Дмитрий Федотов - Однажды в Париже Страница 67

Это было прямое попадание. Анри знал, как строго ведет себя Катрин, не допуская никаких вольностей. Так, значит, это — притворство, игра, способ завлечь герцога де Меркера?..

Он вздохнул и склонил голову.

— Боже мой, если бы я могла вам помочь… — тихо воскликнула Люси и неожиданно соскользнула на пол. Анри непроизвольно протянул к ней руки, но она всего лишь захотела сесть на ковре у его ног, положив кудрявую голову ему на колени.

— Мне всю жизнь недоставало брата, — вкрадчиво ворковала она. — И вот теперь — вы… Какое счастье — быть рядом с вами! Хоть на несколько минут ощутить себя в полной безопасности…

— И я хотел бы быть вашим братом, — пробормотал Анри, но чувства от близости этой женщины в нем возникли совсем не братские.

В ожидании встречи Люси надушилась так, как следовало бы перед бурной ночью. Ее платье довольно сильно открывало шею и плечи, вырез тоже был достаточно глубок. Поза англичанки позволяла де Голлю заглянуть сверху в ее декольте — что он и сделал, потому что сидеть зажмурившись он, естественно, не мог.

— Анри, я сейчас совершенно счастлива!.. Поцелуйте меня, по-братски, в щеку…

Как так вышло, что, склонившись, де Голль встретил губами ее губы, он не понял.

Поцелуй был коротким и головокружительным.

— Но, Люси… мое сердце занято… я всегда был верен…

— Я знаю… я могу дать вам только это… совсем немного любви… не бойтесь, это — лучшее лекарство… и для вас, и для меня…

Анри уже и сам поверил, что близость с леди Карлайл может заглушить сердечную боль. И он больше не возражал.

Люси торжествовала!

Как это часто с ней случалось, азарт помог воспарить ввысь и добиться от тела головокружительного наслаждения.

Анри, увлеченный ею, понял наконец, что верность лишь мешает насладиться местью. Он ощущал себя зверем, который сидел в клетке, причем сам же эту клетку для себя и выстроил, и вдруг вырвался на свободу. И все у него в голове перемешалось — наслаждение свободой, страстью, телом красивой женщины, местью, наконец!

Он не знал, сколько длилось это безумие. Опомнился понемногу — лежа на спине и рассеянно поглаживая по голому плечу прижавшуюся к нему Люси.

— Ты был великолепен… — прошептала она.

— Ты тоже…

Люси была довольна. Однако следовало возвращаться с небес на грешную землю. Насколько Люси знала мужчин, после вспышки страсти им необходимы молчание и отдых, и лучше всего — вприкуску с хорошим сыром, с бисквитами. Да и стакан вина тоже будет кстати.

И сыр, и бисквиты, и бутылка вина были приготовлены заранее. Люси выбрала розовое анжуйское — оно, на ее взгляд, очень гармонировало с любовными радостями. Поднос с угощением она поставила прямо на постель, сама резала сыр на кубики и кормила де Голля.

— Знаешь, за что мы выпьем? — спросила она. — За наш союз, оборонительный и наступательный. Ты согласен?

— Согласен…

— Тогда скажи, чем я на самом деле могу тебе помочь? От того, что я таскаю тебя по салонам, пока проку мало, не так ли? Если я буду знать, почему ты получил такое странное поручение, то смогу действительно быть полезна, а не служить театральной декорацией.

Анри подумал… и рассказал ей все, с самого начала, с той ночи, когда он услышал в «Шустром кролике» спевку уличных мальчишек. Он даже напел мелодию, он даже исполнил один куплет, чтобы Люси поняла, о чем речь.

— Ты говоришь, кардинал твердо решил засадить сочинителя в Бастилию? — уточнила англичанка.

— Тут уже не о сочинителе речь, а о заказчике, — поправил ее де Голль. — Сочинитель, очевидно, Адан Бийо. Если аббата де Гонди, который в этом деле явно посредник, прячет в Лувре то ли герцог де Бельгард, то ли сам распорядитель королевского двора, то нетрудно представить себе заказчика. Не удивлюсь, если им окажется, например, Гастон Орлеанский. Он достаточно труслив, чтобы загребать жар чужими руками.

— А если это заказчица? Та же герцогиня де Шеврёз?

— Я думал о герцогине. Это может быть и она. Но тогда в дело непременно замешан ее любовник, принц де Марсийак. С ним я должен был драться на дуэли…

— Да-да, я помню…

Люси со свойственной ей предприимчивостью уже перебирала в уме возможности, которые сулила рассказанная простачком-лейтенантом история. Слово «Бастилия» особенно грело ей душу! Вот тот кнутик, которым можно погонять человека, необходимого лорду Элфинстоуну! Интрига у нее в голове почти сложилась, но в этой интриге имелось одно лишнее лицо — сам де Голль. Люси нужно было только, чтобы он опознал того ночного демона, что проводил спевку в «Шустром кролике». Дальнейшая же судьба доверчивого гвардейца представлялась и вовсе очевидной…

Все складывалось великолепно. Стихоплет — есть, заказчик — есть, и нужно совсем немного: представить дело так, будто заказчик действовал не сам, а по прямому указанию короля Людовика. Доказать это нельзя, но и опровергнуть — тоже не получится! И тогда заказчик под угрозой заточения в Бастилию станет тем, кто вобьет толстенный клин между кардиналом и королем.

Только вот беда, теперь ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы де Голль довел свое следствие до конца и назвал кардиналу с отцом Жозефом имя заказчика. От сидящего в Бастилии аристократа сэру Элфинстоуну будет мало прока, а Люси придется искать другую фигуру для его планов…

Она посмотрела на задремавшего Анри. Хорош собой, отличный любовник… А де Гонди в этом качестве, скорее всего, — пустое место… Но, видимо, все же придется пустить это подслеповатое чучело в постель…

Однако, чтобы пустить аббата, знающего заказчика песенки, в постель, нужно по меньшей мере, чтобы он вышел из Лувра, где так хорошо спрятался. А чтобы де Гонди вышел из Лувра, нужно, чтобы он больше не боялся де Голля, который идет по его следу, невзирая на преграды. А чтобы де Голль прекратил поиски заказчика… Да. Что нужно сделать, чтобы этот упрямец отказался искать заказчика дурных куплетов?..

Пожалуй, такого остановит только смерть.

Люси вздохнула.

Ей было немного жаль прямодушного и честного гвардейца. Но таких гвардейцев не то что в Париже — ими полны Лондон, Мадрид, Рим!.. А не выполнить задание сэра Элфинстоуна — значит, подписать себе смертный приговор. В Лондон уже не вернешься, денег взять негде, а коварный лорд наверняка придумает какую-нибудь опасную пакость. И есть немалый шанс завершить свою карьеру судомойкой в публичном доме…

Решения леди Карлайл всегда принимала быстро, и это качество не раз спасало ее в щекотливых ситуациях. И, чтобы совесть была хотя бы относительно чиста, она разбудила любовника поцелуем. Проститься с ним так, чтобы он при жизни ощутил себя в раю, — вот что она задумала.