Джеймс Купер - «Морская волшебница», или Бороздящий Океаны

Джеймс Фенимор Купер

«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны

Глава I

Ну что ж, мы скажем в извиненье речь

Иль так войдем, без всяких объяснений?

Ш е к с п и р. Ромео и Джульеттаnote 1

Живописный залив, вдающийся в Американский материк между 40° и 41° широты, образован слиянием рек Гудзон, Хакенсак, Пас-сейник, Раритан и бесчисленных речушек, которые несут свою дань океану в этом районе. Удачно расположенные острова Нассау и Статен прикрывают побережье от океанских штормов, а глубокие и широкие заливы, длинными языками врезающиеся в сушу, обеспечивают самые благоприятные условия для заморской торговли и сношений внутри страны. Своим необычайным расцветом город Нью-Йорк обязан счастливому сочетанию воды и суши, умеренному климату, срединному расположению, а также тому, что многочисленные реки и каналы открывают доступ в обширные области страны, удаленные от океана. Хотя залив этот очень красив, на свете есть немало других, превосходящих его по красоте; однако вряд ли найдется другое такое место, которое объединяло бы столько благоприятных условий для развития торговли. Неистощимая в своей щедрости Природа словно нарочно расположила остров Манхаттан на месте, лучше которого для закладки города трудно придумать. Даже если бы здесь поселились миллионы людей, корабли могли бы грузиться у каждого дома. Поверхность земли обладает здесь всем необходимым для жизни и счастья людей, а недра ее богаты полезными ископаемыми.

Результаты столь необычайного стечения благоприятных обстоятельств хорошо известны. Ничем не примечательный в прошлом столетии провинциальный город, выросший поразительно быстро даже для истории нашей необыкновенной, счастливой страны, выходит в один ряд с городами Восточного полушария. Новый Амстердам на Американском континенте уже соперничает со своим старшим тезкой в Европе. Можно с уверенностью предсказать, что через несколько коротких лет он сравняется с самыми гордыми столицами Старого Света.

Видимо, действующий в живой природе закон смены возрастов и поколений распространяется и на развитие духовной и политической жизни народов, ставя ей известные рамки и пределы. В то время как город Медичиnote 2 все больше ветшает и Королева Адриатикиnote 3 дремлет на своих занесенных илом островах, а Рим можно отыскать лишь по руинам храмов и поверженным колоннам, юная мощь Америки быстро покрывает дикие и пустынные земли Запада благостными плодами человеческого трудолюбия.

Для жителей Манхаттана, привыкшего к лесу корабельных мачт, к причалам, растянувшимся на многие мили, к бесчисленным виллам и фортециям, к сотне церквей, к деловито снующим и дымящим в гавани пароходам, к ежедневным изменениям, которые претерпевает родной город, картина, которую мы собираемся нарисовать, покажется незнакомой и странной. Следующее поколение, возможно, посмеется над тем, что сейчас вызывает наше восхищение; все же мы попытаемся напомнить читателю его страну, какой она была сто лет назад.

В час восхода солнца 3 июня 171… года над рекой Гудзон прокатился гул пушечного выстрела. Из амбразуры небольшой крепости, стоявшей на берегу в том месте, где смешиваются воды реки и залива, показался дымок. Вслед за выстрелом над крепостью взвился флаг; от легкого дуновения ветерка он лениво развернулся на флагштоке, явив взору эмблему Великобритании — красный крест на синем поле.

В нескольких милях от берега, на фоне зеленеющих высот острова Статен, отчетливо виднелся силуэт корабля. Над ним заклубилось маленькое облачко, и гул ответного выстрела достиг города. Флаг, поднятый на крейсере, было невозможно различить за дальностью расстояния.

В ту самую минуту, когда раздался первый выстрел, дверь одного из лучших домов города растворилась, и человек, очевидно его владелец, показался на крыльце, как здесь до сих пор называются дурно устроенные и неудобные входы. Следом за хозяином, очевидно отправлявшимся в какую-то поездку, которая должна была занять целый день, на порог вышел негр средних лет; другой негр, помоложе, нес под мышкой небольшой сверток с дорожными вещами.

— Бережливость, Эвклид, бережливость — вот основа всех основ, — начал или, вернее, продолжал на сочном и звучном голландском языке владелец дома, отдавая старшему слуге последние распоряжения перед отъездом. — Бережливость многих сделала богатыми, но еще никого не доводила до нужды. Благодаря бережливости дом мой пользуется уважением, и, поверь мне, ни один купец в колониях не имеет лучшей репутации и более широких связей в деловом мире, чем я. Ты лишь отражение благосостояния своего хозяина и поэтому, мошенник, с тем большим рвением должен блюсти мои интересы. Если тело погибнет, что станется с тенью? Если я прихворну — ты зачахнешь; если я буду жить впроголодь — ты умрешь голодной смертью; если я умру — ты… Мм-м… Оставляю на твое попечение мое добро, дом и конюшни, и чтоб беречь мою добрую славу! Слышишь, Эвклид? Я отправляюсь в «Сладкую прохладу» отдохнуть на лоне природы… Чума и мор! Видно, народ будет без конца валить в этот перенаселенный город, и здесь станет так же невыносимо, как в Роттердаме в разгар лета. В твоем возрасте уже следует кое в чем разбираться, и, я надеюсь, ты будешь заботливым и благоразумным хранителем моего жилища, пока я отсутствую. Так вот, сударь, я недоволен компанией, которую ты водишь: это неприлично для доверенного слуги человека, занимающего видное положение в обществе. Что касается твоих двоюродных братьев Брома и Кобуса, то они просто мерзавцы, не говоря уж об английском негре Диомеде — это отъявленный негодяй! Все ключи уже у тебя, вот тебе еще ключ от конюшни. — Он с явной неохотой достал его из кармана. — Но смотри у меня! Ни одна лошадь не должна покидать стойло, разве что на водопой. И следи, чтоб их кормили точно в назначенное время. Проклятые мошенники! Для манхаттанского негра нет разницы между фламандским мерином и паршивой клячей, и он носится на нем в полночь по дорогам, словно ведьма на помеле! Эвклид, у меня есть глаза на затылке, ты знаешь по горькому опыту. Помнишь, бродяга, как я из Гааги увидел, что ты скачешь на лошадях по лейденской гати, все время беспощадно погоняя их, словно сам сатана?

— Это какой-нибудь злой человек донес тогда хозяину, — угрюмо и не очень уверенно пробурчал негр.

— Мои глаза донесли мне! Не будь у хозяина глаз, хороший порядок завели бы негры на белом свете! В толстой книге — ты видел, я особенно часто заглядываю в нее по воскресеньям — записаны отпечатки ног всех негров на острове; и, если кто-нибудь из этих бездельников посмеет появиться на моей земле, можешь быть уверен, что ему не избежать знакомства с городским тюремщиком! И о чем только думают эти мошенники? Уж не считают ли они, что я купил в Голландии лошадей, потратился на их объездку, перевоз и страховку, рисковал, что они заболеют в пути, и все ради того, чтобы видеть, как у них с ребер оплывает жир, словно воск с кухонной свечки!