Николай Левашов - Сказ о Ясном Соколе

Сказ о Ясном Соколе

Прошлое и настоящее

Предисловие

Название книги «Сказ о Ясном Соколе. Прошлое и настоящее» не случайно. В Славяно-Арийских Ведах приводится текст «Сказа о Ясном Соколе» таким, каким он был раньше, до насильственного крещения Киевской Руси и других русских земель. В принципе, Сказ — это передаваемые из уст в уста, от поколения к поколению реальные события, которые происходили давным-давно. Со временем Сказ наполнялся образами, которые позволяли людям легче понимать передаваемую устно информацию.

И это более чем понятно, если учесть, что многое из того, что было совершенно понятно и ясно даже ребёнку — современнику событий, передаваемых в Сказе, стало для людей зачастую запредельным для понимания по прошествии многих поколений. Это связано с тем, что со времён событий, отражённых в Сказе, цивилизация Мидгард-земли прошла через христианизацию, и в результате этого была отброшена социальными паразитами на уровень каменного века не только в плане технологий, но и в мировоззрении.

Вследствие этого многие обыденные представления наших предков становились для их потомков или совсем непонятными или малопонятными, и поэтому очередной сказитель добавлял к Сказу свои комментарии, которые позволяли ему донести до своих слушателей информацию на понятном для них уровне. Именно в результате этого во многих Сказах появились подобные пояснения сказителей, и постепенно Сказы превратились в сказки! Именно так появились в русских сказках ковры-самолёты, скатерти-самобранки, волшебные зеркала и блюдечки, с помощью которых можно увидеть многое на большом расстоянии.

Не будь таких дополнений, современники сказителей просто не смогли бы их понять. Так как на разных уровнях развития цивилизации у людей формируется соответствующее восприятие реальности, и без учёта этого невозможно донести до этих людей понимание. Сказ «О Ясном Соколе» занимает особое место среди других Сказов в силу того, что описываемые в нём события лежали за пределами понимания будущих поколений. Поэтому у поколений, живущих на Руси-Матушке после христианизации Руси, которое произошло во время последней Ночи Сварога, не могло быть соответствующих образов, с которыми можно было провести параллели в Сказе. За исключением, разве что, дальних расстояний, которые в Сказе передавались образом семи пар железных сапог, которые требовалось износить, чтобы достичь нужного места.

Именно изнашивание обуви из железа воспринималось людьми, как преодоление невероятных расстояний, так как каждый немедленно себе представлял, сколько вёрст нужно пройти, чтобы сносить хотя бы пару железных сапог, и… не найдя ответа на этот вопрос, человек понимал, что разговор идёт об огромных расстояниях. И, хотя в Сказе даются точные расстояния в мерах длины, которыми пользовались наши предки, это не могло дать нужного для понимания образа. Для человека, который не удалялся от своих родных мест дальше нескольких вёрст, оценить расстояния в световые годы было просто нереально, даже если перевести «дали дальние» в вёрсты. А вот понятие о том, что нужно износить семь пар железных сапог, было доступно каждому, несмотря на то, что никто даже не мог себе представить, сколько же это нужно пройти, чтобы стоптать хотя бы одну пару железных сапог! Но сам образ износа железных сапог был понятен людям, и в этом вся сила образного восприятия.

И такое народное творчество не только оправдано, но и было необходимо, иначе передаваемая устным образом из поколения в поколение информация была бы потеряна полностью в череде поколений. С насильственной христианизацией русских земель возникла необходимость ещё и спрятать за образами ценную для будущих поколений информацию от церковной цензуры. И, что самое любопытное, в устной форме всё-таки удалось донести до наших дней сведения о реальных событиях далёкого прошлого весьма точно, и стало это возможным, в немалой степени, именно благодаря образности русских Сказов. Однако, как только дело доходило до издания Сказов, тут же происходило вмешательство цензуры сперва церковной, а позже — партийной, в результате чего Сказ превращался в сказку, в которой уже мало что оставалось от Сказа и от тех реальных событий, которые в нём отражались. Каким образом это происходило и почему, станет предельно ясно после прочтения этой книги.

Прошлое… прошёл уже я! Именно из этих трёх слагаемых возникло знакомое каждому русскому человеку слово! Вдумайтесь в смысл этого слова, оживите его в своём сознании, и… перед Вами откроются новые горизонты, о которых никто даже не подозревал! Прошёл уже я… наше прошлое — это то, что несёт наша память, как память отдельного человека, так и память народа! Настоящее… на чём стою ещё я! И вновь, это слово возникло при слиянии в одно пяти разных слов!

Таким образом, само слово определяет образ, который несёт это слово — на чём мы стоим сейчас, каков наш фундамент?! Так на чём же мы ещё стоим? Вот в чём вопрос! И после прочтения этой книги, только на примере анализа ОДНОГО «СКАЗА О ЯСНОМ СОКОЛЕ» И СКАЗКИ «ФИНИСТ — ЯСНЫЙ СОКОЛ», любому человеку, даже маленькому ребёнку, станет предельно ясно, какое ВЕЛИКОЕ ПРОШЛОЕ БЫЛО УКРАДЕНО У НАС СОЦИАЛЬНЫМИ ПАРАЗИТАМИ РАЗНЫХ МАСТЕЙ!

И всем предельно чётко станет видно, на каком же фундаменте мы сейчас стоим, и что на самом деле было украдено у русского и других коренных народов России! И что вместо прочного, почти безграничного, реального, а не выдуманного прошлого, социальные паразиты нам позволили стоять только на жалком маленьком островке, на котором трудно разместить две ноги даже одному человеку, не говоря уже о том, чтобы стоять на таком фундаменте целому народу или нации!..

И пускай каждый из нас «взвесит» этот фундамент и сам для себя определит, на каком же действительно фундаменте он или она хотели бы стоять…

Глава 1. Прошлое. Сказ о Ясном Соколе

Жили-были в стародавние времена в скуфе лесном [в лесном поселении] орач-труженик [пахарь, крестьянин] Любомир Ведаславич с женой-ладушкой Младой Зареславной: и даровал им Род девять сыновей да трёх дочерей. Любомир Ведаславич поднимал сынов на ноги, приучал их к трудолюбию и жизни праведной, а подле него постоянно была дочка младшенькая, Настенька, всё-то она подмечала, все слова и наставления батюшкины запоминала.

А старших дочерей, Забаву и Весняну, воспитала и лаской обогрела Млада Зареславна. Дети выросли, а родители постарели. Оженил сыновей своих Любомир Ведаславич, каждому нашёл невесту пригожую из рода славного, рода древнего. Расселились сыновья с семьями своими по всему близлежащему краю и стали трудиться и созидать на благо рода своего.

Но вот пришло время, отведённое Родом и Макошью, пришёл черёд — умерла у орача-труженика жена-ладушка Млада Зареславна. Сотворили ей кроду [погребальный костёр] всем миром [т.е. всей общинной], совершили по ней славную тризну [погребальный обряд], и стал Любомир Ведаславич один растить своих дочерей. Все три его дочери были на диво красивые и красотой равные, а нравом — разные.

Старый орач-труженик жил в труде и достатке и жалел своих дочерей. Захотел он было взять во двор какую ни есть старушку-бобылку [одинокая пожилая незамужняя женщина, как правило, вдова], чтобы она по хозяйству заботилась. А меньшая дочь, Настенька, говорит отцу-батюшке:

— Не надобно, милый батюшка, бобылку брать, я сама буду по скуфу прибираться и о хозяйстве рода нашего заботиться.

Настенька с раннего детства радетельная была. А старшие дочери, Забава и Весняна, ничего не сказали, лишь по ласке материнской грустили.

Стала Настенька вместо своей матушки хозяйство по скуфу вести. И всё-то она умеет, всё у неё ладится, а что не умеет, к тому привыкает, а, привыкши, тоже ладит с делом. Отец глядит и радуется, что Настенька у него такая умница да трудолюбивая и нравом кроткая. И из себя Настенька была хороша — красавица писаная, и от доброты краса её прибавлялась.

Сёстры её старшие тоже были красавицы, только им всё мало казалось своей красоты, и они старались прибавить её румянами и белилами и ещё в обновки нарядиться, чтобы в соседнем селении на девичьих посиделках покрасоваться. Сидят, бывало, Забава и Весняна да целый день охорашиваются, а к вечеру всё такие же, что и утром были. Заметят они, что день прошёл, сколько румян и белил они извели, а лучше не стали, и сидят сердитые.

А Настенька устанет к вечеру, зато знает она, что скотина накормлена, во всём тереме прибрано, чисто, ужин она приготовила, хлеб на завтра замесила, и батюшка будет ею доволен. Глянет она на сестёр своими ласковыми глазами и ничего им не скажет. А старшие сёстры тогда ещё более сердятся. Им кажется, что Настенька-то утром не такая была, а к вечеру похорошела — с чего только, они не знают.