Л. Кобылинский - ИММОРТЕЛИ

ИММОРТЕЛИ

ПОЛЬ ВЕРЛЕН

Когда я познакомился с Полем Верленом, мы оба едва достигли 20-летнего возраста, мы оба были молоды и впервые поверили друг другу наши сокровенные чувства, прочли наши первые стихи. Даже сейчас я живо вижу перед собой наши лица, братски склоненные над одной и той же страницей; я переживаю вновь со всей горячностью наши первые восторги, восхищенья и призываю наши прежние грезы. Мы оба были — дети и доверчиво шли навстречу будущему.

Бедный П. Верлен не приобрел житейского опыта, этого холодного спутника на жизненном пути, который грубо берет нас за руку и ведет за собой среди терний!..

Да, Верлен навсегда остался ребенком. Нужно ли горевать от этом? Нет… слишком уж трудно быть в одно и то же время и человеком, и мудрецом; невозможно из боязни упасть не выходить на широкий путь свободной фантазии, не позволять себе срывать розы наслаждения, боясь ее шипов, не касаться крыльев бабочки-желанья, боясь, чтобы она не распалась от прикосновенья руки.

Гораздо счастливее дитя, которое, не избегнув страшных падений, снова встает, заливаясь громкими слезами, но тотчас же забывает обо всем случившемся и снова утешается, смотря на жизнь и природу своими широко раскрытыми от восторга глазами, еще полными слез.

Счастлив поэт, подобно нашему бедному другу, навек сохранивший свою детскую душу, всю свежесть чувства и бессознательную потребность ласки: тот, кто грешит без извращенности, кто горько раскаивается и умеет чисто любить. кто верит в Бога и молится Ему с кротостью в мрачные минуты, кто чистосердечно выказывает все, что думает, и со смешной, но милой неловкостью открывает все свои помыслы, да, тот счастлив!

Счастлив поэт, еще раз повторяю это, столько выстрадавший от болезней его хрупкого тела и испытаний, посланных его скорбному духу… Увы!.. он был — ребенком и поэтому был беззащитен; жизнь постоянно жестоко оскорбляла его.

Но страданье — дань, которую платит каждый гений, а Верлен принадлежал к ним, ибо имя его пробуждает представление о совершенно новой поэзии; в области французской литературы Верлен совершил целые открытия.

Да… Верлен создал свою собственную поэзию, наивную и тонкую, сотканную из оттенков, вызывающую самые нежные волнения чувств, ускользающую и неверную, как эхо; в то же время его поэзия — естественна, живительна, как источник, пожалуй, даже народна; в ней свободные, смелые и отрывистые размеры сливаются в общую сладостную гармонию; в ней искусные строфы кружатся и звучат, словно веселые хороводы детей; в ней стихи, не переставая быть совершенными стихами, незаметным образом превращаются в чистую музыку. Его поэзия — неподражаема, она вытекает из глубины сердца, в ней сочетались все страсти поэта, все его ошибки и раскаянья, вся нежность его души с ее грезами, с ее наивной чистотой и потрясениями.

Такие произведения не умирают; я смело заявляю, что многие юные товарищи Поля Верлена, так долго потевшие над своими произведениями, охотно пожертвовали бы довольством и пустым успехом их счастливой жизни и согласились бы перебиваться изо дня на день, голодая и не зная, куда приютиться, подобно «бедному Лелиану», если бы они были уверены, что хотя некоторые их страницы будут так же бессмертны, и что на их могиле расцветет лавр.

Да, произведения Поля Верлена будут жить вечно!..

Пусть погибнут его жалкие останки, для них мы молим вместе с христианской церковью покоя, вечного покоя!..

Бедный, славный поэт, ты, подобно шумящей листве, больше вздыхал при жизни, чем пел. Я никогда не забуду тебя, мой несчастный друг!

Ты звал меня в предсмертной агонии, но я, увы, пришел к тебе слишком поздно!.. Но близок час, когда я откликнусь на твой призыв!

Я знаю, наши души всегда надеялись и верили, что их посетит мир и озарит свет, и все будет отпущено… — (ибо только лицемерие называет себя безгрешным)!..

Тогда мы узрим наш Идеал во всем его совершенстве, тогда я позову тебя, и ты ответишь мне, — «я здесь»!..

Фр. Коппе.

ЕВГЕНИЮ КАРРЬЕРУ

Посвященье

Ты знаешь, мудрецы с издавних пор мечтали,

(Хотя задача их разрешена едва ли!)

На языке небес прочесть судьбу людей

И связь у каждого найти с звездой своей,

Насмешки злобные в ответ им раздавались,

Хоть часто те смешны бывали, кто смеялись!..

Но тайна страшная пленила разум мой,

Я знаю, кто рожден под вещею звездой

Сатурна желтого, столь чтимого волхвами,

Тому Судьба грозит несчетными скорбями:

Смутится дух его тревожною мечтой,

Бессильный разум в нем замолкнет пред судьбой,

И ядовитою, горячею волною

Польется кровь его кипящею струею:

Тоскуя, отлетит на небо Идеал,

И повелит Судьба, чтоб вечно он страдал,

Чтоб даже умер он, терзаясь бесконечно,

(Ведь можно допустить, что здесь ничто не вечно),

Тому влияньем чар от века предрекла

Увы, всю жизнь Судьба безжалостна и зла.

Уже бледнеет мгла... встает заря, сияя,

Опять забытая надежда с вышины

Порхнула, робкому призыву отвечая,

И снова ожили все радужные сны...

Забыто все теперь,— раздумье и тревога,

Кошмары страшные и черные мечты!..

Где взор насмешливый, уста, что сжаты строго,

Где мудрость — спутница сердечной пустоты?!.

Опять остыл мой гнев, повисла длань без бою,

В душе — прощение злодеям и глупцам,

Я не тревожу грудь отмщеньем и враждою,

Я не ищу в вине забвения мечтам!..

Зову тебя, явись в отрадное мгновенье,

Бездонной ночи тьму любовью освети,

С небесной ласкою, с улыбкой всепрощенья

Вновь о бессмертии и счастьи возвести!

Пусть свет очей твоих волшебно вновь заблещет

И вдаль меня влечет, пусть вновь рука с рукой

Мы вместе шествуем, пусть дух не затрепещет,

Что прегражден наш путь скалистою грядой!

Прямой дорогою спокойно и свободно

Мы устремимся в путь, и всемогущий Рок

Мне силу ниспошлет, чтоб в битве благородной

Я, полный радости, принять участье мог!..

А если нам долга покажется дорога,

Я песней нежною усталость разгоню,

И вновь развеется душевная тревога.

И вновь очнемся мы в безоблачном раю!

Звезда зари еще мерцает

Среди туманных облаков,

     И к нам напев перепелов

     Из чащи тмина долетает...

Взгляни, подруга, на поэта —

В его очах любовь блеснет!..

     Купаясь в чистых волнах света,

     На небе жавронок поет.

Пусть милый, чистый взор утонет

В лучах лазури голубой!..

     В полях веселою толпой

     Густая рожь головки клонит.

Пусть мысль моя парит свободно.

Блеснув в далеких небесах!..

     Вокруг алмаз росы холодной

     Дрожит на травах и цветах.

Во власти призрачных теней

Еще ты спишь, дитя родное!..

     Проснись!.. уже в венце лучей

     Встает светило золотое!..

ЧУДО

Ее манила даль, она клялась пред нами

По лону вод морских направить легкий путь,

Крылатым ветерком прочь от земли порхнуть,—

И мы пошли за ней послушными стопами.

Сияли небеса, горячее светило

Играло золотом в волнах ее кудрей,

Послушною толпой мы тихо шли за ней,

И волны пенились вокруг с возросшей силой,

И, крылья распластав, носился вкруг, мелькая,

Крикливых чаек рой; качаясь вдалеке,

Белели паруса, и, ветви простирая,

Вкруг вереск трепетал на высохшем песке...

И стали мы, она веселыми очами

Нас всех окинула (чуть трепетала грудь),—

И вдруг по лону вод бесстрашными стопами

С челом приподнятым направила свой путь.

Над лесом бледная луна

Плывет, сиянье проливая,

Из каждой ветви, замирая,

Несется песня, чуть слышна...

— О дорогая, дорогая!..

В зеркальном лоне сонный пруд

Колышет черный обрис ивы,

И ветра позднего порывы

О чем-то стонут и поют...

О час мечтаний молчаливый!..

И мнится, тишина святая,

С небес с их радужной звездой

В наш мир невидимо слетая,

Царит над спящею землей...

О час покоя неземной!..

Я жду... и в летний день светило,

Как сердце, радостно блеснет,

И красота подруги милой

Еще роскошней расцветет...

Я жду... и полог неба яркий

Струями складок задрожит,

Любовь и радость лаской жаркой

Чело влюбленных осенит...

Я жду... и вот в вечерний час

Повеет вновь прохладой сладкой.—

И звезды первые украдкой,

Как молодых, поздравят нас!..

Камин мерцающий, от лампы свет ленивый,

Чело склоненное под думой молчаливой.