Изидор Винокуров - Подвиг адмирала Невельского

Эта книга рассказывает о замечательном русском моряке Г 11 Невельском, который много лет своей жизни посвятил исследованию и изучению Дальнего Востока. Адмирал Невельской открыв узкий пролив между материком и Сахалином, опроверг утверждения географов, что Сахалин — полуостров. Он также доказал, что устье Амура доступно для морских судов, и сделал ряд других важных географических открытии

Об исследованиях Г. И Невельского, о большом подвиге русского адмирала узнают читатели из этой книги.

РОЖДЕНИЕ МЕЧТЫ

В лесной глуши Солигаличского уезда, в стороне от почтовою тракта, идущего в Чухлому, на пригорке над безыменным ручейком стоял старый барский дом. Он точно врос в землю, крыльцо его покосилось, крыша от времени прогнулась. Забор, некогда окружавший дом, повалился во многих местах, и пасшийся без присмотра скот свободно разгуливал по двору, пока кто-нибудь из слуг или хозяев не прогонял его прочь, вооружившись хворостиной.

К дому примыкали подсобные службы- закопченная, с подслеповатым оконцем баня, сарай, именуемый «каретным», где стоял тяжелый, скрипучий тарантас дедовских времен, на толстых, окованных железом колесах; тут же была конюшня, где в самые лучшие времена находилась только пара лошадей, на которых и пахали и за дровами ездили, а в праздничные дни, впрягая их в тарантас, всей семьей следовали за несколько верст, в село Богородское, слушать церковную службу.

А за домом тянулись угодья: запущенный сад, огород да разбросанные узкие клинья и полоски пахотной

земли, напоминавшие собой расстеленный, весь в заплатах крестьянский армяк.

Такова была усадьба Дракино. Всё в ней — и дом, и службы, и угодья — явно свидетельствовало о скромных достатках ее владельца.

В дубовом ларце хозяина усадьбы хранилась грамота царя Алексея Михайловича, в которой говорилось, что, усадьба эта была пожалована Григорию, сыну Ивана Невельского, за то, что он на охоте принял на себя яростную злобу подраненного царем медведя. В том же ларце сберегалась и грамота Екатерины II о возведении в дворянское достоинство Преображенского полка прапорщика в отставке — Алексея Васильевича Невельского, бывшего рядового того же полка. Этой милости — дворянского звания и офицерского чина — он удостоился при увольнении в отставку за тяжелые ранения и отвагу, проявленную во многих сражениях. И, наконец, в ларце бережно хранилась ведомость об учиненном 24 декабря 1 1808 года разделе имущества между детьми покойного прапорщика.

По этому разделу, с доброго согласия капитана Таганрогского полка Павла Алексеевича Невельского и Российского флота капитан-лейтенанта Петра Алексеевича Невельского, усадьба Дракино — старый дом, скотный двор, службы и угодья — перешла в собственность младшего брата, Ивана Алексеевича Невельского, Российского фчота лейтенанта в отставке.

Вступив в права наследства, болезненный Иван Алексеевич мало интересовался состоянием хозяйства. Все свое время отставной моряк уделял подбору книг о морских вояжах и сражениях, либо предавался воспоминаниям о своих плаваниях в Балтийском море и службе в Роченсальском порту, на острове Котка, у северных берегов Финского залива.

Хозяйственные заботы и думы о благополучии усадьбы стали обязанностью жены Ивана Алексеевича, добронравной, но малодеятельной Феодосии Тимофеевны.

Густые, непроходимые леса отделяли Дракино от внешнего мира. Огромные сосны, увешанные седыми 1

космами мха, раскидистые ели и увенчанные пышными кронами березы глухо шумели, раскачиваясь от ветра. Под этот шум вековых деревьев, подобный отдаленному рокоту моря, мирно п тихо текла жизнь в усадьбе.

Двадцать третьего ноября2 1813 года скучную и однообразную жизнь обитателей старого дома нарушило рождение сына Геннадия. На крестины съехались соседи из окрестных поместий, прибыл из Богородского священник со своим причтом. В суете и хлопотах пролетело несколько дней. Затем гости разъехались, и жизнь в Дракине снова пошла обычным порядком.

Спустя год так же отпраздновали рождение второго сына, Алексея. Но подобные многолюдные сборища настолько нарушали привычный, размеренный ход жизни семейства и так утомляли Ивана Алексеевича и его супругу Феодосию Тимофеевну, что появление на свет дочерей Марин, Ольги и Раисы они уж не отмечали столь празднично и ограничивались только вызовом священника. ..

... Этот край Солигаличского уезда, лежащий в северо-западной части Костромской губернии, звался в народе «бабьей стороной». Пахотной земли здесь было мало, и помещики отсылали своих крестьян в города, на отхожие промыслы. В поле, на сенокосе, в лесу трудились одни женщины, старые и молодые, истощенные и больные. И здесь, раньше чем где бы то ни было, впрягапась в тяжкий крестьянский труд, помогала своим матерям деревенская детвора.

Геннадий рос вольно. Он часто убегал к деревенским ребятам и проводил с ними целые дни. И никто бы не сказал, увидев в гурьбе босоногой детворы коренастого мальчишку с большим лбом, с оспинками на лице, с исцарапанными руками и ногами, что это сын дворянина, владельца усадьбы Дракино.

Но пришчо время обучать ребенка грамоте. Дьячок из той же богородской церквушки преподал Геннадию начатки грамоты. Однако запас знаний у дьячка был

настолько невелик, что вскоре ученик обогнал своего учителя. Где же было найти в такой глуши другого, более сведущего? Пришлось самому Ивану Алексеевичу обратиться к своей памяти и начать делиться с сыном теми знаниями, что он приобрел, будучи кадетом Морского корпуса.

Занятия Ивана Алексеевича с сыном носили, однако, весьма своеобразный характер О чем бы ни говорил отец сыну, рассказ его, незаметно для него самого, уклонялся в сторону от начального предмета и переходил в область воспоминаний о том или ином представителе рода Невельских.

Маленький Геннадий очень любил такие занятия. Правда, история прапрадеда, Григория Ивановича, выручившего царя на охоте, не очень его занимала. Облик предка терялся в далеком прошлом. Геннадия больше увлекала история морских сражений, в которых моряки Невельские совершили немало славных подвигов.