Олег Пленков - Рай для немцев
- Категория: Разная литература / Военная история
- Автор: Олег Пленков
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 108
- Добавлено: 2019-08-29 11:48:20
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту free.libs@yandex.ru для удаления материала
Олег Пленков - Рай для немцев краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Олег Пленков - Рай для немцев» бесплатно полную версию:За двенадцать лет существования нацистского государства были достигнуты высокие темпы роста в промышленности и сельском хозяйстве, ликвидирована безработица, введены существенные налоговые льготы, что позволило создать весьма благоприятные условия жизни для населения Германии.Но почему не удалось достичь полного социального благополучия? Почему позитивные при декларировании принципы в момент их реализации дали обратный эффект? Действительно ли за годы нацистского режима произошла модернизация немецкого общества? Как удалось Гитлеру путем улучшения условий жизни склонить немецкую общественность к принятию и оправданию насильственных действий против своих мнимых или настоящих противников?Используя огромное количество опубликованных (в первую очередь, в Германии) источников и архивных материалов, автор пытается ответить на все эти вопросы.
Олег Пленков - Рай для немцев читать онлайн бесплатно
О.Ю. Пленков
ТАЙНЫ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА.
РАЙ ДЛЯ НЕМЦЕВ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Историю Германии эпохи Третьего Рейха чрезвычайно легко упростить. Особенно когда речь идет об истории взаимоотношений немецкого общества и нацистского государства. Ибо в этой сфере новейшей истории, как ни в какой другой, сложилось огромное количество мифов и стереотипов.
Чем опасны исторические штампы? Тем, что, являя собой «сокращенные» и тенденциозно отретушированные «картинки мира», — они сильно упрощают и делают одномерным весьма сложные исторические процессы. В частности, период 30–40-х гг. XX века — крайне динамичный и до предела насыщенный событиями отрезок в истории не только Германии, но и всей Европы.
Особенно характерны упомянутые стереотипы для отечественной историографии, привыкшей в данном случае «экономить» усилия при восприятии сложных явлений — ради того, чтобы таким не вполне честным образом «утвердить» собственные ценностные позиции и претензии. Конечно, здесь есть и объективные предпосылки — негативный опыт Второй мировой войны и те страдания, которые гитлеровцы причинили советскому народу. Пережитая в свое время нашим народом травма толкает российское общество, и ученых в частности, к простому осуждению всего того, что явилось носителем зла — нацизма, расизма, антисемитизма, геноцида.
В итоге, однако, история этого времени становится объектом не беспристрастного исследования, а идеологического преодоления. Вместо стремления понять, «как это было на самом деле», доминирует стремление морально осудить то, что наиболее сильно и болезненно врезалось в память.
Но если человек просто осуждает произошедшее, он выражает лишь беспомощную эмоцию, но отнюдь не рождает мысль, ведущую к пониманию. Дело в том, что в жизни сочетание преступления и нормы гораздо сложней и тоньше, чем в эмоциональной схеме «добра и зла». Более того, слишком простое осуждение зла очень часто мешает его по-настоящему разглядеть: не случайно, еще в 60-е гг. Ханна Арендт писала о «банальности зла».
Изучение прошлого «по Тациту» — то есть «без гнева и пристрастия», — требующее учета многоплановости и неоднозначности каждого события истории, не всегда оказывается по плечу даже профессиональным историкам, не говоря уже о большинстве непрофессиональных любителей истории, которые, как правило, пытаются найти в прошлом упрощенные подтверждения своим сиюминутным предпочтениям.
Поэтому автор видит свою задачу в обоснованном пересмотре хотя бы некоторых из вышеупомянутых стереотипов и замене их представлениями, более соответствующими реальной картине прошлого. Именно поэтому в книге пойдет речь в первую очередь о внутренней истории Третьего Рейха и нацизма, а также об эволюции его идеологии. История конкретных событий при этом отойдет на второй план, а на первый выйдет структурная история Третьего Рейха и немецкого общества в этот период.
Словосочетание «гитлеровский социализм» в названии книги указывает на стремление автора как можно более сузить политическую историю нацистского режима и свести ее к социальной истории, хотя вовсе избежать политики, конечно, при этом невозможно. Ведь от политики в условиях нацистского тоталитарного режима зависели все без исключения сферы общественной жизни. Автор также не ставил перед собой задачу систематического изложения истории нацизма в строго хронологическом порядке и сознательно ограничился проблемным подходом, поскольку он, как кажется, в данном случае более уместен.
* * *«Ленин, Сталин, Гитлер и их меньшие последователи по всему миру — скорее своими действиями, чем принципами — продемонстрировали всему миру ту истину, ужасную для одних, утешительную для других, что люди куда пластичнее, чем думали, и при наличии достаточной воли, фанатизме и решительности (а главное, благодаря стечению обстоятельств) можно изменить почти все».
(И. Берлин){1}«Если преодоление прошлого вообще возможно, то оно состоит в пересказывании того, что было».
(Ханна Арендт)«Нельзя забывать и нельзя никак оправдать того факта, что национал-социализм был искрометной революцией энтузиастов, настоящим немецким народным движением, которому были свойственны неведомые ранее масштабы духовного подъема, веры и громадного всеобщего воодушевления».
(Т. Манн)«Самое страшное в фашизме не его ложь, а его правда».
(А.М. Мелихов)Свою задачу автор данной книги видит прежде всего в создании картины социальной истории Третьего Рейха, которая бы при этом была максимально достоверной и одновременно максимально синтетической, то есть включала в себя все разновидности нашего знания об этом периоде немецкой истории. Дело в том, что социальная история отнюдь не исключает историю политики, экономики, дипломатии, науки, искусства, биографии личностей, геополитику, политическую культуру и т. д. — она лишь подчиняет их цели наиболее полного освещения истории общества и закономерностям его развития.
Социальная история охватывает повседневную жизнь людей, семейные отношения, экономические связи разных общественных классов, условия труда, отдыха, отношение человека к природе, формы религиозной жизни, а также различные формы общественного сознания. Интерес к социальной истории пробудился относительно недавно — с середины 70-х годов. Прежде доминировали исследования, посвященные политической истории, истории идей, персоналиям и т. п. Политическую и социальную историю можно сравнить с двумя уровнями в истории. Наверху — заметные, узнаваемые, освещенные события. На этом уровне все связано друг с другом, можно легко увидеть закономерности или определенную последовательность. Под этим слоем находится другой — более глубокий. По мере проникновения в этот второй, социальный слой начинаешь замечать то, что изначально не казалось очевидным, а те закономерности, связи, свойства, которые царят наверху, в сфере политических реалий, — вдруг теряют свои исходные качества, и в итоге перед умственным взором предстает совершенно новая действительность.
В процессе развития историографии крен в сторону социальной истории — «движение вглубь» — становится все более очевидным, кажется, что круг проблем и вопросов становится все более широким. Впору задать вопрос: куда приведет это растущее удаление от традиционных тем политической истории? В последние десятилетия, когда тенденция пренебрежения исследователей проблемами большой политики в пользу «малого» опыта повседневности стала основной, все чаще возникает ощущение утраты исследователями перспективы и даже самого предмета истории. Эти опасения, однако, преувеличены. Ибо чем более синтетичным и широким является научный охват прошлого, тем яснее историческая перспектива, тем больший интерес она вызывает, тем большее воспитательное значение имеет собственно история.
С другой стороны, даже в старых, но хороших классических работах по политической истории начиная с XIX века присутствовал анализ элементов социальной истории, развития искусства, эволюции языка и т. п. Дело в том, что в реальной жизни того «аналитического разделения», к которому прибегают исследователи, нет и в помине.
Представляется, что как раз история общества в эпоху нацизма особенно актуальна в современных российских условиях, которые во многих отношениях можно охарактеризовать как «предтоталитарные» и которые в этой связи требуют пристального анализа и своевременного распознания — ведь ядовитый цветок тоталитаризма вырастает именно на благоприятной «социально-повседневной» почве. При этом, в отличие от тоталитарной политики, идеологии или дипломатии, хорошо изученных и уже получивших моральную оценку, тоталитарная повседневность куда менее самоочевидна, куда более многолика и трудна для понимания. Основных причин «трудноуловимости» социальной жизни тоталитарного общества две. Во-первых, в условиях всеобщей общественной мобилизации преобладают не персонифицированные критические суждения и впечатления, а преимущественно аккламации, то есть «массовые восклицания». Во-вторых, возможности для оппозиции и сопротивления — в том числе в аккламативной форме — сужаются в условиях тоталитаризма как никогда.
Именно поэтому не столько помогающими, сколько мешающими преодолеть тоталитарную угрозу зачастую оказываются рассуждения о «тоталитаризме вообще», игнорирующие то глубинно специфическое, что содержалось, скажем, в советском коммунизме, итальянском фашизме или германском нацизме. В 1963 г. немецкий историк Эрих Нольте писал, что концепция тоталитаризма является «приложением к холодной войне»: «Решить проблему, — писал он, — можно лишь в том случае, если понятия “фашизм”, “большевизм” будут изучены по существу, а не будут заранее подгоняться под формальное понятие “тоталитаризм”»{2}. Другой известный немецкий ученый, Мартин Бросцат, указывал, что «с понятием тоталитаризма связаны чрезмерная обобщенность, окостенение, статичность образа политического режима, противоречащие его реальной истории, его неоднозначности, его изменениям, подлинной роли отдельных социальных групп»{3}.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.