Юрий Воищев - Тайна Петровской кузни

Юрий Воищев, Альберт Иванов

Тайна Петровской кузни

...А то еще Петрова кузня У нас в Воронеже была.

Ручник позванивал, и с тяжким гуденьем молот подлетал и снова рушился с оттяжкой, и жаркий плющился металл. Сказал кузнец, когда, рассеясь, остывший пар на стены лег:

— Ковал на славу, Алексеич, отменный будет якорек.

ЧАСТЬ I. СКИФСКИЙ КУРГАН

Глава первая

УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ПУСТЫНЕ САХАРЕ

Верблюд поднял голову и лениво обвел взглядом окрестность. Он посмотрел налево, он посмотрел направо, он посмотрел вперед. Везде была пустыня.

Далеко-далеко на горизонте врезались в небо черные кубы пирамид.

Верблюд оглянулся.

Обнаженный по пояс человек жадно пил из фляжки.

Верблюд облизал пересохшие губы. Даже ему было жарко.

Песок, песок, песок... Он сыплется из-под лопат, хрустит на зубах и сверкает под солнцем миллиардами мельчайших кристалликов.

Уже двенадцатый год археологическая экспедиция под руководством действительного члена Люксембургской Академии Наук профессора Хуперта Дю Оза ищет бритвенный прибор фараона Рамзеса Первого. Еще мальчиком профессор, читая в подлиннике древнеегипетские летописи, совершенно случайно наткнулся на описание этого знаменитого прибора, как-то: помазок, две чашечки из берцовой кости единорога — одна для горячей воды, другая для холодной, — бритва-нож из бронзы, секрет изготовления которой ныне утерян, плюс золотой поднос весом в сорок два фунта.

«Как же так! — воскликнул профессор, тогда еще мальчик. — Всем известно, что мумия фараона имеет окладистую ассирийскую бороду. И, как установили эксперты, бритва никогда не касалась этой изумительной бороды». В ту же секунду будущий профессор поклялся посвятить свою жизнь археологии, за что его и выпороли родители, которые еще до его рождения наметили ему карьеру банкира и дипломата. Но мальчик не испугался и стал профессором археологии. И вот он уже двенадцатый год безвыездно сидит в пустыне и разыскивает бритвенный прибор Рамзеса Первого, а попутно и древний город, который много тысяч лет назад был погребен под песками. И уже получены результаты, ошеломившие весь научный мир. Найдены:

1. Два волоска из помазка фараона.

2. Осколок чашки для холодной воды.

Корреспондент агентства ТАНЮГ задал два вопроса: «Как вы расцениваете результаты ваших поисков? Не помешает ли слава вашей дальнейшей работе?»

На первый вопрос профессор скромно ответил: «Грандиозные». На второй: «Можете не волноваться, я не успокоюсь до тех пор, пока не найду поднос».

Но не всех потряс профессор Хуперт Дю Оза. Агентство ЮПИ с возмущением спрашивало: «И это вы называете успехом?! За двенадцать лет работы вынуто всего триста тысяч кубометров песка!»

Однако правительство Египта благожелательно отнеслось к достигнутым результатам. Именно на этом месте было решено воздвигнуть Асуанскую плотину. Но профессор не упал духом и перекочевал на другой конец пустыни.

Диктор объявил:

— Вы смотрели новую французскую кинокомедию «Хуперт в пустыне».

Лешка Скворешников с глубоким сожалением выключил телевизор.

— Ну? — спросил он у Мишки, который сидел в кресле и задумчиво смотрел на погасший экран.

Мишка помолчал немного, словно не понимая, о чем его спрашивают, а потом тихо сказал:

— Жаль, что нигде поблизости нет пустыни!

— А зачем она тебе? — удивился Лешка.

— Как зачем? Если бы здесь была пустыня, мы бы с тобой тоже раскопками занялись...

— Это верно, — задумчиво произнес Лешка. — Только пустыни здесь нет...

— Вот я и говорю, что жаль...

Друзья замолчали. За окном наступили легкие летние сумерки.

— А ты бы так смог? — вдруг спросил Мишка.

— Как?

— А вот так, как профессор. Захотел — и стал археологом.

— Конечно... А ты?

— И я!

— Только я не стал бы двенадцать лет искать какой-то дурацкий помазок.

— Сравнил! — воскликнул Мишка. — То же капиталист! Делать ему нечего. Нет бы что-нибудь стоящее откопать, а он всякие волоски собирает.

Вот если бы мы хотя бы на месяц в Сахару попали!

— А по-моему, раскопки всюду можно вести, — сказал Лешка. — Даже у нас в городе.

— Скажет тоже! — удивился Мишка.

— А что тут такого? Читал в газете — один экскаваторщик котлован копал и меч нашел?

— Где, где? — загорелся Мишка.

— Я уже забыл... В каком-то новом микрорайоне...

— Вот ты всегда так! — огорченно сказал Мишка. — Что надо, забываешь, что не надо— помнишь...

— Да там уж ребята все перерыли и ничего, кроме гильз, не нашли.

— Эх, если бы ты раньше сказал!

— А кто думал, что ты захочешь искать.

— Думал, думал... А больше ты никаких исторических мест не знаешь?

— Нет, — уныло ответил Лешка.

— Жаль...

Из спальни, зевая, вышел Лешкин отец. В воскресенье, он всегда был не прочь вздремнуть часок-другой перед началом вечерней телевизионной передачи.

— Проснулся? — спросил Лешка.

— А мы такой фильм смотрели! — похвастался Мишка.

Лешкин отец подбежал к телевизору и схватил программу. Он страшно разволновался. Подумал, что проспал четвертую серию немецкого фильма «Зеленое чудовище», которую с нетерпением ожидал целую неделю. Но все оказалось в полном порядке. «Зеленое чудовище» начиналось в 20 часов. Отец сразу же повеселел и начал рассказывать разные смешные истории о том, как он работал в Сибири («это когда тебя, Лешка, еще на свете не было!»), как охотился на медведя. Вернее о том, как медведь охотился на него. Отец случайно шагнул в припорошенную снегом полынью и провалился по шею в ледяную воду. Еле-еле выбрался. Стоит дрожит. Вдруг из чащи медведь! Отец как побежит, пар столбом! Километров пятнадцать за ним медведь гнался, запалился и отстал — понял, мертвое дело. Отец огляделся по сторонам — чащоба. Вон куда его мишка загнал. Замерзну, думает, в сырой одежде. Но ему почему-то тепло, ни капельки холода не чувствует. Оказалось, он так быстро бежал, что одежда на нем на ходу высохла.

Мишка с Лешкиным отцом заспорили — может ли одежда так быстро высохнуть.

Лешка даже обиделся на друга:

— Иди со своим отцом спорь.

Мишка тоже обиделся и пошел к двери.

А Лешкин отец почему-то рассердился, стал Мишку останавливать:

— Ты что, Лешку не знаешь? Первый грубиян!

Тогда Лешка и на отца обиделся, завалился на

диван, книжечку в руки взял, лежит читает, а на них даже и не смотрит.

А они беседуют себе как равные, и на Лешку — ноль внимания.

— А стать археологом — это почетно? — спрашивает Мишка.

— Любое дело почетно, если с душой делаешь, — отвечает Лешкин отец.

— Ну, а все-таки? — допытывается Мишка.

Лешкин отец разошелся, не остановишь. Не каждый может археологом быть, говорит, сила воли нужна огромная, выдержка, как у йога, и выносливость. И жара, и холод — археологу все нипочем!

— Жара — это верно, — согласился Мишка. — Мы тут кино смотрели французское. Они там в пустыне, под солнцем, знаете, как жарятся! На день по три раза загар слезает, кожа то есть. Жаль, что вы не видели.

— Я французские фильмы не люблю, — сказал Лешкин отец. — Сплошное хи-хи да ха-ха. Я больше люблю что-нибудь серьезное или про шпионов.

— Про шпионов и я люблю, — не выдержал Лешка.

— Про шпионов все любят, — сказал Мишка. Он не умел долго обижаться.

Отец принес чай и откупорил литровую банку с вареньем:

— Давай, мужики, пока матери нет.

Мишка стал отказываться:

— Я сыт, — и чтобы показать, как он сыт, чиркнул ладонью по горлу.

Но когда его уговорили, сразу умял полбанки.

— Большое спасибо, — сказал он сытым голосом. — Я пойду. Лешк, заходи завтра утром.

— Хороший парень, — сказал Лешкин отец, когда Мишка ушел. — Серьезный. Ты за него держись.

— Я и держусь, — сказал Лешка, а потом, спохватившись, добавил: — Еще неизвестно, кто за кого держится.

— Ну-ну, — засмеялся отец. — А насчет археологии, вы серьезно или просто так?

— Да так... — уклончиво ответил Лешка.

Как только начался фильм «Зеленое чудовище», Лешка сразу забыл об археологии. Но Мишка оказался более стойким, он позвонил поздно вечером и сказал:

— Завтра идем в краеведческий музей. Понял?

— В музей? — переспросил Лешка. — А зачем?

— Как зачем? — удивился Мишка. — Уж там-то наверняка знают, где какие места для раскопок!

И тут только Лешка вспомнил про археологию и закричал в трубку:

— Правильно!

Глава вторая

АЙСИНГ ГОВОРИТ...

Скрестив пухлые ручки на животе, загадочно улыбались каменные идолы. Они стояли у самого входа в краеведческий музей, наверное, потому, что в музее для них не хватило места. И дирекция совершенно правильно решила, что они могут постоять и на улице: если уж за тысячелетия с ними ничего не случилось, то крыша над головой для них совершенно не обязательна.