Нет никакого добра - Светлана Весельева

Светлана Весельева

Нет никакого добра

Ангел толкнул деревянную дверь и прошёл в дом. На него пахнуло теплом и вкусным ароматом хлеба, скрипнула под ногами половица. Ангел встряхнул крыльями, отряхивая снег. Белые комочки осыпались на пол и тут же растаяли, превращаясь в маленькие лужицы. Ангел переступил с пола на цветной домотканый коврик, потёр ногу о ногу, пытаясь отогреть замёрзшую ступню, и посмотрел на мужика, сидящего в центре комнаты за столом.

Мужик чинил валенок под свет керосинки. Он поднял голову и с минуту молча разглядывал высокую белую фигуру, возникшую на его пороге. Не найдя в этом явлении ничего интересного, мужик вернулся к работе, и в его руках быстро замелькала игла.

Ангел снова потёр ногой о ногу. В этот раз от недоумения. Обычно, когда он входил в человеческое жилище, хозяева дома бухались на колени в благоговейном трепете, стукались лбами об пол, выражая особое почтение, потом эти лбы крестили и смотрели на ангела влажными глазами с улыбкой умиления. А этот даже с места не сдвинулся. Может, зрением слаб?

— Ты это… перекрестился бы, что ли… невежливо молчать, когда гость на пороге, — заметил ангел.

— А я тебя звал в гости? — спросил мужик, не поднимая головы.

Ангел молча стал рассматривать комнату. Выбеленная печь распространяла жаркое тепло, трещали в её зеве дровишки. На столе, рядом с которым работал мужик, лежал каравай, прикрытый чистым полотенцем. И дух от этого каравая шёл такой, что ангел сглотнул.

— А я ведь к тебе по делу. Весть благую принёс, — снова нерешительно проговорил ангел.

— Принёс — выкладывай, — сказал мужик и посмотрел на гостя. Белая ангелова рубаха вымокла до колен. Значит, снегу за день насыпало много, надо бы дорожку почистить.

— Услышь, Семён! — начал ангел, простирая вперёд руки и придавая голосу мистически-трагические нотки.

— Может, к делу сразу? — оборвал его Семён. — Чего надо? За сапогами, что ли, пришёл? — спросил он, разглядывая красные с мороза босые ноги ангела.

— Почему за сапогами? — смутился ангел.

— Ты босой, а я сапожник, — сказал Семён.

— Нет, я пришёл предупредить тебя. В эту ночь вся вода в округе будет отравлена. И всякий, кто её выпьет, станет сумасшедшим. А ты Семён — мужик хороший и решено было тебя от этой участи спасти. Ты воду из колодца три дня не бери. Ходи за водой к лесному ручью. А через три дня вода очистится, и вреда тебе от неё не будет, — сказал ангел и замолчал, предвкушая, как мужик сейчас бухнется на колени и со слезами умиления станет благодарить его.

— А ты ко мне к первому зашёл или к последнему? — спросил Семён, не поднимая от работы головы.

— Чего? — не понял ангел.

— Соседей моих всех предупредил или после меня по селу пойдёшь?

— Никуда не пойду. Только тебя велено спасать, — ответил ангел, подняв в удивлении белые брови. Этот дурак не понимает, что ему честь великая выпала?

— Понятно, — буркнул Семён.

— Что понятно? Ты сходил бы за водичкой к колодцу, пока не поздно. А то потом далеко по сугробам тащиться придётся, — как маленькому ребёнку принялся объяснять ангел.

— Зачем я пойду? Завтра встану, а все в селе с ума сошли. Ну и зачем я в уме останусь? — возразил Семён.

— Ну не дурак ты, Семён? — раздосадовано взмахнул крыльями ангел.

— Ты — то чего переживаешь? — спросил мужик.

— Так, добра тебе хочу, — ответил ангел.

— Нет никакого добра, — сказал Семён и принялся крутить в руках заштопанный валенок. Хороша работа!

— Как нет? А что есть? Зло? — удивлённо спросил ангел.

— И зла нет, — сказал Семён и взял в руки второй валенок.

— Да не может такого быть… Как же без добра? Вот ангелы они всегда добро творят. Если нет добра, то зачем ангелы? — растерялся ангел.

— А раз есть добро, скажи мне, что оно такое? — спросил мужик и уставился на ангела.

— Ну как же? Добро оно… это… это когда делаешь кому-то другому хорошо, — залепетал ангел, пытаясь найти нужные слова.

— А хорошо это как? — не унимался Семён.

— Ну, это когда не зло, понимаешь? — спросил его ангел, в душе отчётливо осознавая, что он не может объяснить, что такое добро.

— А зло это что? — спросил мужик.

— А это… Это, когда недобро, — совсем смутился ангел.

— Ну вот кошка у меня, Маруська, — мужик кивнул головой под стол. Ангел посмотрел вниз. Под столом, свернувшись клубком, спала серая кошка. — Разорила сегодня мышиное гнездо. Всех поела и мамку, и мышат маленьких. Это зло?

— Зло! — уверенно сказал ангел, чувствуя, как закипают у глаз слёзы. Мышат маленьких было жаль.

— Так у Маруськи шесть котят. Если она не поест, кормить их будет нечем. Помрут её детки. Стало быть, она добро сделала, когда мышат поела.

— Стало быть, добро, — отозвался эхом ангел. Котят тоже было жаль.

— Ну, так сходи к мышиному отцу, расскажи какое добро он там в норе сейчас оплакивает, — усмехнулся Семён. — Ты сам-то, зачем мне благую весть нёс? Чтобы я один на селе спасся, а остальные с ума сошли? По-твоему, это и есть добро? Пойди сюда, пернатый, — позвал мужик ангела.

Ангел подошёл ближе. В голове его никак не укладывалось то, что сейчас сказал Семён. И непривычные, страшные мысли закрутились водоворотом.

— Вот, надень, — сказал Семён и протянул ангелу валенки. — Смотрю, ноги твои совсем замёрзли.

Ангел надел валенки и вдруг просветлел лицом:

— Ну вот же! Вот же оно, добро! Ты дал мне валенки, чтобы ноги не мёрзли. Разве это не добро?

— Не знаю. Никто не знает, что есть добро, а что зло. Может, тебя начальство твоё небесное за эти валенки с должности снимет. Разве добро?

— Что же тогда есть, если нет добра и зла? — сдался ангел.

— Благодарность, — пожал плечами Семён.

— Благодарность? Это когда ты мне, а я за это тебе? Добро оно бескорыстное, его просто делаешь для другого и не ждёшь… — начал ангел и осёкся, уловив на себе внимательный взгляд Семёна. — Я тогда пошёл? — спросил он, испугавшись новых вопросов.

— Иди, — сказал Семён.

Ангел вернулся к дверям. Его ноги в валенках согрелись, и от этого по всему телу стало пониматься тепло. Он взялся за ручку двери. Но потом обернулся и сказал:

— Никто не будет травить воду. Просто ты в небесной канцелярии почему-то в праведниках записан. Вот решили мы проверить, что ты будешь делать, если всему селу станет угрожать погибель. Станешь всех спасть или сам спасёшься? Думали,