Я не прощу - Кира Шарм Страница 68

Понимаю теперь, почему соврала. Знала, что могу отказаться от этой женитьбы. Знала, что вообще могу не принять. Отправить к мужу.

Моя маленькая храбрая девочка.

Понимала ведь, что идет на риск. Что я обо всем узнаю.

Но она боролась. Боролась за себя и своего ребенка этим враньем. Разве я могу на нее злиться?

— Если ты подашь на развод и откажешься от нашей сделки, я пойму. Правда. Все нормально, Рус.

— Ни черта.

Ухмыляюсь, укладывая ее себе на грудь.

Прижимаю к себе и глажу ее сумасшедше густые волосы.

— Так дела не делаются, Мила. Думаешь. Сделка, это так просто? Захотела, пошла на нее, захотела, передумала?

— Я знаю, как ты ненавидишь ложь и тех, кто врет. Но теперь все уже больше не имеет никакого смысла.

— Теперь ты моя жена, Мила.

Притягиваю к себе повыше.

Сам не замечаю, как начинаю целовать.

Лицо, щеки, глаза, волосы.

Она дрожит в моих руках, а у меня внутри все сжимается в мощную пружину. В пружину, которая способна выстрелить в любой момент.

Так мощно выстрелить, что от тех, кто ее довел до такого, ничего не останется. Даже для опознания.

Мила могла быть какой угодно. Как угодно поступить со мной.

Но, черт возьми, она всегда любила жизнь! Всегда умела бороться! У нее было множество целей!

Даже когда ко мне пришла, гордо поднимала подбородок. Язвила в ответ и совсем не была ни потерянной, ни жалкой. А теперь….

Черт возьми! Я не допущу, чтобы у нее больше не было цели! Чтобы этой девочке больше не хотелось жить!

— Твоя жена только по документам, и… Это ведь все не настоящее, Рус.

— Ты всерьез думаешь, что моей женой могла бы стать случайная женщина? Совершенно мне чужая? Мила. Если ты больше не хочешь бороться, то это буду делать я. Как твой муж, и… И просто как человек, которому не все равно, что с тобой будет дальше.

— Мне самой уже все равно, Руслан.

— Серьезно? Ты правда хочешь, чтобы дело твоего отца перешло в руки подлеца? Разве ради этого он всю жизнь в него вкладывался? Он ведь жил своим делом!

— Но он сам так решил. Сам оставил все Ляле, а не мне. Значит… Мне не за что бороться. Это его воля.

— Прости, Мила. Но я уже не позволю тебе повернуть назад. Ты останешься в моем доме. И останешься моей женой. И я выполню свою часть сделки. Это не обсуждается. А после… Можешь подарить все, что нам удастся вернуть, кому захочешь. Просто отдать на благотворительность. Сделать все, что угодно с этим. Чужого мы не возьмем. Но то, что твое по праву, вернется к тебе. Чего бы мне это не стоило.

— Я ведь принесла тебе проблемы, Рус. Я знаю, что Степанов хотел женить тебя на своей дочери. А еще прекрасно помню о том, что он запретил тебе мне помогать. И Марго… У тебя ведь с ней должна была быть свадьба! И уж точно не договорная. А самая настоящая! Я все испортила. Зачем тебе продолжать, если даже я не вижу в этом смысла?

— Затем, что я очень упертый, Мила, если ты еще не поняла, за кого вышла замуж. И всегда выполняю свои обещания. И… Ты правда думаешь, что я сделал бы что-то, если бы этого не хотел лично сам?

Мила.

— Собирайся. Эти стены на тебя действуют совсем неправильно. Думаю, мы справимся с твоей слабостью намного лучше, чем врачи.

Рус так и держит меня на своей груди. Как котенка.

Гладит волосы и целует их.

А я все еще не могу понять. Не могу прийти в себя.

Ведь все это время меня заставляла держаться только мысль о ребенке. Только ради него я на все это пошла. Ради своей крошки собиралась бороться!

И…

Почувствовала себя совершенно пустой, когда узнала, что никакого ребенка и не было.

И что я… Я совершенно одна! Во всем мире!

А сейчас он прижимает меня к себе. Гладит и смотрит с такой… Нежностью?

Как будто вернулся тот самый прежний Рус. Из прошлого. И я словно снова становлюсь той самой девчонкой!

— Поехали, Милка. Что-то здесь слишком мрачно. Наверное, эти стены просто на всех давят. Я здесь всего-то минут пятнадцать, а уже чувствую себя больным стариком. А ты намного дольше. На девочек все действует сильнее. Так что давай. Хватит киснуть. Поднимайся.

— Перестань называть меня Милка! Ты же знаешь…

— Ты от этого бесишься и у тебя появляется румянец. А еще… Еще у тебя сразу становятся вкусными губы… Такими вкусными…

— Рус!

Хлопаю обеими руками по его груди, но когда его такое останавливало? Особенно теперь, когда этой грудью можно стены пробивать, такие мышцы нарастил!

Руслан только улыбается, качает головой и смеется.

И нахально потирается своими губами о мои.

Чуть втягивает их и закатывает глаза.

— Чистый мед. Как тебе удается, а, Милка?

— Перестань. Не называй меня так. И вообще…

— И вообще нам пора!

Подхватывает меня на руки, прижимая к себе все так же крепко, как котенка.

— Я в больничной одежде. Мне хотя бы переодеться нужно. И принять душ еще.

— Дома переоденешься. Мне кажется, тут каждая секунда как год. Может, тебе все равно, но я постареть успею, пока ты себя в порядок будешь приводить. А я хочу быть молодым и красивым, между прочим. И еще долго. А то меня девушки любить перестанут. Такие, как ты. Слааадкие!

— Ты невозможный, ты в курсе?

Он заставляет меня даже улыбнуться. На миг забыть о том, что теперь я одна. И что моя последняя мечта тоже пошла прахом.

Особенно когда смотрю в эти насмешливые искорки в его глазах. Они становятся почти черными, и в них будто россыпь маленьких огоньков.

— Мне давно такого