Константин Ваншенкин - Жизнь человека

Константин Ваншенкин

ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА

«После долгих невзгод и атак…»

После долгих невзгод и атак,—К счастью, именно после,—Их столкнуло,— негаданно какОказавшихся возле.

Две судьбы обратили в одну,Так свели их и свили,Чтобы вместе и в высь, и ко дну,И в бессилье, и в силе.

Словно пласт плодоносной земли,Так ночами и днямиПерекрестно они пророслиИ сцепились корнями.

Поддержать на подъеме крутом?Дать уставшему руку?..Кровь свою, не однажды притом,Перелили друг другу

…Вот сидят они возле стола,Что уже приготовлен для чая,Продолжая другие дела,Две различные книжки читая.

«К холоду дело идет…»

К холоду дело идет.Поле глядит уже волком.Солнца не видно — и вотДождик по долам проволглым.

Но над грядою домовИли в сознании где-то —Отзвук недавних громов,Отсвет недальнего света.

«Пока еще баюшки-баю…»

Пока еще баюшки-баю,Качают — и хочется спать.Пока еще в женскую банюС собою берет его мать.

Пока еще грезится, что ли,Тропинка в морозном дыму.Пока еще девочка в школеСовсем безразлична ему.

Пока еще времени хватитИ годы не смотрят в упор.Пока еще девушка гладитЕго непримятый вихор.

Пока еще женщина рядом,Глядит на него, молода,Задумчиво-преданным взглядомИ так далеки холода.

Пока одуванчик в кюветеЕще облететь не успел.Пока еще учатся дети,И ясен пока их удел.

Пока еще даль голубаяЛучам подставляет бока.Пока еще, с внучкой гуляя,Он прям и спокоен. Пока…

Мальчик и лошадь

Пасется лошадь. Мокрый луг.Остановился он, прохожий.Глядит, как у нее под кожейПодрагивает мускул вдруг.

Как бы отдельно от нее.Слепня на время отгоняя.В кустах блестит река дневная,Вдали туманится жилье.

А ты ему не прекословьИ дай спокойно в полдень хмурыйСмотреть, как у нее под шкуройПодрагивает мускул вновь.

Расставание

Маленький городок.Северный говорок.Выцветшая луна.Северная Двина.

Рябь темно-серых вод.Музыка. Теплоход.Девушка на холме.Юноша на корме.

Перед войной

Была зима перед весною,Как и в другие времена.К дождю июньскому и к зноюБыла весна устремлена.И только резкостью иноюПодробность помнится одна:Перед войной была война.

Седина

Три жестоких артналета.Восемь танковых атак.Полегла в оврагах ротаНе вернуть ее никак.

Постарел на поле браниЛейтенантик молодой.В уцелевшей мылся банеДеревенскою водой.

Убиваться — много ль прокаГлянул в зеркальце скорей:Показалось, будто плохоВымыл мыло из кудрей

Полководцы прошлого

Пожар. В щепу разбитый кузов.Но гнев и вера жили в нас.Всех популярней был КутузовВ тот отступленья горький час.

Да, прочный выказали норов,И вот фронты уже вдали.Всех популярней стал Суворов,Когда мы к Альпам подошли.

Плакат 41-го

«ПО ГОРОДАМ И ВЕСЯМВРАГОВ РАЗВЕЕМ В ДЫМ,ПРЕДАТЕЛЕЙ ПОВЕСИМ,ДРУЗЕЙ ОСВОБОДИМ».

Как вдруг очнулись живо,Забытые сперва,Той клятвы и призываДалекие слова!..

Взращен судьбой простою,Где даль и отчий кров,И грозной чистотоюПоступков и снегов.

«Блестит огонь, слепя…»

Блестит огонь, слепя.Бьет в душу канонада.Живите за себя,Жить за других не надо.

На праздничных пирах,В благополучной доле,Зря не тревожьте прахПолегших в чистом поле.

Давно тот бой затих.Герои спят в могиле.Не тщитесь жить за нихОни свое свершили.

Инвалиды

Одноногие отвоевались,Однорукие — все по домам.Остальные подлечатся малостьВ эшелон — и опять они там.

Ничего у судьбы не просили.А из окон, как братство твое,Инвалиды видны по России,По дорогам и рынкам ее.

Николай Иванович

В голове блуждающий осколок.Заболит,— ну, выпьешь иногда.Собрала жена вещички с полокИ ушла, в чем главная беда.

От войны осталось много знаков.Все же тело прочный матерьял.— Я на фронте, — он сказал, заплакав,Ни одной слезы не потерял.

«Мои товарищи и братья…»

Мои товарищи и братьяПослевоенных давних нор,По переулкам ПриарбатьяГитарный слитный перебор.

А у соседа кашель тяжек,И он выходит в полумглу,Где слышно щелканье костяшекПо деревянному столу.

Играют сдержанно и строго —Бухгалтер, слесарь, и таксист,И обгоревший, как СерегаОрлов, задумчивый танкист.

Былого вечера отрада,И голос женщины родной,И этот Млечный Путь АрбатаВ высоком небе надо мной.

Тверской бульвар

В белой аллее, под светом луны,Землю украсив,Пушкин стоял — как с другой стороныЕсть Тимирязев.

Медленно с другом моим дорогимШли мы на пару.Непостижимо дурманящий дымПлыл по бульвару.

А между губ, как лесной светлячок,Нежный фонарик,—Тлел, озаряя неясности щек,Малый чинарик.

С девушкой мы познакомились тут,Что-то ей пели.А за оградой светлел институтЯсностью цели.

Память непрочная, вспомним давайС маленьким риском,Как пробегал трехвагонный трамвайПрямо к Никитским.

А на весеннем бульваре ТверскомПахло сиренью.Да вдалеке постовой со свистком —Как со свирелью.

Молодость поэтов

Прекраснейшие временаЗнакомств с поэтами другими,Чьи вам известны имена —Притом почти любое имя.

Вдруг услыхать из чьих-то уст,Как вещь привычную, впервые,Зацепленные наизустьДве ваши строчки молодые.

Взаимно сжатых рук металл.А славы! Славой хоть умойся…— Я знаю, в «Смене» вас читал.— А я в «Московском комсомольце».

Послевоенная пора.Мы курим. Лестничная клеткаРедакции —стихов полна…Теперь такое встретишь редко.

«Что в моих карманах? Как всегда…»

Что в моих карманах? Как всегда:Перочинный ножик,Папиросы «Красная звезда» —После козьих ножек.

От холодной комнатенки ключ,От стипендии остаток.Взгляд еще подчеркнуто колюч,А на шее след от скаток.

Что в карманах? Нежные словаВ тех твоих записках.Жизнь гудит, входя в свои права,Нас почти затискав.

Что ты, жизнь, еще в дальнейшем дашьВ громе пятилеток?Книжку записную, карандаш,Трубочку таблеток?

Футбол сорок восьмого года