Юрий Валин - Затвор

Annotation

Рассказ о войне.

Валин Юрий Павлович

Валин Юрий Павлович

Затвор

margin="10pt"; margin-bottom="15pt"; align="center";>Затвор

...Десять патронов на весь батальон,

В нашем ружьишке последний патрон, - ухмылялся Васильич, переиначивая песенку из киносборника, просмотренного ротой в Подольске. По правде говоря, Костя тогда почти всю киноленту проспал - в наряде ночью стоял, намерзся.

Песня была неплохая, но напрасно иронизировал сейчас Васильич - хотя патронов оставалось действительно десять, но это к спецоружию, а так-то в батальоне полнейший боекомплект. У самого Кости подсумки так набиты, что лежать неудобно.

- Ты не ерзай, - посоветовал Васильич, - рассупонься, да углуби нашу славную редуту.

- Землей демаскируемся, - пробормотал Костя, не испытывающий ни малейшего желания браться за саперную лопатку.

- Припорошим. И согреемся, - намекнул напарник.

Вообще-то, первым номером расчета значился именно красноармеец Константин Ольшов. Но не орать же на второго номера в поганой манере царского унтер-офицерства? Тем более, Васильич почти на тридцать лет постарше. Как ни смешно звучит - напарнику еще в дореволюционной армии довелось послужить. Что иной раз очень и очень выпирает всякими пережитками.

Костя вздохнул, поправил рукавицы и взялся за лопатку.

Противотанковый расчет прикрывал центр батальона. Кругом был ноябрьский снег с темными проплешинами, кое-где угадывались неглубокие траншеи и ячейки растянувшихся стрелков. Собственно рот здесь было две; по обоим флангам от расчета секретного оружия. Костя знал, что комбат сунул их сюда, не особо надеясь на существенную помощь малоиспытанного огневого средства. Если немцы пойдут танками, так двинут по открытому полю, что слева и справа. А расчет сидит, считай, напротив островка рощи - ближайшие осины в ста метрах. Выпирающий посреди простора полей лесок загораживает простор, за ним ни деревни, занятой немцем не видать, ни большей части танкоопасного направления. Вчера с позиции левее отражали механизированную разведку немцев и Костя бил по едва различимым бронированным силуэтам. Может и прав второй номер - напрасно расстреляли половину боекомплекта. С другой стороны, наставление четко указывает - от 1000 метров. Было меньше тысячи? Было! Попасть, конечно, сложно. Но это же не причина отсиживаться и помалкивать в тряпочку.

Каска у расчета имелась одна на двоих и сейчас Васильич наполнил ее снегом и припорашивал комки земли, разбросанные вокруг гнезда истребителей танков.

- Стихло что-то, - сказал Костя, утирая шапкой лоб и прислушиваясь.

С утра за Андроньевкой порядочно грохотало - немцы обстреливали наши позиции, потом вроде ружейная перестрелка начала нарастать, но унялось. Видимо, тоже разведка...

- Обед у германца. Все по графику, - пробурчал Васильич, тщательно выбивая нутро каски. - У них обед, а у нас еще завтрака не было. И как это называется с вашей комсомольской точки воззрения, а, товарищ Константин?

- Ты это прекрати! - возмутился первый номер. - Подвезут твой завтрак с полдником, никуда не денутся. Ты бы лучше бдительность не терял. Нельзя недооценивать фашиста! Сделает внезапный рывок и того... А у нас обзор плохой.

- Упредят соседи. Мы тут не одни, - Васильич с натугой потянул в окоп увесистое ружье. - И немец какую весточку пришлет. Громкую.

- Что ты ружью туда-сюда таскаешь? У нас сектора обстрела намечены.

- А вот зацепит бесценное оружье неразумным осколком. Да и вообще мерзнет оно там, - пояснил упертый второй номер.

- Чего ему будет? Оно железное.

Васильич только хмыкнул.

Истребителями танков напарники стали четвертого дня. Вернее, доверили новое оружие лично красноармейцу Ольшову, а Васильича уже потом присунули.

- Комсомолец? - спросил незнакомый капитан. -Образование какое?

Костя ответил.

- Из Горного института, значит? - капитан почесал переносицу. - Ну, до гор мы когда-нибудь дойдем, успеешь освоить инструмент. Забираю тебя на курсы.

- Да я лучше с батальоном, - запротестовал Костя.

- Вернешься.

Курсы действительно оказались скоротечными - трехдневными при штабе дивизии.

Стоял Костя в коротком строю, смотрел на новое оружие и сильно сомневался. Нет, объяснения звучали правильные: мощная дульная энергия, новый патрон, бронепробиваемость... Но так-то взглянешь: длинный костыль. К тому же однозарядный, хоть и называющийся "полуавтоматическим".

Патрон 14,5 действительно оказался мощным - при легкомысленном отношении отдача запросто ключицу сломает. В остальном... Красноармеец Ольшов отстрелял четыре боевых патрона, один раз даже попал в железяку, изображавшую цель. Дыры в железе образовывались опять же чрезвычайно убедительные. В общем, нужно крепче прижимать приклад к плечу, не терять хладнокровия, не ссать в шаровары, брать упреждение и помнить, что затвор может закапризничать.

На весь полк дали четыре ПТРД. За патроны Костя расписывался отдельно, их чуть ли не поштучно выдавали. Зато Васильича прикомандировали волевым устным указанием, не особо задумываясь и вникая в кандидатуру.

- Мудрят, - сразу сказал второй номер, оглядывая секретное оружие. - Жопой, не головой мудрят. Тут еще начать и кончить.

- Патрон хорош, - поспешил развеять сомнения старика Костя, уже предчувствуя, что с напарником будет непросто.

- За патрон не скажу, а вот как инструментальщик... - Васильич обидно заржал. - Это кто делал-то? Шорно-бочарный цех?

Попытки пресечь неуместную критику вооружения были безуспешны - ружье действительно оказалось не то чтобы абсолютно совершенным. Особенные хлопоты доставлял заедающий затвор. Видимо, на заводе знали, что не совсем до ума довели новую продукцию - к ружью прилагался специальный деревянный инструмент, напоминающий помесь скалки и столярного молотка. В случае саботажа затвора следовало уговорить его силовым методом.

- А еще мы стратостаты запускаем, - ухмылялся Васильич.

Никаких стратостатов лично Васильич не запускал - до войны работал он на столичном заводе имени Оржоникидзе и делал станки. Руки, конечно, трудовые, этого не отнять. И в ополчение добровольцем ушел.

...Работа лопаткой согрела, но сейчас холод вновь лез под шинель, да еще прихватывало сверху между лопаток. Костя невольно ежился.

- Предчувствие или "за так" колотит? - покосился, докуривая, Васильич.

- Я тебе сколько раз говорил - нет никаких предчувствий.

- Дожили, ни предчувствий, ни патронов, ни завтрака. Один бодрый боевой дух и остался. В животе звучные марши играет.

- Не начинай, - попросил первый номер. - Я и сам жрать хочу.

- Вот! Так и скажи. Ругнемся, да перейдем к чему дельному. Я вот все думаю - немец левым и правым флангом попрет? - Васильич вновь развязал кисет.

- Может и вообще сегодня не пойдет, - пробормотал Костя.

- Пойдет. Ты и сам знаешь. Может и без несовременных предчувствий, а сугубо прогрессивным умом. Попрет германец. Хорошо хоть затвор сделали.

Про затвор и собственные нервы Косте вспоминать не хотелось. Вспылил как мальчишка.

...Васильич исчез, как только расположились в деревушке. Заодно с секретным ружьем исчез. Костя рысил вокруг забора колхозного мехдвора, где расположился усталый второй взвод, - второго номера нигде не было. Отыскался в промерзшей мастерской: уже развел в старом ведре костерок, пристроил эту печурку на верстаке и вжикает напильником как ни в чем не бывало.

- Да ты что творишь?! - ахнул Костя. - Это же новое оружие! Запорешь! Да тебя за такое...!

"Раздетое" ружье стояло у стены, остов затвора зажат в губках тисков.

- Остынь, - посоветовал Васильич и принялся греть ладони над огнем. - Молод ты с ходу на людей напрыгивать. Башкой подумай: я вредитель, что ли? Я с металлом работал, когда тебя еще и на свете не было.

- Собери ружье сейчас же!

- Не скачи, говорю. Был бы инструмент нормальный, уже бы собрал, - второй номер потер руки и взялся за огрызок напильника.

Комсомольцу Ольшову пришлось топтаться рядом и говорить нехорошие слова.

Зря ругался. Вчера, выцеливая смутную фашистскую броню, Костя о капризах затвора и позабыл - и досылало патрон, и выбрасывало гильзу как по маслу.

- Ладно, довел ты оружие до ума, признаю, - пробурчал первый номер. - Но что ж тайком? Это не по-товарищески. Что я подумать должен был?

- Чего там думать? Стрелять меня нужно было на месте, - хмыкнул Васильич. - Сразу видно - враг народа. Ты, Костик, как увидишь кого с напильником, так и не думай - очевидный враг!

- Ты ерунды-то не говори!

Помолчали, разглядывая мрачный осинник, потом Костя примирительно сказал:

- Дали нам первые ружья. Можно сказать, экспериментальные. Да, сыроватые.

- Такая сырость, что хоть грибы в ней расти. Умом нужно думать, а не спешкой. И патроны... они же и на ощупь разнятся.