Рудольф Сирге - Маленький, да удаленький

МАЛЕНЬКИЙ, ДА УДАЛЕНЬКИЙ

БЕЗ ИМЕНИ

Наш щенок, веселый, бравый,всем вокруг грозил расправой.Звал играть, визжа от счастья:«Разорву сейчас на части!»[1]

Хенн проснулся — ему показалось, что его разбудил чей-то плач. Он хотел было поднять голову, чтобы осмотреться, но утренний сон был настолько сладок, что мальчик снова уронил голову на подушку.

Вскоре опять послышалось повизгивание и вслед за жалобным писком раздалось досадливое ворчание, которое перешло в собачье тявканье.

— Щенок!

Хенн, отбросив одеяло, молнией вскочил с постели. Протирая обеими руками глаза, он увидел, что по гладкому полу идет, переваливаясь, черный зверек, чуть больше крота. У этой крохотной собачонки оказались на редкость кривые лапы. Она слегка покачивалась, попискивала и помахивала черной ниточкой, которая, очевидно, представляла собою хвост.

— Здравствуй, щеночек! — присел Хенн, сияя от радости, потом опустился на четвереньки и пошел ему навстречу. — Вот ты какой у меня! Ну что ты, маленький, шатаешься? Смотри, шагай, как я!

Мальчик сделал пару неуклюжих шагов и попробовал тявкнуть, как щенок. А тот, несмотря на свой малый рост и совсем еще слабые ноги, решил сразу показать, что он самая настоящая собака: поднял голову, широко расставил лапы и заворчал на Хенна, словно говоря ему:

— Озорной мальчишка, р-р-р… Зачем ты кривляешься? Я же вижу, что ты не собака… — И даже шерсть встала на нем дыбом.

Щенок отступил на несколько шагов и звонко залаял.

— Смотри ты, какой маленький, а уже сердитый. — Хенн поднялся с пола. — Из тебя наверняка вырастет злая собака… Ну иди сюда, иди, — позвал он.

— Конечно, вырастет, — прорычал в ответ щенок. — Не подходи близко! — И спрятался под печкой, где ему было отведено место.

— Давай дружить, — протягивая руку, подошел к нему Хенн.

То ли оттого, что в голосе Хенна ему послышались радость и теплота, то ли от необходимости обзавестись в чужом месте другом, — щенок опять приблизился к Хенну, виляя тоненьким хвостиком. Он был такой забавный, что Хенн не выдержал, сгреб со стола хлебные крошки и протянул их щенку.

Вкусный запах хлеба еще больше привлек щенка. Мальчик, который кормит его хлебом, не может быть плохим, думал щенок. Вставшая дыбом шерсть улеглась, и он кубарем бросился к Хенну.

Вскоре они возились на полу вдвоем, как закадычные друзья. Щенок повалился на спину, поднял кверху свои кривые, в белых носочках лапки, играя, ухватил зубами руку Хенна и стал легонько кусать. Хенн щекотал его и поддразнивал. И тут молчаливый с виду маленький пес, набрав воздуху в грудь, тявкнул так громко, что лай эхом отозвался в комнате. Хенн тоже повизгивал в тон щенку, трепал его за уши и ласкал. А тот, подпрыгивая и скуля от восторга, теребил его за штанину, терся об ноги, всячески пытаясь показать, что он сумеет быть Хенну настоящим другом, пусть же и тот станет для него товарищем.

В комнату вошел отец Хенна, школьный учитель.

— Смотри-ка, уже подружились… — улыбнувшись, сказал он.

— Только что, — ответил Хенн. — Большое спасибо тебе, отец, за то, что принес его.

— Обещал и принес. Теперь смотри воспитывай, чтоб выросла умная собака…

— Обязательно выучу его, будет настоящая собака, умная. А как его зовут?

— У него нет пока имени.

— Вот так так! — удивился Хенн. — Без имени! — Он потрепал щенка по загривку, а тот повалился на пол и разлегся.

— Придумай сам ему кличку, — посоветовал отец. — Собака-то твоя, тебе и имя выбирать…

Хенн уже две зимы ходил в школу и знал много всяких имен. Но какое из них подойдет для маленького щенка? Он решил подумать, а потом посоветоваться об этом со своими друзьями, Анни и Калью. Имя должно быть достойно собаки. Плохую собаку нельзя называть красивым именем. Да, вопрос был непростой. Мальчик стоял в раздумье. А маленькое существо без имени не давало ему покоя, то хватая зубами большой палец ноги, то урча и отпрыгивая, словно приглашая Хенна.

— Ну что ты все говоришь, давай поиграй со мной!..

— Послушай, — сказал Хенн, отдергивая ногу, — ты ведь настоящий грызун…

Очевидно, щенку не понравилось, что его обозвали грызуном. И он тут же с шумом принялся ловить свой хвост, а потом стал подскакивать на всех четырех лапах, так что Хенн не удержался и рассмеялся во весь голос. И тут в комнату влетели Анни и Калью.

— Ах какая милая собачка! А лапы-то кривые какие! Весь черненький, как уголь, а на шее белая ленточка. И хвостик, как червячок, — присела на корточки Анни, восхищенно разглядывая щенка.

— Одно ухо торчит, а другое висит, — заметил Калью.

— Он наполовину такса, — объяснил отец Хенна.

— А кто такая такса, отец? — выспрашивал Хенн, озабоченный тем, что у щенка все еще нет имени.

— Это такая порода собак. Они умеют выслеживать лис и барсуков в норах. И если сами в нору влезть не могут, то разрывают ходы. Для того у них такие кривые короткие лапы…

— Может, этот щенок станет охотником, — обрадовался Калью.

— Он у нас пока без имени. А имя собаке необходимо дать… — многозначительно произнес Хенн.

— Назовем его Таксой, — предложила Анни.

— Глупая, это вовсе не имя. Такие собаки все таксы. Имя должно отвечать характеру собаки, — рассудительно сказал Хенн.

— Верно. Как только он подрастет, пойдем с ним на охоту, — добавил Калью. — Согласен, дружок? — Он взял щенка за передние лапы и приподнял его.

Стоять на задних лапах щенку совсем не понравилось. Он с рычанием впился зубами Калью в руку и тут же высвободил свои лапы. Калью ойкнул.

— Ну что ты делаешь, дружище! — прикрикнул Хенн.

— Здорово! — воскликнула Анни. — Дружок-дружище! Так и быть, назовем его Дружок, хорошо?

Хенну и Калью не особенно хотелось с этим соглашаться. С таким же успехом его можно назвать Подругой, заворчал Калью. А когда щенок, услышав, что его назвали Дружком, стал озорно подпрыгивать и шалить с детьми, то никто из них уже не называл его иначе, как Дружок.

Они тут же устроили на полу кучу малу, и со всех сторон то и дело слышалось: Дружок да Дружок.

Так с этим именем щенок бы и остался. Но вдруг в самом разгаре игры Хенн убежал от щенка и спрятался за дверью, завернувшись в висевшее там черное длинное отцовское пальто. Дружок бросился за ним. Но, увидев пальто, взъерошил шерсть на загривке, широко расставил лапы и принялся лаять.

— Чужой, да?

Эта искренняя злость Дружка рассмешила детей. Чем оживленнее барахтался Хенн, тем свирепее становился Дружок. А когда Хенн неожиданно выпрыгнул из пальто и отбежал в сторону, щенка невозможно было унять. Он по-прежнему рычал и лаял на пальто.