Илья Канаев - Петр 2 альтернативный

Огромная благодарность за поддержку Абрамий, Алекс, Бамбр, Вязовский Алексей, Овчинников Евгений, Прохожий, Рик, Следж Хаммер, Шамиль, 2000, Alex, Andrey_M11, Erkon, gamaun, Gamaun, German, kotowsk, Lex, max454, RedisKo, str, vai, viet и всем кто оставлял свои комментарии в процессе написания этой книги  

Книга 1. Петр 2. Альтернативный

Глава 1.

   Мне снился яркий и странный сон. Будто я Великий Князь Петр Алексеевич, одиннадцатилетний мальчик - наследник трона Российской империи. Мне снилась, что он-я сплю и ему-мне снится, что я-он аспирант N-ского университета Игорь Семенов. Ему-мне также было странно. Потом мы проснулись и проснулись 6 мая 1727 года в теле внука Петра I. Куда исчез незадачливый Игорь Семенов, было непонятно. Может быть через почти три столетия он проснулся с памятью мальчика из далекого прошлого. Сейчас же Петр Алексеевич ощущал себя немного аспирантом истфака, но в целом оставался самим собой.

   Было уже позднее утро. Сквозь плотные шторы пробивался свет весеннего солнца и освещал большую спальню, большую кровать, старинную мебель вдоль стен. Канделябры и прочие элементы современного интерьера. Я оглядел детские ладони, потом выбрался из перин и прошлепав по пушистому персидскому ковру подошел к большому зеркалу. Увидел мальчика в длинной белой ночной рубашке, достаточно крепкого для своего возраста, но все равно худощавого. Улыбнулся себе, скорчил рожу... Потом повернулся и подошел к окну, отодвинул занавеску и выглянул наружу. Увидел дворцовый дворик, клумбы и деревья. Пара мужчин в камзолах стоя беседовали у противоположного здания. У ворот на Немецкую улицу вытянулись пара преображенцев.

   За спиной послышалось осторожное шевеление. Я обернулся и увидел мужчину в кафтане темного цвета и обязательном парике. Камер-юнкер Федя Лопухин, вспомнил я. Двоюродный дядя и приятель.

   -Доброе утро, Петр Алексеевич! Будешь одеваться? - в руках придворный держал мою одежду.

   -Доброе утро, Федя. - кивнул я и шагнул от окна. Успел сделать пару шагов, как в спальню скользнул Ваня Долгорукий, мой двадцатилетний друг и по совместительству камер-юнкер. Ваня держал кувшин и тазик для умывания. Иван тоже поздоровался, но обошлись без обычных шуток. Где-то по соседству умирала императрица и веселье было неуместно.

   -Как себя чувствует матушка? - спросил я, хотя она была мне скорее бабушка да и то не родная, просто жена деда, императрица Екатерина I.

   -Плохо, Петя! - ответил Ваня и, поставив тазик с кувшином на низкий столик, размашисто перекрестился на икону в углу. Я и Лопухин автоматически повторили его жест. Потом я склонился над тазиком и умыл лицо и руки. Вытерся полотенцем и скинул ночную рубашку. Какого-то смущения от своей наготы рядом с придворными я не испытывал и спокойно натянул белую рубашку с жемчужными пуговками у ворота. Потом пришла очередь белых шелковых чулков на подвязках, панталон с пуговицами под коленами, башмаков и камзола с многочисленными пуговицами. Все темнозеленого цвета лейб-гвардии Преображенского полка. Все это я делал привычно и только в глубине сознания, молодой человек из XXI века с любопытством за всем наблюдал.

   Перешли в столовую, где сел в одиночестве за большой стол, а молчаливые лакеи подавали еду. Камер-юнкеры маячили неподалеку. К ним присоединились пара камергеров. Прочитал молитву и неторопливо позавтракал. Поев, направился в другое крыло дворца. В комнате у царицыной спальни было довольно много народу. Первым поздоровался с четырьмя девушками. Печально вздохнули. Сестра, две тетки и невеста. А вот и обер-гофмейстерина Варвара Михайловна, сестра Меншикова.

   -Я бы хотел взглянуть на матушку. - попросил её.

   Она кивнула и я прошел в спальню. Балдахин над огромной кроватью был откинут. Среди подушек и перин утонуло пожелтевшее лицо умирающей. Я взглянул на Арсеньеву вопросительно

   -В беспамятстве. -прошептала она наклонившись.

   Стоял, смотрел на лицо и думал что ей всего 44 года. Чудовищно умирать так рано, если забыть о том, что я сам умру через три года от оспы, а стоявшая рядом сестра умрет через год от чахотки. Чуть дальше стоит тетка Анна, которая умрет тоже через год от родильной горячки. Не самый благополучный век.

   Вышел из комнаты и сел на стул у стены. Рядом расположился Карл-Фридрих, датчанин, муж той самой Анны Петровны, герцог Голштинии. Что-то говорил по-немецки утешающее. Пару недель назад похожие слова пытался сказать граф Девиер. При этом он тоже сидел, но в отличии от голштинца, ему это зачли как непочтительность и арестовали. Раньше я на это внимания особого не обратил, а теперь узнавал от себя-историка из будущего подноготную борьбы Меншикова со своими врагами. А вот и сам Александр Данилович.

   При появлении Светлейшего князя все окружающие зашевелились, только гордый герцог Шлезвига и не подумал встать. По крайней мере, сразу.

   - Здравствуй, Петр Алексеевич! Хорошо ли спалось тебе?

   - Здравствуй, Александр Данилович! Хорошо.

   Кивнув, князь метнул взгляд на дочь, потом прошел в спальню к больной. Девица подошла поближе, и Карл-Фридрих уступил место будущей невесте наследника. Говорить особо было нечего, но уходить было рано. Меншиков пока был важен и нужен. Вопрос с наследником еще не решен окончательно, пока не оглашено завещание. Хотя соперников у него уже фактически нет. Анна и Елизавета Петровна здесь, но знать уже сделала ставку на меня. Главное не спешить и не делать ошибок по торопливости.

   Вышел Меншиков вместе с генерал-фельдмаршалом Сапегой. Отошли к окну и негромко говорили с ним, потом с герцогом голштинским. Маша Меншикова наконец попыталась завязать разговор.

   -Как это печально...

   Я взглянул на девушку. Она была миловидна, шестнадцати лет, но Игорю Семенову было не до красот девичьих, а у Петра Алексеевича еще не тот возраст. Оба они понимали, что свадьбе не бывать, но и грубить не стоило.

   -Да. Прошу меня простить, но мне пора идти учить историю.

   Мы оба встали и, провожаемый реверансами дам и поклонами мужчин я пошел прочь. Долгорукий увязался следом. Но и с ним разговор не удался. В кабинете я подошел к окну. Небольшие стекольные проемы не давали нужного обзора и, нащупав задвижку, я открыл окно и вдохнул свежий майский воздух. За окном простирался простор Большой Невы, по которой скользили лодки и небольшие парусные корабли. Прямо напротив бастионы Петропавловской крепости и силуэт Петропавловского собора с узнаваемым шпилем. Сейчас в нем шла внутренняя отделка. Домов на противоположном берегу было мало. Справа несколько зданий вокруг Троицкой площади. Слева, за стрелкой Васильевского острова виднелись здания Биржи, Коллегий, Кунсткамеры, Посольского дворца. Чуть высунувшись из окна, оглядел пустынную Дворцовую набережную. Похоже, ее перекрыли от народа.

   Обернувшись в комнату, подошел к книжному шкафу. Выбрал толстую книгу по древней истории и присел в кресло. Делал вид что читаю, но на самом деле пытался решить, что делать дальше. Непонятно какая сила соединила в одном теле две души - человека из будущего и молодого наследника российской империи. Между ними пока не было конфликта. Была некоторая растерянность Петра Романова и выжидательное наблюдение Игоря Семенова. Знания историка из будущего проливали свет на окружающие мальчика события. Предвидение собственной смерти просто потрясало:

   "Неужели нет выхода?"

   "Пока не знаю. Я не уверен, что мы сможем изменить историю, но попробуем открыть вакцинацию"

   "А как же Наташа? Ты сможешь её спасти?"

   "Я не врач. Прививку от оспы я могу изобрести. Но Наташу погубит воспаление легких или туберкулез. По оставшимся к XXI веку сведениям ее сгубила то ли лихорадка то ли чахотка. Такие болезни мне не вылечить. Можно попробовать переселить сестру в более мягкий климат. Например, отправить ее в заграничную поездку следующей осенью. В Испанию, скажем"

   "А Аня? Она родит и умрет от горячки?"

   "Не представляю даже, что тут можно сделать. Я не акушер. Может найти кого-то толкового и внушить ему необходимость асептики, но как потом такого лекаря подсунуть голштинцам? Да и трудно будет отсюда дотянуться до Шлезвига."

   "Тогда ей не нужно уезжать. Пусть родит здесь."

   'Не стоит этого делать. Слишком большую власть голштинцы взяли в России сейчас. Пусть уезжают - меньше нам мешать станут. Да и Меншиков пока правит, а не ты - ему и решать'

   "Но когда я стану императором - он не сможет мне противиться!"

   "Не будь наивным. Ты одиннадцатилетний мальчик, которого мало кто всерьез воспринимает. А Меншиков - глава армии, у него везде свои люди. Пойдешь против него - потеряешь голову. Подожди немного - он сам себя уничтожит'

   От горестных мыслей мне захотелось плакать и в этот момент помогло появление цесаревны. Молодая Елизавета Петровна участливо тронула меня за плечо.