Евгений Мансуров - Психология творчества. Вневременная родословная таланта Страница 48

• Подводя итог первого десятилетия пребывания в Вене (1792–1802 гг.) Людвиг ван Бетховен (1770–1827) в письме к Вегелеру сообщал: «Мое положение очень недурно. Князь Лихновский назначил мне ежегодную сумму в 600 флоринов до тех пор, пока я не получу подходящего места. Мои сочинения приносят мне много, и требований на них поступает столько, что нет возможности их удовлетворить. На каждое сочинение у меня 6–7 издателей, и даже больше, если б я захотел; со мной не торгуются, я требую – и мне платят. Ты видишь, это недурно; например, если я вижу друга в затруднении, а состояние моего кошелька не позволяет помочь ему, то мне стоит только присесть – и в скором времени он выручен из беды»…Зимой 1803 года мы находим его бодрым и деятельно занятым подготовкой к большой «академии», в которой, кроме обеих симфоний и Третьего концерта, исполнялась написанная несколько раньше оратория «Христос на Масличной горе»…Хотя публика и критика отнеслись довольно сдержанно к этой «академии», но в материальном отношении результаты ее были блестящи: она дала Бетховену около 1 800 гульденов… Между тем материальное положение Бетховена внезапно изменилось и сделалось более прочным. Он получил предложение занять место придворного капельмейстера у короля вестфальского Жерома Бонапарта. Бетховен почти совершенно уже согласился, но его покровители не могли допустить этого… (из очерка И. Давыдовой «Людвиг ван Бетховен, его жизнь и музыкальная деятельность», Россия, 1893 г.). «В Вене, надо признать, всегда находились знатные любители, которые способны были почувствовать величие Бетховена и избавить свою родину от позора, каким была бы потеря Бетховена для Австрии. В 1809 году трое из богатейших вельмож Вены – эрцгерцог Рудольф, ученик Бетховена, князь Лобковиц и князь Кински – обязались сообща выплачивать ему ежегодную пенсию в 4 000 флоринов под единственным условием, что он останется в Австрии. «Поскольку доказано, – заявили они, – что человек не может посвятить себя целиком искусству, если он не избавлен от всяких материальных забот, и что только при этом условии он может создавать великие произведения, которые составляют истинную славу искусства, мы, ниже подписавшиеся, приняли решение оградить Людвига ван Бетховена от нужды и устранить таким образом низменные препятствия, которые могли бы помешать его гению воспарить»…» (из эссе Р.Роллана «Жизнь Бетховена», Франция, 1903 г.). «…Сравнительное материальное благополучие Бетховена продолжалось недолго. Государственное банкротство Австрии уронило цену денег до одной пятой номинальной стоимости, так что доходы композитора значительно уменьшились. К тому же князь Кински внезапно умер, а его наследники после долгих пререканий согласились выплачивать Бетховену сумму, гораздо меньшую назначенной ему князем… На конгрессе в Вене в 1815 году слава Бетховена достигла высших пределов. У графа Разумовского он был представлен всем присутствовавшим в Вене монархам и пользовался их особым вниманием. Он получил много ценных подарков и особенно был тронут «великодушным подарком русской императрицы»…» (из очерка И. Давыдовой «Людвиг ван Бетховен, его жизнь и музыкальная деятельность», Россия, 1893 г.).

• «По-видимому, благодаря И. Гайдну в январе 1804 года Иоганн Гуммель (1778–1837) был принят в капеллу князя Эстергази в Эйзенштадте в качестве концертмейстера с годовым жалованием 1 200 гульденов…» (из сборника Д. Самина «100 великих композиторов», Россия, 1999 г.).

• «Если кто-нибудь задастся вопросом, много ли денег можно заработать при помощи куска дерева, то за ответом ему лучше всего обратиться к опыту великого маэстро Никколо Паганини (1782–1840)… В отличие от своей прародительницы – виолы, инструмента с нежным и мягким звучанием, – скрипка стала инструментом виртуозов, извлекавших из нее звуки то низкие и глубокие, то высокие и проникновенные… Изваяв, приспособив свое тело под скрипку, Паганини смог извлечь из нее свои несравненные каприччио и, добавим, дукаты, лиры, талеры, гульдены, франки, фунты стерлингов, рубли – из карманов своих слушателей. Можно сказать, что Паганини первым поставил музыку, свое мастерство виртуоза на коммерческую основу, став музыкантом от Бога и миллионером от музыки… Именно Паганини положил начало сольным концертным выступлениям инструменталистов-виртуозов. В Вене – тогдашней музыкальной столице Европы – газеты сразу нарекли его «первым скрипачом мира». Они же прозвали его «концертным корсаром», так как Паганини удивлял директоров театров и публику неслыханными ценами на билеты – место в партере стоило 5 гульденов. Тем не менее ему аплодировали до безумия… Успеху творческому неизменно сопутствовал успех кассовый. Сбор менее 1 500 талеров за концерт Паганини считал неудовлетворительным, а концертов в Германии было более сотни… В Париже слушатели валом валили на его концерты. «Продадим, все продадим, чтобы пойти послушать Паганини!» – призывал один музыкальный критик… Потом была Англия. Британская холодность была растоплена южной страстью маэстро… Цифры его гонораров становились поистине гиперболическими – каждая неделя приносила не менее 6 000 фунтов стерлингов. Только в Лондоне он собрал 10 200 фунтов стерлингов. Чтобы освободить себя от бухгалтерской работы, Паганини первый из музыкантов передал всю коммерческую сторону организаций концертов импресарио. Вскоре его примеру последовали остальные музыканты… К 1833 году состояние Паганини достигло 3 миллионов франков. Маэстро занялся коллекционированием инструментов и собрал великолепную коллекцию скрипок и виолончелей Амати, Гварнери, Страдивари… О том, какие суммы Паганини постоянно носил при себе, говорит то, что однажды вор украл у него из номера 120 000 франков…» (из книги С. Цветкова «Эпизоды истории в привычках, слабостях и пороках великих и знаменитых», Россия, 2011 г.).

• «Зима 1834-35 года проходила, композитор Михаил Глинка (1804–1857) работал над своей оперой со всем упорством страсти… Осенью 1836 года репетиции оперы в Большом театре были перенесены на новую сцену… Однажды во время такой репетиции в театр совершенно неожиданно приехал император Николай I. На государя, очевидно, музыка произвела впечатление, он подошел к Глинке, ласково заговорил с ним, осведомляясь, доволен ли композитор артистами. Вслед за тем последовало высочайшее разрешение посвятить оперу государю императору, и тогда же вместо прежнего своего названия «Иван Сусанин» она получила новое, теперешнее: «Жизнь за Царя»… Наконец настал знаменательный день первого представления. Это было 27 ноября 1836 года… Успех был полный и безусловный, так что наш композитор мог вполне заслуженно торжествовать. «Я был в чаду, – пишет он, и теперь решительно не помню, что происходило, когда опустили занавес». После окончания оперы Глинку позвали в боковую императорскую ложу. Государь благодарил его, благодарила государыня и другие члены императорской фамилии, а вскоре после того наш автор получил в подарок ценный перстень… Слава Глинки в России была, таким образом, упрочена окончательно… Успех оперы «Жизнь за Царя» имел одним из последствий назначение Глинки на должность капельмейстера придворной Певческой капеллы… В автобиографии он говорит, что получил по этому случаю казенную квартиру с древами..» (из очерка С. Базунова «М. Глинка, его жизнь и музыкальная деятельность», Россия, 1892 г.).

• «Первый концерт Фридерика Шопена (1810–1849) в Париже (1831 г.) прошел с большим успехом, но сбор с него был невелик и не мог поправить расстроившееся финансовое положение… Шопен окончательно решил уехать домой и сделал все нужные приготовления к путешествию, но в тот самый день, который он назначил для своего отъезда из Парижа, он случайно встретился с князем Радзивиллом. Тот уговорил его остаться еще на некоторое время и вечером повел его к Ротшильду. В этот вечер судьба Шопена была решена: своей игрой он привел в такой восторг всех присутствовавших, что тут же получил несколько предложений давать уроки музыки. Материальное положение его было таким образом обеспечено, и он навсегда утвердился в Париже. В 1832 году Шопен был уже одним из самых популярных парижских пианистов…» (из очерка Л. Давыдовой «Фр. Шопен, его жизнь и музыкальная деятельность», Россия, 1892 г.). «Положение Шопена во французском обществе (Париж, 1832–1833 гг.) способствовало тому, что вскоре у него появились ученики из высшего общества, желавшие обучаться игре на фортепиано, и он уже мог позволить себе требовать за урок весьма приличную сумму в 20 франков. Это настолько упрочило поначалу весьма шаткое материальное положение, что вскоре его уже можно было причислить к состоятельным представителям мира искусства… Теперь Шопен располагал надежными источниками средств, мог себе позволить одеваться с подчеркнутой элегантностью и таким образом уйти от небрежного стиля поведения богемы. Затем он с необычайным вкусом оборудовал себе квартиру, получившую среди друзей название «Олимп», еще через короткое время у него появился собственный экипаж с кучером и штат прислуги.