Сергей Волков - Лёд и пламень

Сергей Волков

Кирилл Бенедиктов

Маруся 3. Лед и пламень

ЧАСТЬ 1

Ты-дымс!

Сегодня у меня хорошее настроение и хочу сделать подарок большому количеству незнакомых мне людей:)

Эпизод 1

Зал Ста Тысяч предметов

локация неизвестна,

время не поддается исчислению

Поколебавшись несколько секунд, Маруся протянула руку и вставила свой предмет в углубление. Ящерка словно прилипла к бархату. Перед глазами полыхнуло уже знакомое сияние. Девочка ухватилась за фигурку, дернула — безрезультатно. Она ощутила, что падает, при этом оставаясь на ногах. У Маруси закружилась голова. Пространство вокруг озарилось пурпурным светом.

Женский голос за спиной произнес:

— С днем рождения, Марусенька!

Маруся замерла. Она помнила этот голос. Она хорошо знала этот голос. Этот голос всегда был с ней. Медленно-медленно, словно боясь поверить в то, что сейчас увидит, она обернулась.

— Мама?

Они стояли в нескольких шагах друг от друга. На Еве было легкое зеленое платье, расшитое по вороту и подолу серебряными цветами. Она растерялась не меньше Маруси. Так бывает в жизни — готовишься к какому-то событию, ждешь его, считаешь дни, часы, минуты — а когда ожидаемое случается, впадаешь в ступор, превращаешься в соляной столб.

Для Маруси мама давным-давно стала неким символом, семейным преданием, легендой. Она хотела встретиться с ней всю жизнь. Но никогда не думала о том, что будет делать, когда это вдруг произойдет.

И вот — произошло.

Воздух, казалось, звенел от напряжения, словно кто-то тронул невидимую, туго натянутую струну. Ева первой сделала короткий, осторожный шаг навстречу дочери. Потом второй. Третий…

И тут струна лопнула! Маруся сорвалась с места, бросилась к маме, повисла у нее на шее, прижалась, зажмурив глаза…

— Мамочка…

— Девочка моя… — Ева обняла Марусю за плечи, заплакала, и они замерли, счастливые, а над ними таинственно мерцали на черном бархате тысячи серебряных фигурок…

Сколько времени это продолжалось — минуту, час, год — Маруся не знала. Она просто наслаждалась этим внезапным счастьем и покоем, который можно обрести только в объятиях мамы. Она тоже плакала. И улыбалась сквозь слезы.

— Господи… — прошептала Ева. — Наконец-то… Ты дошла. Ты умница, молодчина! Марусенька, я так рада! Дай-ка, я тебя рассмотрю как следует! Чумазая какая!

— Это от пыли. В вашей башне давно не убирались, — пряча смущенную улыбку, прошептала Маруся.

Отойдя друг от друга на шаг, мать и дочь разглядывали друг друга. Ева — с удивлением, Маруся — восхищенно. Мама и вправду осталась совершенно такой же, как на фотографии, что стояла у отца на рабочем столе. Ее можно было принять за старшую сестру Маруси, но никак не за мать четырнадцатилетней девочки.

— У тебя хороший косметолог, — попыталась пошутить Маруся.

— Да какой там косметолог, — покачала головой мама. — Вон, синяки под глазами от недосыпа. Просто… Просто время здесь идет совершенно иначе.

— Почему?

— Объяснить трудно. Поверь — и все.

— Легко сказать.

— Иногда сказать легче, чем понять.

— Ну, это всегда так.

— А вот и не всегда, — Ева смахнула со лба упавшую прядь волос.

— Всегда-всегда, — уверенно сказала Маруся.

— Ого, да ты у меня спорщица!

— Ладно тебе… Лучше расскажи, что ты тут делала все это время?

— Организовывала работу штаба, — Ева опять засмеялась.

— Штаба?

— Информатория, если угодно. Или пункта управления.

— Но чем тут управлять?

— А разве ты еще не поняла? Планетой. Террой, Геей…

— Геей?

— Еще существует много названий. Но все они переводятся как «Земля».

— Нифига себе…

— И это говорит моя дочь! В каком колледже учат так выражаться?

— Йель, — фыркнула Маруся и они обе рассмеялись.

— Как ты? Цела? Жива, здорова? — Ева тормошила дочь, заглядывая ей в глаза.

— Типа того.

— Марусенька, ну ты что? Растерялась?

— Это от радости, — Маруся еле выдавила из себя эту фразу. Она не понимала, что с ней творится, что происходит.

— Я тоже очень рада. Ты даже не представляешь, как рада! — Ева опять поцеловала Марусю, всмотрелась в нахмуренное лицо дочери. — Ты точно в порядке? Ничего не болит?

— Нет, все в норме.

— Ну, тогда пойдем, — Ева указала рукой куда-то в глубину переливающегося всеми цветами радуги пространства, увлекая за собой Марусю. — Я покажу тебе, чем занимаюсь.

— Занимаешься? — переспросила девочка. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что рядом с ней, в двух буквально шагах, идет ее много лет назад пропавшая мама.

Живая!

Здоровая!

Мама!

— Ну да, — кивнула Ева. — Это моя… Лаборатория.

Маруся еще раз огляделась. Черная сфера, выложенная бархатом, казалось ночным небом, в котором сияли бесчисленные серебряные звезды фигурок. Они образовывали созвездия, незнакомые девочке. «Наверное, вот так выглядит небо сказочной страны», — решила Маруся.

— А вот здесь лежат предметы, еще не нашедшие своего места, — Ева подвела Марусю к прозрачному, точно отлитому из разноцветного стекла, длинному возвышению, похожему на стол. Маруся увидела множество фигурок, выложенных в ряд. Тут были звери, птицы, рыбы, насекомые.

— Систематизация — залог порядка, — непонятно сказала Ева.

— Мама… — это слово далось Марусе нелегко. Все же она еще не привыкла обращаться вот так к этой красивой женщине, которую много лет считала погибшей. — А Арк… Он жив?

— Жив, здоров и невредим, — весело ответила Ева.

— А наемники? Что с ними?

— Какие наемники?

— Ну, клоны Чена.

— А, эти… Ерунда, забудь.

— А что будет с Уфом?

— С Рыжиком? Все нормально. Зря только ты отдала ему кролика.

— Ты знаешь?

— Я знаю все.

Маруся замешкалась. Все перемешалось у нее в голове и было непонятно, как себя вести, что говорить.

— Какая ты стала большая, — склонив голову на плечо, с улыбкой произнесла Ева.

— Да уж… И все же — что ты тут делаешь?

— Работаю. Управляю. Линзы пространственных переходов, предметы, многие другие технологии Создателей подвластны мне… Нет, ты просто не представляешь, какие это чудеса!

— Что еще за линзы? — уцепилась Маруся за самое понятное из всех произнесенных мамой слов.

— Портал в башне, через который ты попала сюда, помнишь? — охотно принялась объяснять Ева. — Это стационарная, ну, неподвижная линза пространственного перехода. Через нее может пройти лишь тот человек, у кого есть предмет.

— А Арк и другие прозрачные?

— Нет, им через стационар ходу нет. Поэтому они приносят предметы в башни, и я забираю их оттуда. Но помимо этих линз есть и другие.

— Какие?

— Они соединяют особые территории на поверхности Земли. Это такие зоны, где время течет по иным физическим законам, где случаются всевозможные аномалии. Зоны тоже были придуманы Создателями. Для чего — мы пока не знаем, но Хранители пытаются овладеть древними технологиями, чтобы управлять зонами. А я… я могу управлять линзами. Перемещать их, изменять пространственные коридоры, ведущие от линзы к линзе. Причем не только в нашем времени, но и в прошлом или будущем. Это сложно понять. Я тебе говорила, что и сама еще не во всем разобралась.

Еще раз оглядев мерцающий купол над головой, девочка осторожно прошлась вдоль закругляющейся стены, рассматривая предметы.

— Мама, здесь много незаполненных ячеек…

— И это тоже моя работа.

— Ты собираешь предметы?

— Не только. И не столько. Понимаешь, Муська… Можно, я буду тебя так называть?

«Как папа», — хотела сказать Маруся, но удержалась и только кивнула.

— Так вот, понимаешь: Хранители — Арк и другие — они не властны над предметами. Они могут собирать их, приносить в башни — и все. Сюда им ходу нет.

— А тебе?

— А мне есть. И тебе.

— Почему?

— Это долгая история, — Ева сделала неопределенный жест, словно попыталась нарисовать в воздухе какую-то фигуру. — Долгая и очень запутанная. Могу только сказать, что и предметы, и это место, и башни создали те, кто в тысячи раз могущественнее и мудрее нас. И Хранителей.

— Хранители — это люди с прозрачной кожей?

— Они — не люди, Муська. Когда-то невообразимо давно Хранители служили тем, кто создал предметы. Потом произошла какая-то трагедия и Создатели сгинули, а предметы рассеялись по Земле. С тех пор Хранители пытаются собрать их и вернуть сюда. Но вставлять предметы на места и вообще управлять ими могут только те, кто имеет гены Создателей.