Михаил Терентьев - Россия и Англия в Средней Азии Страница 54

Наше министерство смотрело на этот вопрос чрезвычайно серьезно и не легко уступило домогательствам Англии.

Князь Горчаков возразил, (депеша от 7 декабря), что бадахшанская провинция, с зависящими от нее землями, не присоединена формально к владениям Шир-Али и потому не составляет законным образом, части Авганского государства, а следовательно и нейтралитет на эту провинцию распространен быть не может. Лорд Гренвиль отвечал (депеша от 12 янв. 1873), что Бадахшан завоеван эмиром Шир-Али, что предводители разных племен формально заявили ему свою покорность и что если он дал им особого правителя, а не взял управление в свои руки, то это во-первых его дело, а во-вторых установлено только в виде опыта на один год. Что касается до опасения, что признание Бадахшана подвластным кабульскому эмиру может поощрить его к дальнейшим замыслам на счет соседних стран, то «правительство ее величества королевы не преминет поставить на вид эмиру, в самых сильных выражениях, те выгоды, которые доставляет ему признание Великобританией и Россией тех границ, которых он требует и истекающего из этого для него обязательства воздерживаться от всяких нападений». Кроме обмена депешами велись еще в Лондоне и непосредственные переговоры между Сент-Джемским кабинетом и генер. адъют. графом Шуваловым, специально посланным для того из С.-Петербурга.

Известное положение графа Шувалова придавало его словам громадный авторитет во мнении англичан. При этих условиях переговоры не могли затянуться на долго и действительно: все желания Англии относительно Авганистана были признаны справедливыми. В депеше кн. Горчакова к графу Бруннову (от 19 янв. 1873) сказано по этому поводу, что хотя по нашим воззрениям Бадахшан и Вакхан и пользуются некоторою независимостию, но принимая во внимание, что англичанам легче иметь более верные сведения и не желая придавать вопросу о подробностях большего значения, чем он заслуживает, «мы не отказываемся принять пограничную линию, предлагаемую Англией». По словам же английских газет это и значило: «подчиниться требованиям Англии, предписывающей нам границы». Газета Times говорила, по поводу обнародованной дипломатической переписки, что Англия должна радоваться своему успеху, что уступки, сделанные Россиею приобретают еще большее значение от тона, каким оне сделаны и проч. Но затем газета подымает вопрос: следует ли разуметь, что все земли к северу, от Авганистана предоставлены на жертву завоевательной политики России? Что касается до ручательства за поведение Шир-Али, то это также весьма не понравилось «шестой великой державе».

По мнению газеты «Morning Post» правительство, своими переговорами, стремилось прежде всего избегнуть давления со стороны парламента и прессы. Целый ряд, приведенных в газете фактов доказывал, что правительство Гладстона-Гренвилля и прежде следовало той же «политике неприятных для страны сюрпризов». Успех, о котором так радовалась Times, приводит газету «Morning Post» в уныние: «при настоящем положении дел, граница Авганистана делается границей Англии, которая таким образом становится соседкою России... Этой последней предоставлено двинуться вперед и занять, в силу трактатов, позицию, к которой она давно стремилась... все это создает в будущем целый ряд затруднений для Англии и всем этим она обязана чрезмерному миролюбию кабинета».

Что же купили мы ценою признания нейтралитета Авганистана? — Только то, что газеты перестали вопить против хивинской экспедиции. — Но для этого понадобилось еще категорическое заявление со стороны графа Шувалова, что Хива не будет присоединена к России... Известно, что обещание это строго выполнено: самый город Хива остался незанятым.

Тон газет значительно успокоился и та-же «Times» выступила уже с такими заявлениями: «мы следили за хивинскою экспедициею с чувствами скорее дружбы (вот как!) чем соперничества; мы отдали дань справедливости русским генералам и блистательным подвигам русских войск». Вслед за этими излияниями «Times» прибавляет однако-же: «Но никогда еще не было случая для более тесного сближения между Англиею и Авганистаном, чем теперь. Мы не можем отрицать, что свидание между покойным вице-королем лордом Майо и авганским эмиром в Умбале имело в виду принять решительную политику против России. Лорд Порсбрук был в состоянии продолжать эту политику, но уже в другом духе. Возникновение мусульманского государства в Кашгаре и русская экспедиция в Хиву дали отношениям Англии к Авганистану новое направление. В то время, как Россия шествовала вперед в Средней Азии, Англия утратила свое прежнее влияние на Авганистан».

Что-же еще нужно? Кажется, теперь остается только занять Авганистан непосредственно!

Пусть-же припомнят англичане слова Брайта: «Я пришел к заключению, что здание, воздвигнутое нами в Индии, слишком обширно. Было неблагоразумно и рискованно присоединять территории, которые следовало-бы оставить независимыми и вести войны столько-же ненужные как и неимеющие для себя никакого оправдания. Огромная империя, созданная завоеванием — слишком обширна для управления; и ее фундамент колеблется и иногда кажется, что она готова рухнуть».

Брайт не Вамбери и его словам можно верить. Теперешния отношения наши к Англии, благодаря возникшему родству между царствующими домами, кажутся многим русским политикам упроченными. Не следует однако-же забывать, что в Англии «король царствует, но не управляет» и что поэтому для нас гораздо важнее мнение парламентского большинства, чем мнение королевы.

Англичане смотрят на это родство иначе и своего нигде не упускают. Примером может служить недавняя командировка в Персию английского военного агента Непира: по-видимому он только осмотрел персидскую границу от Мешхеда, по течению Герируда, до караванной дороги в Герат, собрал обстоятельные сведения о верховьях р. Атрека, составил подробную карту и завязал сношения с туркменами Теке — но откуда явились у туркмен 6,000 английских винтовок?

Все это весьма понятно: русские дошли до Атрека и до Аму-Дарьи... путь к Герату перед ними... создать им препятствия можно только руками туркмен — и вот туркмены получают ружья. С.-Джемский кабинет отрицает этот факт, но слух все-таки держится. Прибавим к этому еще и то, что англичане намерены занять г. Кветту впереди баламского прохода. Все это убедит нас, что английская политика осталась прежнею. Оставим-же напрасные надежды и будем смотреть в оба!

Глава XIII.

Вопросы и ответы. — Зачем мы забрались в Азию? — Охрана окраин, торговля, этап, по пути в Индию. — Как смотрят на это англичане? — Меры их в Ост-Индии. — Важность железных дорог. — Кто кого одолеет? — Прочны ли в Азии «естественные границы»? — Из за чего мы бьемся? — Узда на Англию. — Курьезная история с ультиматумом Англии по поводу польского вопроса в 1863 г. — Нас не любят только издали. — Взгляд сэра Раулинсона на значение наших нынешних позиций. — Герат — ключ к Индии. — Меры для усиления английского влияния в Персии.

Читатель познакомился теперь и с общим характером нашего движения в Среднюю Азию и с современным направлением нашей там политики, скажем теперь несколько слов о наших возможных задачах, о взгляде, высказанном по этому вопросу европейскою журналистикою, затем о способе, каким производятся у нас дипломатические сношения с ханствами.

В нашем обществе нередко приходится наталкиваться на людей, которые, как только узнают, что вы бывали в Средней Азии — тотчас наседают с вопросами: «и зачем вы туда забрались? какая нам польза от ваших завоеваний, от вашей славы? вся то Азия — гроша не стоит, а вы тратите еще наши кровные миллионы, — благодетельствуете азиятам, что-ли?» — и т. п. Очевидно, что это скорее междометия, не требующие ни возражений ни ответов, чем вызов на обмен мыслей.

А между тем такие восклицания, обнаруживающие полнейшее недоумение по поводу наших среднеазиятских дел — явление вполне законное: нигде так мало не писано, по отношению к этим делам — как в России. Заграницей, среднеазиятский вопрос разобран по ниточкам, всевозможные комбинации: политические; военные и финансовые рассмотрены до мелочей — у нас же как будто боятся заглянуть в лицо страшному будущему и всеми силами стараются обойти жгучий вопрос.

Все стоявшие до сих пор близко у дела точно придерживаются известного правила Талейрана: «язык нам дан для того, чтобы искусснее скрывать свои мысли». — Отсюда, естественным образом, вытекает недоверие к официальным сообщениям, реляциям и т. п. Но есть и другой афоризм: «если хочешь обмануть своего врага — говори ему правду» — рассчет тот, что воспитанный на дипломатических увертках, вечной лжи и притворстве — конечно ни за что не поверит сказанному и, таким образом, правду примет за ложь. — Мы привыкли к выражениям: «дипломатическая правда, дипломатическая откровенность» и т. п. — Это как бы указывает на то понятие, какое составилось о дипломатах: они изолгались в конец и верить им нельзя.