Иван Забаев - Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания

Иван Владимирович Забаев, Протоиерей Николай Емельянов, Екатерина Сергеевна Павленко, Иван Владимирович Павлюткин

Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания

© Оформление. Издательство Православного

Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Вместо предисловия

Настоящая монография, как и многие другие научные труды, является плодом коллективного труда. Оглядываясь назад, ко времени появления идеи о ее написании (лето 2007 г.), мы можем легко признать – труд авторов составил лишь незначительную долю того огромного объема работ, который пришлось выполнить для выхода в свет этой небольшой книги. Поэтому нам хотелось бы выразить глубокую признательность людям и организациям, в разное время помогавшим нам в работе над изданием.

В семинарах рабочей группы проекта неоднократно принимали участие декан социологического факультета ПСТГУ И.Г. Рязанцев и сотрудники лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ А.А. Куракин и Е.С. Бердышева. Благодаря их знаниям и опыту книга обогатилась значимыми, интересными идеями, а некоторые наши предварительные соображения в ходе обсуждений были отбракованы.

Мы благодарны сотрудникам института демографии НИУ ВШЭ М.Б. Денисенко, С.В. Захарову и А.Г. Вишневскому за ряд консультаций по вопросам демографической теории рождаемости. Ценные критические замечания касательно логики книги на разных этапах высказали сотрудники социологического факультета НИУ ВШЭ Я.М. Рощина, И.Ф. Девятко и сотрудник института демографии НИУ ВШЭ О.Г. Исупова. В ряде случаев нам пришлось в значительной мере изменить характер аргументации и усилить доказательную базу ключевых положений работы.

Целый ряд тезисов книги был сформулирован в ходе продолжительных обсуждений, а иногда и довольно острой полемики с О.А. Буруто и Е.А. Титовой, чью помощь в организации и проведении включенного наблюдения в детских, детско-родительских коллективах, центрах грудного вскармливания, медицинских учреждениях, отвечающих за ведение беременности и сопровождение родов, невозможно переоценить.

Мы благодарим Э.К. Рифферт за помощь в организации полевого этапа исследования. Интервью с воцерковленными православными респондентами оказались бы невозможными без деятельной поддержки Е.В. Егоровой. Проведение интервью с воцерковленными православными респондентами – целиком заслуга выпускников ПСТГУ: Д.Г. Офицерова и иерея Евгения (Муравьева). Кроме того, продолжительная работа не увенчалась бы успехом без помощи в расшифровке записей интервью, организованной Е.Ю. Алексеевой.

На заключительном этапе работы над книгой неоценимую помощь оказала редактор издания М.С. Ковалева, в ряде случаев выступившая как полноправный соавтор данного предприятия. Многие тезисы приобрели ясность именно благодаря ее критическому отношению к рукописи.

Основные положения данной работы были опубликованы в следующих российских общественно-научных периодических изданиях: «Интеракция, интервью, интерпретация», «Экономическая социология», «Человек», «Демоскоп Weekly», «Социологические исследования», «Социология: методология, методы и математическое моделирование»[1]. Авторы монографии чрезвычайно признательны всем сотрудникам редакций этих журналов, способствовавших подготовке данных материалов к публикации.

И наконец, мы не можем с искренней признательностью не отметить, что длительная работа над книгой оказалась возможной исключительно благодаря научно-организационной и финансовой помощи Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, поддержавшего к тому времени совершенно неоформленную идею коллектива молодых ученых, не требуя практически никаких подтверждений их научной состоятельности.

Введение

Настоящая работа посвящена теме мотивации деторождения в России в начале XXI в. в ситуации очень низкой рождаемости. Нужно отметить, что, несмотря на практически 100-летнюю традицию исследований снижения рождаемости в Европе, время от времени кто-либо из ведущих представителей демографического сообщества высказывает радикальные сомнения в том, что к настоящему времени удалось построить некоторую теорию этого процесса (из ярких примеров упомянем Дж. Колдуэлла и В. Лутца). Данное исследование, проведенное недемографами, безусловно, не претендует на то, чтобы такую теорию создать, однако, представляется, оно может рассматриваться либо как некоторый комментарий к тезисам ряда демографов, либо как способное поставить некоторые вопросы и зафиксировать ряд витающих в воздухе, «для всех очевидных, и все же непроизнесенных» положений.

Демографический переход, в рамках которого и произошло снижение рождаемости, как минимум совпал по времени (а скорее всего, явился его следствием) с более обширной социальной трансформацией – переходом от традиционного общества к обществу модерна. Соответственно, с одной стороны, ключевым трендом этого перехода являлась рационализация с усиливающимся доминированием калькулирующей рациональности (или, говоря веберовскими словами, формальной). С другой – своеобразное расколдовывание мира в ходе процессов секуляризации. Соответственно многочисленные объяснения снижения деторождения производились учеными в этих рамках. В качестве объяснительных переменных предлагались различные варианты, связанные с рациональным поведением человека[2].

Данная постановка вопроса была безусловно оправдана и принесла свои плоды, однако сегодня, в начале XXI в., можно поставить и иной вопрос: сохраняется ли тренд рационализации? Не случилось ли в ходе XX столетия еще одного перелома и общество модерна уступило место какому-то иному типу общества? Социологическая теория предлагает различные ответы на этот вопрос, которые содержат общую уверенность, что скорее всего такая перемена произошла. Соответственно можно предположить, что что-то изменилось и в мотивации деторождения[3].

Сформулированное предположение, однако, не было отправной точкой настоящего исследования, оно сформировалось ближе к концу работы. Началась же она со вполне практического вопроса: что люди сами думают по поводу рождения детей? Нужно сказать, что в демографической литературе (а также и в занимающейся вопросами рождаемости – психологической, социологической и экономической) вопрос мотивации рождаемости обсуждается достаточно мало, особенно в сравнении с вопросом об «обусловливающих факторах…»[4].

По крайней мере, частично это объясняется тем фактом, что человеку в ситуации опроса очень трудно отвечать на такие общие вопросы, как, во-первых, зачем он рожает, во-вторых, какие ценности (мотивы, смыслы) для него важны.

В психологии и социологии известны исследования связи ценностей и деторождения, при этом практически все они выполнены количественными методами. Во многих использовались работы А. Маслоу и Р. Инглхарта [Маслоу 1999; Inglehart 1990; Inglehart 1971; Inglehart 1977]. В таких исследованиях респонденту, как правило, предлагается список готовых, взятых из теории (ценностных) альтернатив. Такой список всегда вызывает ряд методических вопросов: о полноте списка, о невозможности выбора из двух позитивных альтернатив (любой, кто самостоятельно просил респондента произвести необходимый выбор, знает, какое количество оговорок и недоумений сопровождают подобный выбор), о разделяемости респондентом тех ценностей, которые ему предлагают выбрать, и т. д. Однако эти проблемы меркнут перед тем фактом, что человек не может ответить на вопрос «Зачем вы рожаете или родили ребенка?» и воспринимает его почти с ужасом (хотя может ответить на вопрос «Почему вы не рожаете?» и воспринимает его спокойно). Мы не нашли работ, в которых бы эта проблема получила достойное освещение. Но она значительно усложняет все рассуждения о мотивации деторождения. Что стоит за этим фактом, сказать сложно. Можно предложить по крайней мере четыре достаточно правдоподобных предположения: 1) человек, несмотря на всю свою рефлексивность и рациональность, в принципе плохо отвечает на подобные – о целях – вопросы; 2) в современном дискурсе не находится готовых ответов на данный вопрос (и человек не может легко воспользоваться каким-то вариантом из принятых и вращающихся в обществе вариантов ответа)[5]; 3) в дискурсе нет позитивных, соразмерных ребенку целей (ребенок является ценностью настолько огромной, что говорить о нем как о средстве невозможно); 4) процесс деторождения оказывается подконтрольным человеку только отчасти – человек не может дать (прежде всего себе) отчет о том, как так получилось, что ребенок родился[6].