Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся

Глава 1

Предложение, от которого я не отказался

Холодный поздний вечер был полон недобрых предчувствий. Впереди — самая длинная ночь года. Я поздно вышел с работы, с промзоны, дотемна точил автомобильный каркас и теперь ехал с конечной в пустом автобусе.

Их было пятеро. Четверо борзых, резких, и их женщина — таких уже почти и нет нигде, вымирающее племя сибирской рабочей провинции. Я уже сидел в салоне, когда они влезли в автобус: и я, и они сразу поняли, что мы уже не разойдемся.

От водителя толку в таких столкновениях никакого. Довез, выгрузил нас всех на разгромленной остановке и свалил. А дальше — всё по классическому гоп-стоп сценарию: подкат, огоньку не найдется, «а чо так», «а если поискать».

— А чо такой дерзкий, китаец? — сразу начал один.

— Да ладно, пацаны, отстаньте от китайца. — второй вроде как решил его утихомирить.

— Не китаец? А чо тогда дерзкий такой? — третий.

— Да ладно, пацаны, чо пристали к понаеху? Нормальный мужик, домой идет, в общагу.

В этот момент плевать на то, что ты китаец в лучшем случае на четверть, а на три четверти — такой же, как и они, сибиряк. Да и им плевать на то, что я «китаец», если бы отличался не лицом, а чем-то другим — докопались бы про другое.

Мозг отчаянно решает, как лучше ударить…

И вот как раз этот второй, один из них, который вроде бы и за тебя, и даже спиной к тебе — повернулся, уговаривает остальных отвалить… Он-то и бьет с развороту тыльной стороной кулака, хлестко в голову, как кистенем, и сразу ведёт с ног, всё качается, других ударов почти и не чувствуется.

Мозг сразу понимает, что делать.

Бей, говорил мой дед. Быстрее. Еще быстрее. Два удара за удар и шаг назад. Два удара попадают в их борзые скулы, а вот шаг назад не выходит: остановка сзади, отступать некуда.

Значит — просто бей. Сгруппируйся, прими удар, затем бей.

Мой кулак впивается в челюсть одного из них. Лязг, лязг!

— Су…а! В зубы! А!

Бей, пока можешь. Простая, элементарная стратагема. Сколько раз ударили меня — я уже не знал.

— Кидай, Сухой!

Сухой кидает. Из-за спин тех, что бьют ногами в тяжелых ботинках, короткий выпад, на вытянутой руке — и тут же выдергивает руку с шилом назад. Смешной удар чуть слева от грудины, даже не заметно, даже не больно сначала.

— Слышь, идут! — громко шипит их девка, за их спинами и удары вдруг разом прекращаются. Они сваливают все, как один, в единый миг. Девка за ними, пробегая мимо, бросает негромко:

— И не благодари.

Женщины меня любят. Или жалеют — я так и не понял, что именно. Только топот подошв в темноте. И ледяная стенка остановки под плечом. И горячее, текущее с лица.

Я так долго тут не простою. Идти надо. Травмпункт будет впереди, я там уже бывал, главное — дойти…

И я добрëл.

Травмпункт на пустынной, с тусклыми фонарями, улице. Дверь, ярко освещённая изнутри белым светом…

Внутри неожиданно людно.

— Тут очередь, — не взглянув, бросают мне из этой самой очереди.

Я падаю на свободный стул. Больно. На меня никто не смотрит. Все смотрят маленький телевизор под потолком у регистратуры.

— Власти города выступили с заявлением, — бубнит диктор. — Сила выброса эквивалентная… администрация города начала эвакуацию населения. ООН созывает внеочередное… Российский МЧС посылает в помощь…

— А чего там у них полыхнуло? Вулкан или бомба? — спросил кто-то.

— Там ни то, ни другое. Там странное что-то из земли полыхнуло. Хорошо хоть, что от нас пять тысяч километров. Видосы с места смотрел уже?

— Некогда мне. У меня вон третьи побои за вечер. Мужик, тебя как зовут? Документы с собой? Эй, мужик!

Санитар смотрит на лужу алой пенистой крови, накапавшей на линолеум из-под моей куртки, и орет кому-то:

— Да ты чего стоишь-то⁈ Каталку сюда, живо! Проникающее в легкое!

Падаю на каталку, как в колодец. Темный бесконечный колодец.

На дне колодца меня уже ждут.

* * *

— Ты кто? — прошептал я.

Больно.

— Я-то? Я дед твой.

Голос действительно был дедовский, как будто родной какой-то. Я даже удивился немного:

— Мой дед умер.

— А я тот, который еще живой.

— У меня такого нет…

— Много ты знаешь, — усмехнулась тьма старческим смешком. — Ты и отца своего не видел никогда.

Это было правдой. Мать про него толком ничего рассказать так и не успела.

— Тебе чего надо? — проговорил я раздражённо.

И он ответил:

— Значит, слушай. Я сегодня уже и так одного внука потерял. Двоюродного братца твоего, получается. Не хочу терять другого. Я видел, как ты дрался, техника ни к черту, но славно, неукротимый боевой дух, жаль было бы это утратить.

— Что ты несешь?

— Не перебивай, — произнесла тьма голосом старика. — Я могу дать тебе ещё один шанс. Но это тело умрет. Оно уже практически умерло. А у тебя очень мало времени. Для этого ты должен согласиться. Внутренне согласиться, себе самому сказать, ни к чему мне многословные обещания.

— На что согласиться?

Голос старика вздохнул, затем выдержал паузу и продолжил.

— Эх… День у меня сегодня выдался тяжелый. Один внук умер, второй умирает. Времени нет тебе всё пересказывать! Давай ты сам всё вспомнишь и быстро всё решишь.

— Я…

Я уже был где-то ещё. А если быть точнее — у себя дома. Вот только… я ли это был?

* * *

Подбитый глаз сильно болел, но больше болело ушибленное самолюбие.

— Чжао, — позвал я.

— Ну чего еще? — недовольно обернулся мой брат.

Мой старший брат. Мне не на кого больше надеяться, кроме него.

— Некисло тебя отоварили, — отозвался Чжао, окидывая меня взглядом. — Кто это был?

— Ублюдок из соседнего класса брата привел и дружков его, — уныло отозвался я. — Старших.

— А я тебя предупреждал, что этим кончится.

— Я с ними один на один дрался!

— А они не стали один на один и наваляли тебе все вместе. Да? Вот