Сергей Аверинцев - Вслушиваясь в слово

Вслушиваясь в слово: три действия в начальном стихе первого псалма - три ступени зла

Как единодушно отмечают комментаторы, и старые, и новейшие, первый псалом — это вступление ко всей Псалтири в целом. Среди других псалмов ему принадлежит особое место[1]. По-еврейски Книга Псалмов называется, как называлась уже во времена Кумранской общины[2], Книгой Хвалений (z-hrr.-zz [сэфэр теннлим]); но ведь псалом 1 — если и «хваление», славословие Богу, то лишь косвенно, не в узком и строгом смысле. Другое, может быть, еще более древнее наименование Книги Псалмов, сохраненное в Иерусалимском Тал­муде (YerBer 4, 3, 7b-8a: YerShab 16. 1, 15с; YerTaa'2. 2, 65с) и отра­зившееся в родственной языковой традиции сирийских христиан. -Книга Песнопений ( [сэ'фэр мпзморот], сир. cutaba dmaziiHire); но согласимся, что псалом 1 не назовешь без оговорок и «песнопением», что его облик мало типичен для богослужебно-гимнографического жанра[3]. Скажем шире, этот псалом — не совсем молитва; то есть не один из тех громогласных, страдальчески - просительных или благодарно-ликующих воплей к Богу, из како­вых состоит большая часть Псалтири. Его назначение — другое. Он предпослан всем последующим псалмам, как произносимой мо­литве предпосылается размышление в тишине. Можно вспомнить еврейские предания о великих древних молитвенниках, которые не дерзали приступить ни к вечерним, ни к утренним, ни к дневным молитвам, не приготовив себя длящейся по целому часу безмолв­ной медитацией[4].

Это же самое можно высказать и чуть иначе. Тема других псал­мов — жизнь человека перед лицом Бога. Не только радости и огор­чения, победы и скорби (или. как в Пс. 50/51, вина и раскаяние) со­ставляют ткань этой жизни. В ткань эту, в ткань молитвы, могут по-своему вплетаться и размышления. Молитвенный контекст их выражен через прямые обращения к Богу: «Что есть человек, что Ты помнишь его?» (Пс. 8:5, ср. 143/144:3); «Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? кто может обитать на святой горе Твоей?» (Пс. 14/ 15:1)[5]; «Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня» (Пс. 18/19:13). Все вообще так называемые жизненные вопро­сы в таком контексте - вопросы человека, живущего жизнью перед Богом, к своему Богу. Равным образом поучения, время от времени встречающиеся в Книге Псалмов, обращены к людям от лица этого человека, а в конечном счете - от лица этого Бога, включены в кон­текст длящейся беседы их двоих; таковы, например. Пс. 52/53 пли 77/78. Но тема псалма 1 — сам такой человек. Описывается это «блаженство»[6], коренящееся в радостном и охотном, великодушно-доброволыюм соединении его волн с законом и наставлением[7] Бога, осу­ществляющееся в неторопливом возрастании, подобном возрастанию насыщенного влагой зеленеющего дерева, и увенчивающееся живым общением с Богом[8] Именно потому и в псалме 1 нет внешних примет диалога между Богом и человеком, что он как раз в этот диалог и вводит.

Однако прежде чем речь дойдет до позитивного раскрытия «бла­женства» праведника, всем утверждениям предпосланы три отри­цания. На самом пороге того словесного аналога Скинии или Храма, какой представляет собою Книга Псалмов, отсекаются три возмож­ности зла. Носителю православной традиции трудно не вспомнить троекратное отречение от диавола и всех дел его, приготовляющее крещаемого к Таинству Крещения.

По так называемому Синодальному переводу: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей».

Читатель, не знающий языка подлинника, может, в общем, при­нять этот перевод как исходную точку для размышлении; дополни­тельные сведения о нюансах лексики подлинника уточняют и углуб­ляют предлагаемый им смысл, но не отменяют его. Добросовестности ради упомянем радикальный пересмотр значения слов «стоит на пути», предложенный католическим библеистом и угаритологом М. Дахудом, чей комментарий к псалмам известен обилием интересных, но чрезмерно рискованных гипотез[9]: основываясь на том, что угаритское слово drkt означает «престол», «власть», «господство», из чего, но его мнению, само собой вытекает значение «собрания» (?), он предлагал понимать сходное по звуковому облику библейское "~ |/Ррэх] не как «путь», а как синоним упоминаемых в разбираемом нами стихе «совета» и «собрания»[10]. Этот домысел находится в са­мом решительном несогласии не только с единодушным суждением традиционной экзегезы, как христианско-святоотеческой[11]. так и ев­рейской[12], всегда исходившей из особого значения образа пути в этом месте; не только с контекстами, внутри которых появляется слово -~! [дэрэх] в других местах Ветхого Завета (например. Втор. 30:16, Иер. 21:8): не только с Сентуагинтой, всегда передающем это слово как обо*;, но и с целым рядом древних ближневосточных параллелей (в эпосе о Гильгамеше, в египетской гимиографин и т. п.). В конце концом, образ пути принадлежит к разряду фундаментальных общечеловеческих символов, какие Карл Густав Юнг называл архети­пами. Не приходится поэтому удивляться, что позиция М. Дахуда в этом вопросе, как и во многих аналогичных вопросах, встретила убедительную критику[13]. Тем спокойнее можем мы оставаться при тради­ционном понимании.

Итак, перед нами три отрицания: «не ходит» — «не стоит» - «не сидит». Присмотримся к ним пристальнее.

Глагол с основой -т~ I Налах| переведенный как «ходить», имеет в библейском языке исключительно широкое значение. В букваль­ном смысле он означает действие совершения пути, направленного движения: человек идет, зверь бежит, змея ползет, вода течет, корабль плывет и т. п. — но все эти роды движения передаются тем же глаго­лом. В расширительном смысле он выражает идею волевого усилия, деятельной инициативы. С этим связано его употребление при дру­гих глаголах в повелительной форме в качестве усиливающего при­глашения, призыва, побуждения к действию (наподобие того, как в разговорном, отнюдь не «библейском» русском языке употребляет­ся императив «давай!» / «давайте!», или как в обиходе более литера­турном п слоге более высоком можно добавить к повелительной фор­ме эмфатическое «же»). Наконец, глагол употребляется для обозначения всей суммы поведения человека, прежде всего поведения религиозного, обрядового и нравственного: «Кто ходит в правде» (Ис. 33:15); «Тот. кто ходит непорочно и делает правду» (Пс. 11/15:2). От этого глагола образован, между прочим, иудаистический термин «га-лаха». означающий свод правил правоверного еврея. Как мы видим, диапазон лексических значении слова весьма широк; но во всех слу­чаях инвариантом остается смысловой момент динамики, движения.

И здесь мы ощущаем явственный контраст с двумя другими гла­голами трехчленной формулы. Глагол с основой -~г |амад] означает «стоять», также «становится, вставать, оставаться»; лексикой

Келера (см. прим. 6) даст даже значение «переставать двигаться, останавливаться». Наконец, глагол с основой - [йашав] означает «садиться, сидеть», по также и «постоянно селиться, постоянно пре­бывать» (т.е. «быть, становиться оседлым»). Он делит с предыду­щим глаголом значение «оставаться».

«Ходить» — «стоять» — «сидеть». Первый глагол дает образ дви­жения, устремления, но в то же время нестабильности, а потому не­окончательности. Второй глагол - переход к стабильности. Третий глагол добавляет к стабильности - успокоение. Как выражается упомянутый выше Давид Кимхи, сидеть — все равно, что лежать.

А теперь приглядимся к контексту, в котором вводится каждый из глаголов.

Существительное r-^j [эца] (status constructs г^- |ацат|), как и русское «совет», может означать и совет-внушение. п совет-собра­ние; кроме того, опять-таки наравне с русским словом (хотя бы толь­ко в старинном или специфически церковном слоге), оно порой означает «намерение», «план», «умысел», даже что-то вроде загово­ра. А потому смысл сочетания слов в подлиннике (букв, «ходить в совете») обнимает не противоречащие друг другу, а скорее дополня­ющие друг друга смысловые возможности: «действовать по совету-внушению», «посещать совет-собрание», наконец, «вступать в совет-сговор". Во всех этих возможностях общим знаменателем являемся тема непродолжительного контакта — с кем? Существительное -"•_-[решайпм], передаваемое в Синодальном переводе с ориентацией на греческую лексику Сентуагнпты как «нечестивые» - одно из глав­ных библейских обозначений носителе!! вины, греха, преступления. Специфический для пего смысловой момент, отмечаемый на основе анализа контекстов некоторыми комментаторами, - враждебность Богу и Его народу[14]

Итак, первая ступень зла - великая духовная неразборчивость. Кто находится на пей - нарушает верность Богу, без различения якшаясь с Его врагами, ища себе места па их собрании, принимая их