Магдалена Фертач - Абсент

Магда Фертач

Абсент

Подлинная жизнь отсутствует.

Мы пребываем вне мира.

Absynt: Magda Fertacz (2005)

Перевод Ольги Чеховой

Действующие лица:

Каролина, супер

Мать, не супер

Отец, не супер

Почти муж, почти супер

Ребенок в животе, супер

Хромой пес, супер

Акт первый

Крематорий. Каролина мертва. Она покончила с собой в день собственной свадьбы.

Почти муж

Почти муж. Мать твою, ну я влип. Трындец. Дала прикурить, сука. Вылетела девочка в трубу… Фьють. Бесит. Ясно? Ничего удивительного, что я сорвался. Не привык к такому… Потому меня и выбесило. Я себя не контролировал. Вообще. Понимаешь? Ждал внизу. «Уже иду…» Так? Кто это сказал? Идиот… Пусть ждет. Так ведь? Я что, похож на тех, кто любит погорячее? А? Похож? Дождь шел. Возле машины — огромная лужа. Я припарковался около дыры в асфальте. Зол был… повсюду вода… И сколько можно ждать? Захлопнул дверцу машины. Резко. Обычно я так не делаю. Не хлопаю дверцей… Но звук раздался странный, как будто кто-то запустил медузой в стену. Неплохой получился звук. Такое чпок… чпок. Два бита. Я не врубился. Что-то упало на заднее стекло. Лил дождь. Это могло быть огромное птичье говно, дождь лягушек… Не знаю… Что угодно. Насыпал себе кокса. Меня трясло. Обычно я так не делаю… Чувствовал: что-то не так. Удивлена? Да, я чувствовал: что-то не так. Но подумал, что ты сейчас спустишься, и все будет о’кей. Девочка что надо. Она справится. Втянул порошок. На правой руке на большом пальце у меня была размазана кровь. Улыбка. Легкая, какую видно только с очень близкого расстояния… понимаешь, да? Парень смотрит на некий предмет, принадлежащий его кошечке, и делает так (показывает). И мы уже знаем, что с ним происходит, и даже если в следующей сцене он начнет ее бить, нам будет ясно, что он ее любит. Я облизал палец. Я правда тепло о тебе подумал. Слышишь? Увидел в зеркальце. Нечто. Лежало на заднем стекле. Какой-то поганый кусок чего-то. Я взбесился. Понимаешь, тачка была только что из мойки. Сверкала, как новенькая. Все как положено. Автоматическая мойка. Обработка воском. Воздушные шарики, ленточки… Какие-то говенные погремушки на бампере… Клево, да?.. Ты меня переоценила, солнышко. Но красиво… Яркий заводной гиппопотам. Размахивающий лапами. От одной стенки ванны до другой. Ванна, сука… а не морской волк. Понимаешь? Я влип. Влип. Знаешь, что это было? Ты знаешь. Кусок мяса. Человеческого мяса. Понимаешь? Какой-то долбаный жалкий ошметок невесты. Остановись мгновенье, а? Пойду на улицу и маме назло отморожу себе уши — вот тогда узнаете. И это называется «погорячее»? Да? А ты, дурак, живи с этим. Мы ведь заключили договор? Ты знал. Я не знал!!! Даже не сразу тебе поверил. Прикалывается, подумал. Ну и пусть прикалывается. Я готов участвовать. Если делать, то по-большому… Можно запихать в себя кучу разного дерьма, а потом просто отряхнуться и пойти, да? Отряхнуться и пойти… Я помню, как впервые закурил косячок… маленький еще был. Одиннадцатилетний пацан. Блевал, как кот. Делал вид, будто мне понравилось. Со временем блевать перестал. Начинает нравиться, потом втягиваешься. И наконец начинаешь ловить кайф. Play, любимая. Play. (Включает кассету с записью Каролины.)

Запись Каролины.

Ты удобно сидишь? Плачешь? Наверное, нет… Ты уже знаешь, что произошло. Я еще не знаю… По-разному бывает. Правда? Ты думаешь, это большой облом, да? Вообще-то, я рассчитывала, что тебе понравится. Уверена, ты досмотришь до конца. Конец будет потрясающий. Только не выключай. Обещаешь? Боже, как серьезно это звучит. Идиотически. Я сваляла дурака. Все это ни к чему… (Выключает камеру, потом снова включает.) У нас еще два дня. Целых два дня. Я не могу спать. Наверное, ты не заметил. Тебя беспокоили мои мешки под глазами. Конечно, это некрасиво. Выглядишь, как мои клиентки. Так ты сказал. Хреново… С самого рождения нам хреново. Когда мы рождаемся, получаем котомку с жизнью. Это как сумка с запасом еды. Каждый день продуктов становится меньше. Моя сумка лопнула в момент рождения. Жизнь причиняет боль. Дефицит серотонина? Возможно…

Каролина и Мать

Мать. Доченька моя. Доченька. Ох, какой тут сквозняк устроили. Вставай, я тебя забираю. Домой. Домой, девочка. Отец очень хотел прийти, но ты знаешь — он работает и работает. И еще наслушался этих глупостей. Ну, что ты сама и все такое. Я ему говорила, чтобы не слушал, что люди болтают. А он мне — такой стыд и так далее.

Знаю, дорогая, ты бы нас не опозорила. Нужно закончить церемонию. Извиниться перед гостями. Еду я убрала на холод, так что ничего не испортится. Платье отстираем, красное не годится для свадьбы. Я говорила, что это плохая идея. Свадьба осенью. Погода все время меняется. Не угадаешь с этой погодой. И дождь пошел. Я была права. Ну, вставай. Пусти-ка, я уверена, что бьется. Ну! (Прижимается головой к сердцу Каролины.)

Каролина. С другой стороны, мама.

Мать. А ты опять за свое. Как с другой? С левой.

Каролина. С правой, мама. С правой.

Мать. С левой, милая. С левой.

Каролина. Когда я родилась, ты не хотела верить. И сейчас, спустя столько лет, не веришь.

Мать. У тебя слабое сердце. Знаю. Ты болела. Долго болела.

Каролина. Не веришь.

Мать. Так не бывает. Не бывает.

Каролина. У твоей дочери — именно так.

Мать. Если ты вобьешь себе что-то в голову, тебя не переубедить. Как твой отец говорит: ослица.

Каролина. Отец много чего говорил. Не кричал. Даже когда надорвал мне ухо, он не кричал.

Мать. Ну, насчет уха ты выдумываешь. Где-то во дворе свалилась с турника и рассказываешь небылицы. Вот тут шрам. Почти незаметный. Волосами закроешь. Так тебе даже лучше. Чтобы волосы на лицо. Дай я тебя причешу.

Каролина. Ты меня так причесывала.

Мать. У тебя красивые волосы. Здоровые.

Каролина. Я лежала в ванне.

Мать. Лань. Прекрасная лань.

Каролина. Ты смотрела на мои округлившиеся груди и сказала, что я красива, как лань. И чтобы я берегла свою красоту.

Мать. Я так сказала?

Каролина. Я вернулась с каникул. Призналась, что лишилась невинности. Не знаю, зачем я тебе об этом сказала. Думала, будет как в семейном фильме. Мы часто такие смотрели. Мать обнимала дочь и говорила ласковые слова. А потом они вместе покупали контрацептивы. Я хотела, чтобы так было.

Мать. Американские фильмы хорошие. Я всегда плачу. Всегда плачу. Это потому, что на английском.

Каролина. Ты дала мне пощечину.

Мать. Так делают в фильмах.

Каролина. Было больно.

Мать. А кто теперь тебя захочет?! Даже хромой пес не позарится!

Каролина. Был кое-кто, кто хотел.

Мать. Такой тощий, оборванец.

Каролина. Мы сидели, закрывшись в комнате, а ты готовила нам бутерброды. Входила без стука. Хотела застать нас врасплох. Зачем? Ты думала когда-нибудь о том, что было бы, если бы ты нас застукала? Мои раздвинутые ноги и его голый зад. Зачем, скажи? Ты думала: моя дочь — настоящая шлюха.

Мать. Я готовила бутерброды. С сыром и помидорами. Немного соли.

Каролина. А ты? Ты любила отца?

Мать. Конечно! Любила. Стирала ему столько лет, готовила. Боже, чего я ему только не готовила. Прием на шестьдесят персон. Все в той крохотной кухоньке. Но я справлялась. Заливное из рыбы, свинина со сливами, запеченная картошка, горящее мороженое. Когда был на диете — отварная рыба, овощи, черный хлеб.

Каролина. Я нашла твои письма.

Мать. Какие письма?

Каролина. В шкафу под одеждой. Старые письма, перетянутые красной лентой.

Мать. Они ничего не значат.

Каролина. Кто тебе их писал? Не отец.

Мать. Прыщавый… Он писал мне стихи. Смешно, я забыла об этом.

Каролина. «Я сохну от тоски, считаю дни, как твои родинки. День цеплялся за ночь, словно мои пальцы…»

Мать. «…Лепившие тебя заново… И если бы ты не сбежала…»

Каролина. И если бы ты не сбежала…

Мать. Глупости! Лепившие… Ерунда какая-то.

Каролина. Ерунда.

Мать. Я отца любила, с отцом жила, отцу рубашки гладила.