Лора Мориарти - Компаньонка

Лора Мориарти

Компаньонка

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Часть первая

Опускаясь до сумасбродства, красивая женщина всегда найдет попутчика, но не всегда – того, кто вытащит ее обратно в общество, которому она принадлежит.

Его волновало и то, что немало мужчин любили Дэзи до него – это еще повышало ей цену в его глазах.

Нет никакой Гарбо! Нет никакой Дитрих! Есть только Луиза Брукс!

Глава 1

Впервые Кора услышала про Луизу Брукс в своем «форде-Т». Они с подругой сидели в машине напротив библиотеки и ждали, когда кончится дождь. Будь Кора одна и налегке, давно бы перебежала лужайку и метнулась вверх по каменным ступеням. Но, во-первых, с ней была Виола Хэммонд, а во-вторых, они все утро объезжали округу, собирая книжки для отдела детской литературы, и весомый результат их усердия, сухой и невредимый, лежал теперь в четырех ящиках на заднем сиденье. Гроза скоро пройдет, решили дамы; подождем, чтобы книги не намокли.

А по правде говоря (думала Кора, глядя на дождь) – куда ей спешить? Сыновья на все лето уехали работать на ферму под Уинфилдом. Осенью отправятся в колледж. Жизнь без детей стала тихая, привольная; надо привыкать. Вот сегодня Делла уже ушла, а дом и без нее чистый: ни грязных следов на полу, ни горы пластинок вокруг проигрывателя. Не приходится больше улаживать ссоры из-за машины, болеть на соревнованиях по теннису, редактировать и хвалить школьные сочинения. Даже еду покупать каждый день не надо: кладовка и ледник набиты продуктами. Сегодня Алан в конторе, и Коре вообще незачем торопиться домой.

– Хорошо, что мы на твоей машине, а не на нашей. – Виола поправила свою премиленькую шляпку, пышный тюрбан, у которого с макушки завитком спускалось страусовое перо. – Говорят, закрытые машины – роскошь, но в такой дождь – прямо спасение.

Кора улыбнулась как можно скромнее. Машина была не просто закрытая, а с электрическим зажиганием. «Запуск двигателя – не женское дело» – гласила реклама. Впрочем, Алан признался, что тоже не скучает по рукоятке.

Виола повернулась и оглядела книжки.

– Отзывчивый у нас народ, – заметила она. Виола была на десять лет старше Коры – виски уже поседели – и говорила с высоты своего старшинства. – Но не все. Ты заметила, что Майра Брукс даже дверь не открыла?

Кора не заметила. Она в тот день собирала книги в домах на другой стороне улицы.

– Может, ее дома не было?

– Я слышала пианино. – Виола посмотрела на Кору. – Она даже играть не перестала, когда я постучалась. Хороша, не поспоришь.

Небо проре́зала молния. Обе женщины вздрогнули, но Кора бездумно улыбнулась. Ей всегда нравились такие вот майские грозы. Они приходят быстро; над прериями громоздятся облачные башни, их все больше; долгожданное облегчение после гнетущей дневной жары. Час назад, когда Кора и Виола еще ходили по домам, солнце жарило с голубого неба. А теперь лило так, что зеленые листья сыпались с высокого дуба у библиотеки. Сирени тряслись и качались.

– Правда Майра – унылая снобка?

Кора замялась. Она не любила сплетничать, но и с Майрой Брукс не то чтобы дружила. А ведь они вместе ходили на собрания суфражисток. И на демонстрации тоже. Но если бы Кора сегодня встретила Майру на Даглас-авеню, Майра бы и приветом ее не удостоила. И все же Коре не казалось, что это снобизм. Скорее Майра просто не замечала ее существования, причем, вероятно, дело было не в Коре. Майра Брукс никого не замечает – разве что когда говорит речь и следит, какое производит впечатление. А вот на Майру, наоборот, смотрят все. Красивей женщины Кора, пожалуй, не видела: бледная безупречная кожа, огромные темные глаза, густые черные волосы. Конечно, она еще и говорит хорошо: ровный уверенный голос, четкое произношение. Но все понимали, что одним из виднейших участников Движения Майра стала из-за внешности. На Майре ломались все газетные стереотипы о внешности суфражистки. И сразу видно, что умная, культурная. Вроде бы знает все о музыке, сочинения всех знаменитых композиторов. Умеет очаровывать. Однажды с трибуны посмотрела Коре прямо в глаза и улыбнулась так, будто они подруги.

– Я ее не очень хорошо знаю, – сказала Кора, наблюдая в залитое лобовое стекло, как люди выскакивают из трамвая и спешат укрыться от дождя. Алан поехал на работу на трамвае, а «форд» оставил ей.

– Так я тебе скажу. Майра Брукс – жуткая снобка, – Виола с полуулыбкой повернулась к Коре. Страусовое перо коснулось подбородка. – Недавно что было: она послала записку секретарю клуба. Одна из ее дочерей едет летом в Нью-Йорк, и мадам Брукс ищет ей компаньонку. Старшая, Луиза, поступила в какую-то престижную танцевальную школу, но ей только пятнадцать. То есть Майра всерьез хочет, чтобы кто-то из нас поехал с девочкой. На месяц, даже больше! – Виоле шло негодование – глаза у нее сверкали, щеки раскраснелись. – Ну честное слово! Не знаю, что она себе думает. Мы ей что, прислуга? Ирландские нянюшки? – Виола поморщилась и покачала головой. – У нас мужья, конечно, прогрессивные, но никто не отпустит жену в Нью-Йорк на месяц с лишним. А Майра поехать не может, она, видите ли, слишком занята. Ей же надо на всех диванах в доме поваляться, на пианино поиграть.

Кора поджала губы. Нью-Йорк. Укол застарелой боли.

– Ну, наверное, ей нужно смотреть за другими детьми.

– Нужно-то нужно, да только она не смотрит. Вообще о них не заботится. У этих детей нет матери. Бедняжка Луиза сама ходит в воскресную школу. Наставник там Эдвард Винсент, так он ее забирает из дому и отвозит обратно каждое воскресенье. Его жена мне сама говорила. Майра и Леонард якобы пресвитериане, а ты хоть раз встречала их в церкви? Они, видите ли, слишком умные. И остальных детей не водят.

– А старшая сама захотела ходить, умничка. – Кора склонила голову набок. – Не помню, я ее видела?

– Луизу? Ой, ты бы запомнила. Она ни на кого не похожа. Волосы черные, как у Майры, но совершенно прямые, как у китаянки, и прическа «Бастер Браун»[4]. – Виола показала – ладонью прямо под ухом. – Не то чтобы она их недавно остригла. У нее была такая прическа, еще когда они сюда переехали, давным-давно. Слишком коротко и прямо, на мой взгляд, выглядит ужасно, совершенно неженственно. Но все равно, надо признать, она симпатичная девочка. Даже красивей матери. – Она улыбнулась. – Я считаю, в этом есть справедливость.

Кора попыталась представить эту черноволосую девочку, еще красивей, чем ее красавица мать. Украдкой коснулась волос: темные, но не очень. И уж конечно не совершенно прямые, хотя если их вот так подколоть под соломенную шляпку – вполне прилично. Коре говорили, что лицо у нее доброе и приятное, что зубы удивительно хороши. Но в красотку эти детали никогда не складывались. А теперь ей тридцать шесть.

– Мои девчонки всё пугают, что отрежут волосы, – вздохнула Виола. – Глупо. С ума все посходили с этими стрижками. Поветрие пройдет быстро, а волосы растут долго. И никто их на работу не возьмет. Я предупреждаю, они не слушают. Только смеются надо мной. У них с подружками какой-то свой язык, вроде тайного шифра. Знаешь, как меня Этель намедни назвала? Мымра. Это что за слово вообще? Я им сказала – они смеются.

– Да они тебя просто дразнят, – улыбнулась Кора. – На самом деле они не собираются стричься. Вряд ли. – И впрямь маловероятно. Стриженых девиц полно в журналах, но на улицах Уичиты они попадались редко. – И знаешь, я вот думаю, некоторым девушкам идет, – робко добавила Кора. – В смысле – короткие волосы. И легче, и не так жарко. Ну вот представь себе. И шпильки не нужны.

Виола подняла брови.

– Не беспокойся. Я стричься не собираюсь. – Кора снова потрогала затылок. – Годы уже не те.

Дождь зачастил, выбивая дробь по крыше машины. Виола скрестила руки.

– Ну, если мои девчонки обрежут волосы, то уж не потому, что им шпильки надоели. А чтобы соблазнять. Чтобы выглядеть соблазнительно. Вот это теперь и модно. Молодежь сейчас только об этом и думает. – Голос Виолы нечаянно дрогнул, и слова прозвучали скорее смущенно, чем возмущенно. – Кора, я не понимаю. Я же их учила правилам приличия. И вдруг они обе – нате! – выставляют коленки напоказ. Только за порог – закатывают юбки. По поясам видно, что закатывают. Я так понимаю, это вызов. Мне. А чулки, наоборот, спускают. – Она отвернулась и стала смотреть на дождь. Под глазами ветвились морщинки. – Я одного не понимаю. Зачем? Что у них в головушках делается? Неужели они не соображают, что демонстрируют таким вот образом? Мне в молодости никогда не хотелось выставить коленки на всеобщее обозрение. – Она покачала головой. – Две дочери мне приносят больше горя, чем четыре сына. Везет тебе, у тебя одни мальчики.