Lit-classic.com Лондон - Джек Лондон. Собрание сочинений в 14 томах. Том 3

Джек Лондон. Собрание сочинений в четырнадцати томах. Том 3

ЛЮДИ БЕЗДНЫ

ГОВОРЯТ ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ И ПРАВИТЕЛИ:

«Господь, мы безгрешны, мы славим творца,

Сын строит у нас по заветам отца;

Взгляни: присносущий образ твой

Царит безраздельно над нашей страной.

Тяжел наш труд — огнем и мечом

Мы древний порядок в стране блюдем,

Мы жезлом стальным направляем стада —

Да найдут они верный путь всегда!»

Молившимся двух показал Христос:

Работник — угрюм, изможден, бос,

И дева — несчастна, худа, тиха,

Повел ее голод стезею греха.

И сильных толпа отхлынула вспять,

Ризы свои боясь запятнать;

Христос восскорбел, и молвил им он:

«Глядите, как образ мой искажен».

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой книге описано то, что мне пришлось испытать летом 1902 года. Я отправился на «дно» Лондона с чувством, свойственным каждому исследователю. Меня убедят лишь факты, решил я, лишь то, что я увижу собственными глазами, а вовсе не поучения третьих лиц, которые не были на «дне», и даже не свидетельства очевидцев, побывавших там до меня. Скажу еще, что к жизни «дна» я подходил с одной простой меркой: я готов был. считать хорошим то, что приносит долголетие, гарантирует здоровье — физическое и моральное, и плохим то, что укорачивает человеческий век, порождает страдания, делает из людей тщедушных карликов, извращает их психику.

Я увидел много плохого, — это читателю будет ясно из моей книги. Притом прошу не забывать, что время, которое я описываю, считалось «хорошим временем» в Англии. Я увидел голод и бездомность, увидел такую безысходную нищету, которая не изживается даже в периоды самого высокого экономического подъема.

За летом пришла суровая зима. Страдания и голод — голод в самом точном смысле слова — приняли столь широкие размеры, что общество не могло справиться с этим бедствием. Безработные устраивали демонстрации, нередко свыше десяти демонстраций в день в разных концах Лондона. Громадные толпы запружали улицы и громко требовали хлеба. М-р Джастин Мак-Карти в своей статье в нью-йоркском «Индепендент» за январь 1903 года кратко охарактеризовал положение в следующих словах:

«Работные дома не могут вместить всех голодных, молящих каждый день и каждую ночь о пище и ночлеге. Благотворительные организации уже исчерпали все свои средства, стремясь прокормить вымирающих от голода обитателей чердаков и подвалов в тупиках и закоулках Лондона. Сонмы безработных и голодных денно и нощно осаждают казармы Армии спасения в различных районах Лондона, но дать им пристанище негде и поддержать их силы нечем».

Меня обвиняют в чрезмерно пессимистической оценке нынешнего положения дел в Англии. Должен сказать в свое оправдание, что я по природе самый что ни на есть оптимист. Но человечество для меня-—это не столько разные политические объединения, сколько сами люди. Общество развивается, в то время как политические машины рушатся, идут на свалку. Что касается английского народа, его здоровья и счастья, то я предрекаю ему широкое, светлое будущее. Что же касается почти всей политической машины, которая ныне так плохо управляет Англией, то для них я вижу лишь одно место — на мусорной свалке.

Джек Лондон

Пидмонт, Калифорния.

ГЛАВА I

СОШЕСТВИЕ В АД

Христос, на город наш взгляни,

Любовь и жалость в нас сохрани,

Пусть будут кротки наши сердца

До конца.

— Но поймите, это невозможно,— убеждали меня знакомые, к которым я обращался с просьбой помочь мне проникнуть на «дно» Восточного Лондона.— Или уж попросите тогда себе проводника в полиции,— подумав, добавляли они, мучительно силясь понять, что происходит в сознании этого сумасшедшего: несомненно, голова у него не на месте, хотя он и явился с хорошими рекомендациями.

— Да на что мне ваша полиция! — возражал я.— Единственно, чего я хочу,— это попасть на Восточную сторону и повидать все собственными глазами. Хочу узнать, как и почему и во имя чего живут там люди. Короче, сам хочу пожить среди них.

— Пожить там! — кричали все в один голос, и я читал решительное неодобрение на их лицах. — Ведь там, говорят, есть такие места, где человеческую жизнь ни в грош не ставят!

— Вот-вот,— нетерпеливо перебивал я.— Как раз то, что мне нужно.

— Но это же невозможно! — неизменно слышалось в ответ.

— Да не за этим вовсе я к вам пришел,— вспылил наконец я, раздраженный бестолковостью моих собеседников.— Я тут новый человек и надеялся разузнать у вас хоть что-нибудь о Восточной стороне, чтобы понять, как к этому делу лучше приступиться.

— Но мы же ничего не знаем о Восточной стороне! Это где-то там...— И мои знакомые неопределенно махали рукой в ту сторону, где иногда восходит солнце.

— Тогда я обращусь к Куку,— заявил я.

— Вот и хорошо! — сказали они с облегчением.— У Кука-то уж наверное знают!

О Кук! О «Томас Кук и сын», разведчики путей, всемирные следопыты, живые указательные столбы по всему земному шару, надежные спасители заблудившихся путешественников! Вы могли бы в мгновение ока и без малейших колебаний отправить меня в дебри черной Африки или в самое сердце Тибета, но в восточные кварталы Лондона, куда от Ладгейт-серкус рукой подать, вы не знаете дороги!

— Уверяю вас, это невозможно, — изрек ходячий справочник маршрутов и тарифов в Чипсайдском отделении конторы Кука.— Это так... гм... так необычно!

— Обратитесь в полицию,— заключил он авторитетным тоном, видя, что я продолжаю настаивать.— Нам еще не приходилось сопровождать путешественников на Восточную сторону, нас об этом никогда никто не просил, и мы решительно ничего не знаем про эти места.

— Ладно, не беспокойтесь,— прервал я, испугавшись, как бы ураганом его отрицаний меня не вышибло вон из конторы.— Но все-таки вы можете кое-что сделать для меня. Я предупреждаю вас о своих намерениях, чтобы в случае чего вы имели возможность удостоверить мою личность.

— Ага! Понимаю! Чтобы мы сумели опознать тело, если вас убьют?

Он произнес это так весело и хладнокровно, что моему воображению вмиг представился мой голый изуродованный труп на мраморном столе в мертвецкой. Журчит без умолку холодная вода; а вот и он, этот клерк из конторы Кука; скорбно и сосредоточенно склонившись надо мной, он подтверждает: «Да, это тот сумасшедший американец, которому до зарезу понадобилось повидать Восточную сторону!»

— Нет, нет,— ответил я,— просто, чтобы вы сумели опознать меня в том случае, если я влипну в историю с вашими бобби.—Последние слова я произнес с особым удовольствием; право, я начинал уже усваивать лондонский жаргон.

— Ну, это дело главной конторы,— сказал он и добавил извиняющимся тоном:— У нас, видите ли, еще не бывало таких случаев.

Но в главной конторе тоже не могли решиться.

— У нас правило,— пояснил клерк,— не сообщать никаких сведений о своих клиентах.

— Помилуйте,— настаивал я,— в данном случае сам клиент просит вас сообщить о нем.

Но он все же колебался.

— Разумеется,— опередил я его, догадываясь, что он сейчас скажет,— я знаю, у вас еще не бывало таких случаев, но...

— Именно это я собирался вам заявить,— твердо изрек он,— у нас не бывало таких случаев, и боюсь, мы вам ничем не сможем помочь.

Все же я ушел оттуда, прихватив с собой адрес сыщика, проживавшего на Восточной стороне. Затем я направился к американскому генеральному консулу. В его лице я нашел человека, с которым можно было разговаривать по-деловому. Он не мялся, не поднимал бровей, не таращил удивленно глаз, не выказывал скептицизма. Одной минуты мне хватило, чтобы объяснить ему, кто я и чего добиваюсь, и он принял все это как нечто совершенно заурядное. В следующую минуту он осведомился, сколько мне лет, каковы мой рост и вес, и оглядел меня с головы до ног. На исходе третьей минуты мы уже пожимали друг другу руки, и он сказал мне на прощание:

— Ладно, Джек. Не буду терять вас из виду.

Я вздохнул с облегчением. Теперь мои корабли были сожжены, и мне оставалось только углубиться в эти человеческие джунгли, о которых никто как будто ничего не знал. Однако тут же возникло новое препятствие в лице извозчика, который невозмутимо возил меня в течение нескольких часов по Сити. У него были седые бакенбарды и весьма почтенный вид.

— На Восточную сторону,— приказал я, усаживаясь в экипаж.

— Куда, сэр?—переспросил извозчик, не скрывая удивления.