среди которых были и такие, у кого не осталось близких, то есть к кому никто никогда не приедет. Следовательно, только поэтому они лишены возможности увековечения!

И тут я понял, что эту во всех отношениях тяжелую миссию должен выполнить я. Проблема захватила меня на многие годы.

Я начал «тревожить» все причастные к этому органы. Газета «Красная звезда» «отфутболила» моё письмо. Из ЦК КПСС позвонили и разъяснили, что уделяют этому вопросу много внимания, но, к великому сожалению, руки до всего ещё не доходят. Когда дойдут? – не уточнили.

Зав. Отделом ЦК ВЛКСМ В. Кривопусков ответил: «Практически все туристские группы, выезжающие …за рубеж, участвуют в возложении цветов к могилам наших соотечественников…». Из патриархата РПЦ сообщили, что регулярно «творят молитвы в память убиенных воинов…».

В таких бесплодных поисках прошёл год. В следующем году я отправился в Мишкольц с уже составленным планом действий, но теперь на обелиске, кроме данных о моём отце, увидел ещё 13 фамилий. Значит, проблема не только разрешима, но и «процесс пошёл»!

В конце концов я выяснил, что у нас даже существует Координационный центр по увековечению памяти погибших воинов. Встретили меня там радушно, выслушали, посочувствовали, показали альбомы монументов в разных городах и странах. То же было и во второе, и в пятое посещение. Что касается их конкретной деятельности, то главный архитектор Центра В. Стефанович разъяснил мне, что согласно каким-то соглашениям, «забота о могилах советских воинов возложена на правительства тех стран, в которых они находятся». Весьма оригинально, хотя крайне цинично.

Нам, значит, не нужны наши же отцы, дети, деды, отдавшие свои жизни за наше же счастливое будущее, пусть о них позаботятся «освобождённые», а мы тем временем… отдохнём.

Как о них заботятся в Мишкольце, я написал выше, думаю, что и в других местах – не лучше.

Отправляюсь к холмикам – могилам. Положив цветы, угощаю ребятишек конфетами, прохожего – «русской особой», а потом, усевшись в сторонке, беседую с Ними. Так посижу, впитаю их мольбы, поплачу, а самый тяжёлый момент – расставание. Мне кажется, что Они знают, как мне нелегко заниматься этим, зарабатываю немного, «мотаюсь» везде за свой счёт, но особенно тяжело ходить по кабинетам функционеров и уговаривать их сделать то, за что они получают деньги и пользуются привилегированными благами жизни.

Так вот, Они знают, как у меня идут дела, и ни о чём не просят, хотя всё-таки ждут с надеждой и болью. И я говорю: «Ну что ж, дорогие, до свиданья, потерпите ещё, я буду продолжать!».

В конечном счёте я понял, что нужно искать деньги. Руководители предприятий отвечали стандартно: «Сами ищем, где их взять». Обратился за советом к военкому. «Это не входит, – слышу, – в круг моих обязанностей». Соглашаюсь, что он прав, но ведь ко мне это относится ещё больше?!

К неожиданному и весьма приятному удивлению, я нашел понимание и реальную поддержку у первого секретаря Железногорского ГК КПСС Анатолия Васильевича Шелестова.

Он подключил к этому делу молодого энергичного работника горкома А. Гречкосея и оно пошло веселей. Железногорский фонд мира выделил 10 тысяч рублей, нами были получены и переведены на русский с венгерского списки погибших, и уже договорились с предприятиями об изготовлении памятных плит. Вот здесь-то подключился Координационный центр по увековечению памяти погибших воинов, обещая всю дальнейшую работу «взвалить на свои плечи». Уступили!

Но прошёл месяц, другой, пятый, а дело – на месте. Мы уже хотели отказаться от их услуг, как вдруг звонок: 10 000 мало, надо 25. Собрались, подумали, помог Курский областной фонд мира. Проходит ещё полгода, снова звонок: 25 мало, надо 90. Снова собрались, подумали, выскребли из сусеков все резервы, но набрали только 40. В конечном счёте они согласились на это!

9 мая 1990 г. состоялось открытие памятника, на котором присутствовали подразделение воинской части с духовым оркестром, все представители советского дипкорпуса, представители властей города и много местных жителей. На постаментах было установлено 12 бронзовых плит с именами 268 совершенно незнакомых, но ставших мне такими же близкими, как и родной отец, воинов.

Для меня это был величайший в жизни праздник, я даже произнёс короткую речь и заметил, что аплодировали и венгерские представители.