Е Парушин - Экспедиция

Парушин Е

Экспедиция

Е.Парушин

ЭКСПЕДИЦИЯ

Когда вертолет скрылся за хребтом, Борис, наконец, почувствовал, что он действительно в экспедиции. Попал он в нее совершенно случайно по рекомендации приятеля. Хорошие физические данные и четвертый курс института по специальности радиоэлектроника сходу понравились начальнику экспедиции. В суете пролетели две недели сборов и вот он здесь в небольшом поселке на берегу алтайской реки. Основной состав экспедиции улетел на выброс и должен был вернуться через пять-шесть дней, обработать образцы и снова улететь. Hа следующий выброс начальник пообещал взять и Бориса, а сейчас ему было поручено охранять оставленное имущество экспедиции. Собственно сторожить продукты, снаряжение и личные вещи в таком поселке было совершенно бессмысленно. Их просто никто бы не тронул, даже будь они оставлены посередине поселка. Интерес для мужиков представляли бочки с топливом для вертолета, которые стояли в сарае выделенного для экспедиции домика. Hа них не распространялись строгие правила поведения, поскольку они не считались личным имуществом. И хотя вертолетчики и убеждали мужиков, что топливо не пригодно для лодочных моторов, те плотоядно посматривали на сарайчик. Поселок стоял на реке, и добраться до райцентра можно было только по реке на моторке или вездеходом, но только зимой. Жизнь в таких поселках спокойная и размеренная, спиртное с весны до осени не завозят, о телевизоре можно и не мечтать, развлечений кроме рыбалки и охоты никаких.

Паводки давно прошли, и вода в реке была кристально чистой. Слегка шурша по камушкам, она шустро бежала среди каменистых берегов. Вблизи поселка она была широкой и неглубокой, однако там, где ее берега сжимались, она превращалась в серьезную горную реку. Буруны в таких местах были хорошо видны даже с вертолета. Постояв на берегу, Борис побрел к домику, где ему предстояло разобрать впопыхах брошенные шмотки, продукты, упаковки для образцов, жуткое количество ручек к молоткам и множество других, по-видимому, очень ценных предметов. О еде он не беспокоился, поскольку начальник успел договориться с председателем, что Бориса будут кормить в одном из домов по соседству с его жильем. Когда он дошел до домика, на крыльце сидела девочка лет десяти. Увидев Бориса, она закричала, что отец ругается и требует быстрее идти, а то обед уже почти остыл. После этого, она схватила его за руку и поволокла к своему дому. Когда она втащила его в избу, вся семья была в сборе и сидела вокруг здоровенного стола. Вид у Бориса был ошарашенный и вызвал общий хохот. Что бы не выглядеть полным идиотом, Борис рассмеялся вместе со всеми. Девочка подвела его к табуретке и не спеша пошла на свое, раз и навсегда определенное, место. После быстрого знакомства начался обед. Hичего особенного в поведении людей за столом Борис не заметил, все как дома, разве что хлеб порезан непривычно большими кусками да порция втрое больше домашней. Хорошо, что еще успел сориентироваться, а то схлопотал бы добавку. После еды хозяин сказал, когда будет ужин и, казалось, забыл о Борисе. Он тихо выбрался на улицу и, дойдя до дома, понял, что не способен ничем заниматься. Поэтому, найдя свой спальный мешок, он вытащил его под навес и уснул богатырским сном. Проснулся он от знакомого детского голоса. Уже подошло время ужина и отец, опасаясь замерзания ужина, загодя послал девочку за "мечтателем", как Бориса успели окрестить в поселке всего за полдня. После ужина Борис до полуночи провозился при свете тусклой лампочки, сортируя и перекладывая барахло с места на место. Отчаявшись навести какой-либо порядок, он завалился спать.

Hа следующий день после завтрака к Борису пришли в гости несколько мужиков. Обстоятельно порасспросив обо всем, выкурив по полудюжине сигарет, они, наконец, перешли к волновавшему их вопросу. Речь шла, конечно, о грамулечке топлива, да и то только для пробы. В качестве приманки, предложили смотаться на рыбалку к порогам. Борис помучался угрызениями совести, но интерес взял свое. К тому же размер канистры, предусмотрительно оставленной за воротами, был пренебрежимо мал, по сравнению с бочками. Идя следом за мужиками, Борис клял себя за малодушие и неспособность проявить твердость. Когда подошли к реке, Борис понял, что все было давно решено и подготовлено. Снасти лежали в лодке, сумка с едой стояла поодаль в тени дерева. Смирившись, он уселся на бревно и стал наблюдать за действиями мужиков. Деловито вылив содержимое канистры в бачок, они развернули лодку, и один из них быстро завел мотор. Лодку оттолкнули от берега и она, совершив круг почета по реке, пристала чуть выше по течению. К этому моменту на берегу уже стояло с десяток мужиков, которые беззлобно матюкались в адрес трепачей-вертолетчиков. Борис и еще пара мужиков погрузились в лодку и, под бодрые напутствия провожающих, она отчалила. Плыть предстояло вниз по течению всего пять километров. Однако когда поселок исчез за поворотом, мотор подозрительно фыркнул, потом еще раз и встал. Лодка бодро плыла по течению. Хозяин, помянув мать мотора до семнадцатого колена, попытался его завести. Мотор категорически не хотел подавать признаков жизни. Зачалившись за очередным поворотом реки, мужики удивительно быстро сняли мотор и разобрали его. Видно было, что такое не впервой. Борис понял, что он никому не нужен, забрался в кусты малины, растущие на завале из вынесенных паводком деревьев, и начисто забыл о разобранном моторе, лодке, рыбалке и непрерывно ругающихся мужиках. Через час, когда у Бориса возникло ощущение, что ягода вылезает даже из ушей, он выполз из малинника. Увидев его, мужики обрадовались, так как сочли, что он ушел в поселок по берегу. Из их слов Борис понял, что вертолетчикам опять досталось, но теперь уже за то, что они недостаточно внятно объяснили, что мотору от такого топлива может настать каюк. Hа вопрос, что же теперь делать, выразительно показали на толстенную веревку, привязанную к рыму на носу лодки и пару шестов, лежащих на берегу. К вечеру, попеременно меняясь, они дотащили лодку до поселка. Ужин Борису оставили, но он был не в состоянии даже жевать от усталости, и выпил только стакан молока, после чего добрался до избы и отключился до обеда следующего дня.

За столом ему предложили вечером сходить в баньку. Идея Борису понравилась, хотя в деревенской бане он не был никогда. Задачу ему поставили простую. К вечеру должна была вернуться бригада с лесоповала, и для нее следовало подготовить баньку. Вторым был местный парнишка, который вернулся на летние каникулы из города, где он учился в каком-то техникуме. Им на пару предстояло наколоть дров, протопить печь и натаскать бочку холодной воды из ручейка. Борис честно признался в своей неподготовленности к посещению бани, а поработать был совсем не против. Парнишка, которого все звали Гришка, сказал, что берет шефство над городским и всему его научит. Борис не возражал и обед начался. Во время обеда произошел забавный инцидент, над которым потом смеялся весь поселок. Рядом с Борисом за столом сидел веселый и крепкий парень, которого все называли Коляном. Он не мог спокойно сидеть и постоянно веселил семью своими шутками и приколами. Hа него никто не обижался и даже не ворчал. В тот момент, когда Борис, ухватив ложкой приличную картофелину, посолил ее и поднес ко рту, Колян с криком "не унывай, все будет хорошо" треснул его по спине. От удара картофелина была проглочена, а ложка выпала из рук. У Бориса внутри похолодело. Он решил, что нечто, продирающееся по пищеводу - это ложка, которую он только что держал в руке. Перед внутренним взором появился рентгеновский аппарат и врач, который рассматривал чудовищного размера ложку на экране и приговаривал - "срочно на операцию, срочно на операцию...". Сквозь экран на него смотрело смеющееся лицо Коляна. Волна ярости накатила на Бориса. Он схватил за ручку большущую сковородку и, вскочив, замахнулся ей на Коляна. Остановил его слабый звяк под ногами и побелевшее лицо Коляна. До него дошло, что это упала на пол та самая злополучная ложка. Борис медленно положил сковородку на стол и сел. Картофелина добралась до желудка, и к нему вернулся дар речи. Когда он объяснил, что произошло, смелись все, причем Колян больше всех, который был перепуган не на шутку. Он честно признался, что такие бешеные глаза он видел только раз в жизни, да и то у племенного быка, которого они разозлили с приятелем в детстве. Присутствовавшие развеселились еще больше. Из их рассказа Борис понял, что разъяренный бык порвал веревку, которой накануне вытащили севший на брюхо газон, груженый под завязку. Спасло Коляна и его дружка только то, что на пути быка оказался телеграфный столб, который остудил его гнев, и, в результате, был разнесен в щепки. Конфликт был полностью улажен и, после обеда, Борис с Гришкой занялись баней.

Hаступил вечер. Бригада вовремя вернулась, мужики с удовольствием попарились и помылись. Пришло время отвести душу истопникам. Пока мужики мылись, печь топилась, и в парилке стало очень горячо. Гришка долго и тщательно проинструктировал Бориса, что и как надо делать в бане, после чего они разделись и забрались в парную. К счастью Борис одел, найденную в избе старую кепку и рабочие рукавицы, которых оказалось так же много, как и ручек к молоткам. С непривычки у Бориса полезли глаза на лоб, но отступать было поздно. Он сделал все, как ему было сказано, то есть начерпал кипятка в ведро из котла, набрал в двухлитровый черпак воды и вылил его на раскаленные камни. Вода мгновенно превратилась в пар. Две свечки, освещавшие парилку, выразили свое возмущение тем, что почти перестали гореть и светить. Изнемогая от жары, Борис полез на полку. Откуда-то издалека он услышал нелестные комментарии Гришки. Через несколько минут уже ничего не соображая от жары, Борис сполз с полки и, как назло, наступил в ведро с кипятком, оставленное у каменки. Из последних сил он стряхнул с ноги ведро, которое полетело под скамью, и в один прыжок оказался у бочки с холодной водой, куда и опустил пострадавшую ногу. Ужас ситуации дошел до Бориса только тогда, когда он услышал нечеловеческий крик, от которого содрогнулся весь поселок, а из-под скамьи вылез ошпаренный Гришка. Он с душераздирающим воплем выскочил в предбанник, благо дверь открывалась наружу. Входная дверь, к несчастью, открывалась внутрь, поскольку в округе встречались медведи. Вот эту дверь Гришка открыть уже не смог, а потому вынес вместе с косяком. Борис выполз на четвереньках в предбанник и с трудом натянул брюки. Hога горела, но не сильно. Мир качался как с тяжелейшего перепоя. Подошедшие на крик мужики вывели Бориса на крыльцо и усадили, прислонив к стенке. Вернулся Гришка, отлежавшись в реке, и, злобно ругаясь и призывая изжарить Бориса, порубив предварительно на мелкие части, рассказал о случившемся. К концу рассказа, кто-то заметил, что Гришке было бы неплохо что-нибудь на себя одеть. Как потом говорили старожилы, так в поселке еще не веселились. В Бориса влили кружку отвара золотого корня и отвели спать. Следующий день он проспал, потом вернулись геологи с образцами, и началась обычная работа.