Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1989 год

Тахи должен умереть

Вся Кахетия в ту зиму была еще под снегом, а здесь, под Сагареджо, в селе Патара Чаилури, то есть Малом Чаилури, за несколько последних теплых солнечных дней снег почти весь сошел и по оврагам зашумели весенние ручьи.

В ожидании праздника на установленных в центре села качелях резвилась ребятня, а неподалеку, на усыпанной опилками площадке, при небольшом пока стечении зрителей мерились силами борцы, тоже мальчишки, будущие мастера грузинской национальной борбы — читаобы.

Глядя на эту веселую кутерьму, люди понимающе переглядывались: значит, завтра, в воскресенье, жди бериков — этих ежегодных таинственных пришельцев грузинской масленицы — берикаобы. Собственно, какие они пришельцы — свои же парни, односельчане, но вот попробуй догадаться, кто из твоих соседей станет завтра бериком! В маске из овчины и пестром наряде родного брата не узнаешь.

Знать тайну маскарада будет только один человек в селе — Бидзина Джачвадзе. В его доме хранились целый год костюмы, маски, барабан, кнуты — весь реквизит праздника. Открылась эта тайна и мне, так как я приехал к Бидзине заранее и помогал ему разобраться в груде овчин, свиных шкур, тряпок, тесемок.

Эта была большая удача — попасть на берикаобу. Ведь ныне этот праздник стал достаточной редкостью: не могли не сказаться гонения прошлых лет. И все-таки он выжил! Завтра я увижу древнее действо во всех подробностях.

Часов с восьми утра к дому Бидзины стали подходить по одному рослые, крепкие мужчины. Кое-кого из будущих персонажей берикаобы я видел накануне, когда искал Бидзину на «бирже» — центральном перекрестке села, где любят собираться, чтобы потолковать, крестьяне.

Бериков было четверо. Каждый не торопясь примерял и подгонял с помощью Бидзины свой наряд. Острым длинным ножом хозяин тут же отхватывал лишние полоски шкур, укреплял завязки. Наряд, пожалуй, достоин того, чтобы описать весь процесс облачения в него. Сначала берик надевал брюки с нашитыми на них разноцветными матерчатыми полосками. Затем — сшитые из цельных кусков сыромятной коровьей кожи каламаны, нечто вроде мокасин с кожаными шнурками, стягивающими верхний край обуви. Потом через голову надевался наряд из овчины, скроенный из двух одинаковых пластин — нагрудника и наспинника с отверстием для головы. На поясе обе части скреплялись тесьмой. И, наконец, самое главное украшение костюма — маска, плотно облегающая лицо и спускающаяся на грудь, из черной овчины с узкими прорезями для глаз и ноздрей, обшитая по краю красной тесьмой, с бахромой из ярких ленточек на полукруглом каркасе над головой и индюшачьими перьями по бокам, клочками козьей шерсти на месте бровей, усов, бороды и, наконец, фактурными белыми зубами из пришитых к овчине тыквенных семечек. В руках у берика — хлыст, звонкие удары которого то и дело били по барабанным перепонкам.

Берики в своих красочных нарядах походили на известных героев болгарских, а по существу, фракийских весенних аграрных обрядов — кукеров и их молдавских собратьев — мошей.

Совсем другим был костюм пятого участника праздника — тахи, то есть кабана. Голову и спину тахи укрывала белая свиная шкура с деревянной верхней челюстью и натуральной, кабаньей, с устрашающими клыками — нижней, клацающей при дергании за подвязанный к ней шнурок. Тахи играл упитанный парень помоложе.

Вскоре к берикам и тахи присоединились два совсем юных участника маскарада — барабанщик, тоже в маске, и обычно одетый, единственный из всех не скрывавший лицо погонщик ослика. По бокам ослика свешивались объемистые переметные сумы, из одной высовывалась горловина двадцатилитровой пластмассовой канистры.

Часов в десять утра вся эта колоритная компания с визгом и гиканьем вывалилась со двора Бидзины, перемазавшись в грязи и разбрызгивая ее вокруг ударами бичей. Под барабанную дробь и улюлюканье погонщика осла ватага устремилась в тихую до того сельскую улицу и накатилась на ближайшие ворота.

Кто-то из бериков ломился в дверь, другие сиганули через полутораметровый каменный забор, ворвались во двор, кинулись в дом, забрались по лестнице на второй этаж, оглашая округу гортанными выкриками на неестественно высокой для мужского голоса ноте,— это был какой-то особый «птичий язык». «Напуганные», а на самом деле безмерно довольные, что в их дом пришел праздник, встречи весны, хозяева с готовностью выносили положенную дань: хлеб, фрукты, яйца, домашний сыр; все это быстро исчезало в переметных сумах. Кто-то вынес банку с домашним виноградным вином, и погонщик с деловым видом переправил ее содержимое через воронку в свою канистру.

Короткая перебежка — и вот уже ватага бериков осаждает следующий дом. За зелеными железными воротами слышатся чьи-то визги, громкий смех, крики, грохот. Вбежав во двор, едва успеваю увернуться от огромной катящейся бочки, перевернутой из озорства напавшими. По двору течет настоящая река, хозяин, с ног до головы мокрый, не знает, смеяться ему или плакать. Ворвавшись в дом, берики продолжают разбой, хватая что попадется под руку. Строптивых хозяев тут же наказывают: проводят по лицу вымазанным в грязи куском овчины. Берики гоняются по двору за кудахтающими курами. Один изловчился поймать пеструху и в следующий миг вместе с добычей перемахивает через забор, и курица исчезает в безразмерной суме на спине ослика.

Теперь мне понятно, почему берики в народе иногда отождествляются с завоевателями, которых немало было за долгие века грузинской истории.

Вся стилистика их поведения нарочито грубая, насильственная. Но почему же тогда народ с такой радостью встречает бериков, с такой готовностью наполняет их сумы? Даже мне, стоило на минуту остановиться, чтобы перезарядить пленку, тут же стали запихивать в фотосумку свертки с яблоками и чурчхелой. Не могут люди так хлебосольно встречать поработителей. Видимо, далеко не проста и не однозначна фигура берика в народном представлении, да и наряд их свидетельствует об этом: чересчур он архаичен, слишком далеко уходит в прошлое, теряясь в символике ранних культов плодородия.

Черная козлиная или войлочная маска, накидки из овчины и другие детали наряда бериков — достаточно веские «улики», чтобы взгляд исследователя обратился ко временам Древнего Востока и эллинизма, к мистериям богов плодородия — к ритуалам Таммуза и Иштар в Месопотамии, Деметры и Диониса в Греции, Астарты и Адониса в Финикии, к весенним карнавалам народов Европы. Туда, где козлу и овце приписывалась огромная плодотворящая сила. Еще ощутимее станет связь между грузинским праздником и древними ритуалами, если мы познакомимся с описаниями берикаобы XVIII—XIX веков:

«...Но вот главные действующие лица избраны, теперь остается приготовить все необходимое для шествия и обрядов,— читаем в книге Джульетты Рухадзе «Грузинский народный праздник».— Чего только здесь нет: овечьи, бычьи, козьи шкуры и рога, маски из войлока, выдолбленных тыкв, бумаги и картона, высушенные свиные и козлиные головы, коровьи хвосты, пестрые тряпичные куклы и ленты ...колокольчики и бубенцы, уголь и хна, выкрашенные в красный цвет деревянные изображения фаллосов, а также фаллосы из берцовых костей или вылущенных кукурузных початков, флаги, факелы, пращи...»

Фаллический культ, черная козлиная маска, шкуры домашних животных — все эти атрибуты праздника должны были способствовать весеннему возрождению природы, вызывать божественную плодотворящую силу земли.

Кстати, козлиная маска играет и иную роль, в истории человеческой культуры. Козлоногие сатиры из свиты Диониса в черных масках или с вымазанными сажей лицами на эллинском празднике плодородия были и родоначальниками античного театра. Название «трагедия» пошло от слова «трагос» — так называли жертвенного козла. А от слова «комедия» след тянется, как считает академик Б. Рыбаков, к древнему медвежьему празднику белорусского Полесья — комоедицам. Звериная маска и вывороченная шкура всегда были атрибутами и обряда, и театра, причудливо родня жертвенный алтарь и подмостки.

И конечно же, хотя культ козла и поныне распространен в Грузии, берикаоба сегодня — это не столько обряд, не столько праздник возрождения природы, сколько театр, импровизированный театр масок, ведь неизменными остались лишь костюмы, общая канва действа, его ход и заданный финал, а все остальное, включая реплики персонажей, целиком перешло во власть актерских способностей и фантазии исполнителей. Впрочем, и сам состав действующих лиц сильно варьируется в зависимости от района Грузии, где играют берикаобу. В представлении могут участвовать невеста главного берика — Дедопали, берики — Татарин, Араб, Лезгин, Поп, Кум. Бывают похищение невесты, погоня, борьба на деревянных мечах и саблях, гибель берика и его воскрешение, сопровождающиеся счастливой свадьбой. Да и берики сами в разных местах, судя по описаниям, могли иметь не только козлиную родословную, а происходить также от медведей и даже волков; это невольно заставляет искать связь между словом «берик» и корнем «бэр», обозначающим медведя во множестве европейских языков.