Николай Коляда - Всеобъемлюще

Николай Коляда

ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕ

Маленькая комедия в одном действии

Ольге Аросевой

Действующие лица:

ВЕРА ИВАНОВНА — актриса, 65 лет

НИНА СЕРГЕЕВНА — бывшая актриса, ныне суфлер, 65 лет

В репетиционном зале старого театра,на последнем пятом этаже.

Весна. Понедельник. Выходной день в театре.

В репетиционном зале полумрак. Большая эта комната расположена на последнем, пятом этаже театра, в самом захолустном и неприглядном месте. Сюда работники театра сносят все, что не нужно: все старые декорации, весь ненужный реквизит.

Вот на тарелке большой поросенок из папье-маше, краска с него слезла и поросенок выглядит, как кучка грязи.

Вот старая пальма пластмассовая, в кадушке.

Вот венки похоронные, штук десять, в угол свалены.

Вот в мешках листья пластмассовые, красно-желтые.

В углу сундук стоит, он раскрыт, в сундук свалена куча старых костюмов - позолота с обшлагов мундиров выглядывает. Стоят два манекена, на них фраки, побитые молью. От стенки к стенке протянута веревка бельевая, на ней на плечиках (сушатся будто) разные костюмы висят - сюртуки и платья кружевные, а на прищепках – носки, майки, брюки, юбки. В углу ширма с китайскими птицами стоит.

По периметру репзала стоит штук тридцать разномастных стульев и кресел: на каких-то ещё можно сидеть, а на других – уже нет, у них ножки подломились. На стенках развешены старые фотографии в рамочках – штук пятьдесят. На фотографиях (сразу видно) – артисты: все как один ручку к подбородку сделали и томно глядят в объектив фотоаппарата, как и положено артистам. Видно, из фойе театра старые фотографии в репзал перенесли – не выкидывать же.

Ещё тут какая-то дряхлая лесенка, ещё канаты висят над залом, несколько прожекторов болтаются справа и слева. Ещё – маленький занавес, маленькие кулисы: такой крохотный обветшалый театрик.

За окном - строится новый дом, кран туда-сюда что-то возит.

В репзале за столом сидит ВЕРА ИВАНОВНА. Поправляет прическу. Перед ней папка с бумагами. Напротив сидит и курит, кривя губы, НИНА СЕРГЕЕВНА, дышит тяжело, только вошла. У её ног два огромных чемодана.

Обоим дамам за шестьдесят, но они не распутёхи, обе чего-то с утра пораньше прихорошились. Нина Сергеевна вообще по-спортивному - в брюках, молодится. Вера Ивановна в темном платье с брошью, на плечах у нее изысканная сиреневая ажурная шаль.

Между Верой Ивановной и Ниной Сергеевной на столе стоит маленький переносной магнитофон.

НИНА СЕРГЕЕВНА (трясёт ногой). Только не надо, не надо, не надо передо мной изображать всё такое в каждом движении и в слове: «Я такая мудрая-премудрая, я прожила жизнь и – сейчас, сейчас, секундочку: я всех вас научу вот сейчас, как надо жить». Не надо. Не вопрос.

Пауза.

ВЕРА ИВАНОВНА. И не собиралась.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Не собирайся. Не надо, не надо.

ВЕРА ИВАНОВНА. Что в чемоданах?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Что надо.

ВЕРА ИВАНОВНА. Куда ты это припёрла? Переезжаешь? Что там?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Переезжаю. Сюда. В ваш гадюшник.

ВЕРА ИВАНОВНА. Он такой же мой, как и твой. Куда ты это припёрла?

НИНА СЕРГЕЕВНА (вдруг стукнула ладонью по столу так, что «бычки» в пепельнице подскочили). А куда девать барахло, которое нужно отнести на помойку?! Не вопрос куда – к вам, в театр!

Пауза.

ВЕРА ИВАНОВНА. Чего ты на меня орёшь? Ты чего-то не с той ноги, кума, пошла плясать.

Пауза.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Никто не орёт. Надо делать ревизию. Не выкинуть же. Пусть лежит тут. В репзале. Раз тут у вас общая помойка. Раз у вас тут такая - чхинчхапура.

ВЕРА ИВАНОВНА. Не у вас, а у нас.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос: у вас. Я посторонняя. Я не нужна тут. Ещё месяц-другой – и свалю вообще. Я тут временно.

ВЕРА ИВАНОВНА. Временно-беременна.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Что ж, Вера Ивановна, милочка моя: надо жить, как набежит.

ВЕРА ИВАНОВНА. Ты, милочка моя Нина Сергеевна, тут пропахала 45 лет. Как и я.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Пропахала. (Пауза). Точнее: не пахала я. Не пахала!

ВЕРА ИВАНОВНА. Пахала, пахала.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Нет, не пахала! А промучалась я с вами! Жизнь загубили!

ВЕРА ИВАНОВНА. Оно пахнет плесенью.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Кто?

ВЕРА ИВАНОВНА. Твоё добро в чемоданах пахнет плесенью. Прям слышно.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Я известный заплесневелый мхом пенёк. Это от вас пахнет вкусно и борщом. А от меня – плесенью. Это от вас пахнет. А от меня – воняет.

ВЕРА ИВАНОВНА. На колу - мочало, начинай - сначала. Как много слов.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Всё сказала? Зачем звала? Я пошла.

Нина Сергеевна встала, стоит гордо, высоко закинув голову, сложив руки на животе.

ВЕРА ИВАНОВНА. Не играй Марию Стюарт на эшафоте. Тебе не идёт.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Я знаю, что мне идёт, а что не идет.

Пауза.

ВЕРА ИВАНОВНА. А в чемоданах?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Письма любовников. Я – известный ходок. Два чемодана, представляешь? И их подношения. Накопилось за жизнь.

ВЕРА ИВАНОВНА. Я спросила - что?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос – письма, говорю. Твоё какое дело? Что? Короче. Зачем звала? Почему тут, в репзале? В гримушке нельзя было встретиться? Или возле дома?

ВЕРА ИВАНОВНА. Стоит, как нагорелая свеча. Стара барыня на вате. Сядь - скажу.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Фу. (Села, снова закурила, ноги положила на стол). Руки оборвала.

ВЕРА ИВАНОВНА. Ты прям как в Америке, с ногами на стол.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос. Я вообще свободный человек – что хочу, то и делаю. Скоро на дачку, скоро отпуск, осточертел ваш театр. Эти все рожи! (Тычет пальцем в фотографии). Наши все народные-распронародные. Вот эта вот наша Ира - простодыра. Наша Люба - слезь с дуба. Наша Света - вот тебе конфета. И все прочие наши артисты и артистки. Лауреаты и дипломанты, заслуженные-народные. И ты тут, смотри: Вера-Вера-Вера, пахнет серой.

ВЕРА ИВАНОВНА. Раз уж на то пошло, то можно и про тебя сочинить: Нина – вот тебе перина. Или: Нинель – прыгай на постель.

НИНА СЕРГЕЕВНА. И не вопрос. Потому что и не смешно. Не прыгала. Потому, поди, и была на последних ролях. Но - честна! Вот, вот - видишь?! Моей фотографии тут нет. Уже сняли. Уже похоронили. Уже закинули куда-то в угол. У-у-у! (Стучит ногами, сжимает кулаки). Не могу до дрожи видеть эти рожи наших артистов! Эти наши все генералы и генералиссимусы, полковники и полковничихи ... (Подошла к фотографиям, плюет на них).

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, понеслась душа в рай, а нога в милицию …

НИНА СЕРГЕЕВНА (продолжает) … в орденах и в медальках, в званиях и в наградах, все такие народные-псевдосевооборотные, приближенные и обласканные, известные и популярные,  доценты, ректоры, почетные гражданины города …

ВЕРА ИВАНОВНА. Ты у нас одна прям, гляжу - святее папы римского.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос – святее. Они мне все - и в припев не годятся!

ВЕРА ИВАНОВНА. Давно ли ты такой же была?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Не вопрос - давно.

ВЕРА ИВАНОВНА. Недавно, дорогуля. Достала ты со своим «не вопрос, не вопрос»! Хватит уже!

НИНА СЕРГЕЕВНА (бормочет). Жополизы все! Жополизы! Жополизы! Жополизы!!!!

Нина Сергеевна достала из сумочки губную помаду и принялась пририсовывать на фотографиях кому усы, кому рога, кому свинячий пятачок.

ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, мать честная, баба лесная. Ты что делаешь?!

НИНА СЕРГЕЕВНА. Чего надо!

Села, сидит, дышит тяжело, закуривает.

ВЕРА ИВАНОВНА. Всё сделала, всё сказала? Пар вышел?

Пауза.

НИНА СЕРГЕЕВНА (снова стучит ладошкой по столу). Я, как раб на галерах, пахала тут почти пятьдесят лет, а они?!

ВЕРА ИВАНОВНА. Как кто ты пахала?

НИНА СЕРГЕЕВНА. Как раб на галерах я пахала! Как на галерах раб я пахала!

ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, Боже … Раб. Раб. Где-то я это слышала.

Пауза. Нина Сергеевна смотрит в окно, трясёт ногой.

НИНА СЕРГЕЕВНА. Ты не знаешь, почему в театре у вас такие спектакли, с такими названиями?