Джеральд Холтон - Что такое антинаука

Дж. Холтон

Что такое «антинаука»?

Вопросы философии. № 2, 1992

От автора

Я придаю особое значение тому обстоятельству, что первая американо-советская конференция по социальным и политическим аспектам науки и техники была посвящена «антинаучным тенденциям в культуре США и СССР»[1]. Культурологи традиционных ориентаций, наверное, сочли бы более важной и уместной какую-нибудь другую тему, чем проблема «антинауки». Весьма вероятно также, что многих академических ученых гораздо больше волнует распространение антипатий к традициям западной литературы и искусства. Еще кто-то сочтет более насущными проблемами нашей цивилизации разгул оголтелого национализма, фанатизм религиозного фундаментализма, этническую вражду, — в общем, то торжествующее насилие, которое Фрейд в книге «Почему война?» назвал «инстинктами разрушения». В сравнении с такими сюжетами наша тема выглядит чем-то второстепенным, легковесно-эфемерным. Однако из дальнейшего станет ясно, что выбор нашей темы правомерен и не случаен, в том числе (и не в последнюю очередь) потому, что она исторически и логически тесно связана как раз с теми самоочевидными социальными опасностями и угрозами, о которых я только что упомянул.

Прежде всего мы должны разобраться с приставкой «анти-», чтобы верно уловить суть проблемы. Я вижу свою задачу в данном очерке в том, чтобы наметить способы корректного и отвечающего существу дела обсуждения феномена «антинауки».

Смысл проблемы в первом приближении

Внешне дело выглядит так, будто западные интеллектуалы вознамерились помочь своим советским коллегам в понимании и правильном восприятии хлынувшего наружу в условиях гласности буйного потока публикаций, теле- и радиопрограмм об «иных способах познания» — о мистицизме, астрологии, историях про посещение нашей планеты космическими пришельцами, об исцелении верой и прочих подобных вещах. Точно так же, как в свое время на Западе, среди советской молодежи заметно снижение престижности и интереса к карьере ученого или профессии инженера. Так что можно сказать, колокол тревоги звонит теперь на обоих континентах, призывая нас задуматься над тем, «как суеверия побеждают науку», если воспользоваться названием одной интересной и поучительной книги.[2]

Нас призывают полагаться на всякое без разбору знание, лишь бы только оно обещало лекарство от общественных болезней и возврат общества в здоровое состояние. А ведь вернуться к здоровому обществу мы, дети просвещенного, но кровавого века, считаем своими обязанностью и правом, — к обществу, в котором восторжествовали бы идеалы рациональности, прогресса, в котором не было бы места суевериям, средневековым пережиткам веры в чудеса, знамения, колдовство, мистерии, где люди не творили бы себе ложных кумиров и где широко применялись бы достижения науки.

Говоря по совести, я не знаю дороги в подобный рай. И хотя американским ученым есть что сказать на сей счет, исходя из своего интеллектуального и профессионального опыта, все же с самого начала нас подстерегает множество непростых, но неотступных вопросов. В понятии «антинаука» сплелось воедино множество самых разных смыслов и явлений, однако их объединяет общая направленность против того, что можно назвать «просвещением». В этом агломерате смыслов необходимо различать его основные элементы и, в частности, иметь в виду следующие подразделения: подлинная наука («добрая», «злая», нейтральная; старая, новая, вновь возникающая); патологическая «наука» (т.е. занятия людей, убежденных, что они творят «подлинную» науку, но на самом деле находящихся в плену своих болезненных фантазий и иллюзий); псевдонаука (астрология, «наука» о паранормальных явлениях, откровенная чепуха и суеверие типа историй о «духах пирамид» и т.п.); сциентизм (чрезмерный энтузиазм веры в силу науки, выражающийся в навязывании вненаучным областям культуры «научных» моделей и рецептов; непомерные претензии технократов, слепо уповающих на всесилие и чудотворство науки и техники, как это, например, проявилось в пропаганде проекта «звездных войн»). Есть и другие, менее определенно выраженные формы. С учетом такого спектра мы сосредоточим свое внимание на одном, но наиболее злокачественном проявлении феномена «антинауки», — на том виде псевдонаучной бессмыслицы, который выдает себя за «альтернативную науку», но при этом служит удовлетворению весьма определенных политических замыслов и амбиций. Здесь, пожалуй, советские ученые дадут нам немалую фору, учитывая печальный опыт советской науки, пострадавшей от лысенковщины, от нападок на релятивистскую физику и даже на космологию, которую подозревали в отступничестве от догм энгельсовских писаний по поводу науки и диалектики природы.

Таково проблемное поле, требующее от нас тщательного анализа. Мы не должны дать сбить себя с толку видимостям внешней стороны дела, поскольку нередко бывает так, что то, что на первый взгляд кажется антинаукой, на деле таковой не является, а оказывается еще чем-то третьим. В качестве наглядного примера я могу сослаться на один недавний выпуск популярного в США и Канаде иллюстрированного журнала «Weekly Word News». На его обложке красуется аршинный заголовок: «Встреча Джорджа Буша с космическим пришельцем!» Чуть ниже подзаголовок: «шесть удивительных часов в Кэмп-Дэвиде». И правда, там же помещено большое фото («Совершенно секретно!») президента Буша, в обнимку беседующего с неким существом. Далее, на внутренних разворотах журнала мы находим еще целую серию снимков «пришельца», сидящего уже в роскошном лимузине и дружелюбно раскланивающегося с журналистами. Все это снабжено объяснением некоего «специалиста-уфолога», из которого мы узнаем, что пришелец явился к нам с миссией мира, и что следующий его визит будет к Горбачеву. Такое вот известие.

Для нас в данном случае важно, что этот красочно оформленный еженедельник, как, впрочем, и великое множество других журналов в Америке, заняты вполне безобидной И курьезной погоней за дешевыми сенсациями, питательной почвой для запуска и раздувания которых служит людское невежество и в которых нет ничего, что тянуло бы на весомую квалификацию «антинауки». Читаешь материалы, публикуемые в журнальчиках подобного рода, и ловишь себя на чувстве, будто ты попал в салон какого-то чудака где-нибудь в Европе этак в веке восемнадцатом: «Чудотворная пилюля сделает Вашу жизнь пикантной!», или — «Пойман кузнечик весом в 10 кг!», или — «У меня пятеро детей, а я все еще девственница (благодаря искусственному оплодотворению)». Кто-то, наверное, посчитает, что здесь мы сталкиваемся с ни чем иным, как превращенной формой веры в чудотворную силу самой науки. Не исключено. Все мы находимся в начале пути познания этих явлений и не можем опереться в своем понимании антинауки на фундаментальные труды, на развитую традицию в специальной литературе. Ее пока просто нет. Я бы хотел представить на суд читателя свои соображения об этом, без сомнения, важном предмете.

Мы на Западе все еще не отдаем себе ясного отчета в причинах зарождения и культивирования разного рода ложных, фантастических и мифических идей. Прежде всего речь в этом случае должна идти о всеобщей научной безграмотности населения, характерной, в частности, и для современной Америки. Положение дел таково, что конкретные факты и цифры, отражающие его, наверняка будут восприняты советскими читателями с недоверием.

Почему феномен «антинауки» должен вызывать у нас тревогу?

Чтобы читатель мог составить себе представление, о чем идет речь, я из всей обширной литературы на эту тему сошлюсь лишь на самую последнюю публикацию — доклад советника президента США по науке Д.А. Бромлея, представленный в Конгресс и озаглавленный: «На пороге 2000 года: мировое первенство». В нем отмечается, что научная грамотность американского общества находится на следующем уровне: половина опрошенного взрослого населения не знает, что Земля обращается вокруг Солнца за 1 год. По результатам других исследований, например, И. Миллера «Уровень общественного понимания науки и технологии в США» (1990), стало известно, что менее 7% взрослых американцев обладают некоторым эталонным уровнем научной грамотности в широком смысле этого понятия; только 13% обладают, по крайней мере, минимальным уровнем понимания смысла и целей научного познания; зато целых 40% не согласны с утверждением, что астрология — это вообще не наука. В своем исследовании И. Миллер, в частности, отмечает: «Профессия учителя переживает кризис... В настоящее время на одного новичка, посвятившего себя преподаванию математики или естествознания, приходится 13 учителей по этим дисциплинам, навсегда покидающих свою профессию». Процент же учителей, прошедших за время обучения в университете стандартный минимум по курсам наук, распределился следующим образом: по биологии — 21%, по химии — 31%, по физике — 12%. Для почти 30% всех высших школ США типичной является ситуация, когда курс физики вообще не включен в учебную программу. Только 20% всех выпускников университетов США прошли какой-либо курс физики. «Согласно последним сравнительным оценкам состояния мировой науки, учитывающим положение в 12 странах, наши студенты оказались на 9-м месте по физике, 11-м — по химии и последнем — по биологии... В области математики наши 13% специализирующихся в ней студентов уступают другим странам, где специализируются не менее 25%»[3].