Невероятные приключения циников в Скайриме - Юлия Пасынкова Страница 40

— Коля…

— А что? — невинно захлопал ресницами программист. — Сколько он нам крови выпил? Ладно, сделаю ему броню… С оружием сам определится на месте.

Парень защелкал кнопками клавиатуры, а Натан Семенович готов был заплевать все вокруг и обстучать все деревянные поверхности, лишь бы погружение Кречета прошло без эксцессов. За время, проведенное в одних стенах с бравым офицером, доктор Склифосовский усвоил две вещи: Кречет всегда добивается своего — это раз; Кречет имеет отличную память — это два. И если генерал-лейтенант захочет, то может нагадить нерадивым ученым даже из виртуала. Просто из принципа. Или, например, в воспитательных целях. Или из мести. Словом, шуточек с погружением вредного офицера лучше избегать.

— О-оу…

Доктор Склифосовский вздрогнул от страшного звука.

Накаркал…

— Коля! Будь ты татуировщиком, и бей ты мне Сталина на груди, я бы не так боялся этого твоего «о-оу»! Скажи мне, что всё в порядке…

Программист застонал, яростно орудуя мышью:

— Клянусь святыми нейронами, да как же не вовремя!

Натан Семенович подскочил к монитору парня:

— Коля…

— Это Игра. Это долбанная Игра! Произошло именно то, чего мы боялись. Видите эти строчки? — Николай ткнул пальцем в монитор, — смотрите, как я умею. Без рук.

Николай поднял руки, а строчки кода продолжили меняться; начали открываться и закрываться новые окна — виртуальная реальность снова ожила.

— Николай, что ты сидишь? Останови это!

— Не могу! — парень злобно щелкал мышью, стараясь отменить произвольные действия программы, но ничего не помогало. На каждое отмененное действие игра переписывала сама себя парой других. — Я могу сосредоточиться на чем-то одном!

— Закинь Кречета к Анне! Главное — сохранить время и место! — Натан Семенович обливался потом и горячо жалел, что бросил курить пятнадцать лет назад.

Николай начал спорить с виртуалом, вручную вставляя кусок с кодом. Программа сопротивлялась, меняя то место, то время появления нового персонажа, то погоду, то насылала дракона, то устраивала нашествие медведей. Программист, как настоящий боец, сопротивлялся из последних сил, молясь про себя, чтобы процесс загрузки виртуала закончился как можно быстрее. Пальцы сводило от напряжения, очки запотели, но рыцарь мыши и клавиатуры держался в борьбе с собственным созданием.

— Девяносто семь процентов! Коля, жми! Еще чуть-чуть! — доктор Склифосовский топтался на месте не в силах помочь подопечному.

Николай еще никогда не был так близок к сердечному приступу, но в этот момент словно благословение компьютерных богов снизошло на парня — у него открылось второе дыхание. Пальцы с новыми силами взметнулись под клавиатурой, и бездушный кусок кода начал проигрывать человеческому воодушевлению.

— Девяносто восемь… Девяносто девять…

— Я смогу, — прошипел Николай.

— Сто процентов. Загрузка завершена, — объявил бодрый машинный голос, — пожалуйста, отключите объект.

Доктор Склифосовский и Николай синхронно отвалились от стола.

— Святые… — начал программист.

— …нейроны, — закончил за него доктор Натан Семенович.

Они неотрывно смотрели в монитор на темный силуэт, постепенно набирающий очертания — Кречет оказался в игре. В нужном месте и в нужное время. Николай справился. Натан Семенович облегчено выдохнул. Оказалось, что все это время он не дышал, боясь помешать парню, но теперь дело было сделано, и можно было рассла…

— Коля, — доктор Склифосовский поправил очки и приблизился к экрану, — мне кажется, или силуэт генерал-лейтенанта слишком маленький?

— Одну минуту, — Николай увеличил изображение, и оба ученых приблизились к монитору, едва не столкнувшись лбами, — это же… Это же… Я, значит, сосредоточился на дате и координатах, а эта сволочь изменила…

— Ага… — нервно и как-то тонко хихикнул Натан Семенович.

— Мда-а. Вы как хотите, а я покупаю билет и уезжаю с этой планеты, — почесал в затылке программист.

— И на меня захвати?

На экране монитора показался новый игрок. Генерал-лейтенант стоял посреди ночного Айварстеда и растерянно озирался по сторонам. Ветер колыхал траву неподалеку, где-то промычала корова, а новый игрок оказался в самом сердце нужной деревушки — в курятнике. В гнезде. Жив-здоров, и все было бы прекрасно, если бы бравого офицера Кречета не закинуло в тело курицы…

Глава 8. О чем молчат разработчики

Бишоп уже второй день трясся в повозке по дороге в Рифтен, откуда они с Питикакой хотели начать поиски Карнвира. Рифтенские бандюги держали притон, промышляя продажей скумы и проведением собачьих боев, и Карнвир сидел у них уже третью неделю. Не то чтобы Бишоп переживал за своего волка, но долгое отсутствие единственного живого существа, которому он мог доверять, заставляло рейнджера нервничать больше обычного. Проще говоря, Бишоп скучал по шерстяному засранцу, и пока ничего не оставалось, как развалиться на лавке и считать путевые столбы.

Телега мерно тряслась по брусчатой дороге, возница сидел, ссутулясь и раскуривая очередную самокрутку, и даже Питикака присмирела и после трёпки вела себя вполне сносно. Она не болтала, к Бишопу лишний раз не лезла, а молча корябала пером в своем дневнике, наловчившись не проливать дорогие чернила на каждой кочке. Бишоп вздремнул, рассудив, что возница не позарится на его добро, а девка не сбежит. Потом проснулся, закинул в рот кусок подсохшего пирога и собрался размяться. Он пробежался вдоль дороги, подстрелил для острастки пару зайцев, благо живности в этих краях хватало, и нагнал телегу. От нечего делать снова вздремнул. Поел. И заскучал.

Обычно, когда выдавалась свободная минута между выживанием и… выживанием, Бишоп пил в ближайшей таверне, либо тискал баб там же, но сейчас… Сейчас ближайшая таверна была в нескольких днях пути, а рядом сидели только Питикака и возница. Возница Бишопа не интересовал из-за отсутствия сисек и наличия яиц, а тискать Питикаку — все равно, что обжиматься с горящим поленом. Кругом сучки и можно обжечься. В прямом смысле слова: летящая струя огня была еще свежа в памяти Бишопа.

Рейнджер застонал от скуки и растянулся на лавке телеги, закинув руки за