Альфонс Доде - Необычайные приключения Тартарена из Тараскона (пер. Митрофан Ремезов)

Необычайныя приключенія Тартарена изъ Тараскона

Романъ Альфонса Доде

En France, tout le monde est un peu de Tarascon.[1]

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОДЪ

Въ Тарасконѣ

I

Садъ съ гигантскимъ боабабомъ

Я никогда не забуду моего перваго визита Тартарену изъ Тараскона; съ тѣхъ поръ прошло лѣтъ двѣнадцать или пятнадцать, а я вспоминаю его такъ живо, будто это вчера было. Неустрашимый Тартаренъ жилъ тогда въ третьемъ домѣ отъ въѣзда въ городъ по Авиньонской дорогѣ. То была хорошенькая тарасконская вилла съ садомъ и палисадникомъ, съ балкономъ, съ чистыми бѣлыми стѣнами и зелеными занавѣсками, а передъ ея дверью вѣчно толклась, кувыркалась и прыгала толпа маленькихъ савойяровъ. Снаружи домъ ничѣмъ особеннымъ не выдавался и никому не могло придти въ голову, что подъ его кровлей за простыми бѣлыми стѣнами живетъ герой. Но стоило только войти, чтобы понять, кого загнала судьба-злодѣйка въ это болѣе чѣмъ скромное жилище. Отъ подвала до чердака — все въ немъ было геройскимъ, даже садъ.

О, въ Европѣ не найти ничего подобнаго саду Тартарена! Нѣтъ въ немъ ни одного туземнаго дерева, ни одного европейскаго цвѣтка, — сплошь все экзотическія растенія: каучуковое дерево, тыквенное дерево, хлопчатникъ, кокосовая пальма, манговое дерево, бананъ, пальмы, боабабъ, смоковницы, кактусы, музы, — совсѣмъ Африка, настоящая центральная Африка, тысячъ за десять лье отъ Тараскона. Само собою разумѣется, что все это было не въ натуральную величину: такъ, кокосовыя пальмы были не крупнѣе свеклы, а боабабъ, гигантскій боабабъ, росъ въ горшкѣ изъ-подъ резеды; но дѣло тутъ не въ величинѣ. Для Тараскона хорошо было и это, и городскіе обыватели, удостоивавшіеся чести полюбоваться тартареновскимъ боабабомъ въ воскресенье, возвращались по домамъ преисполненными удивленія.

Послѣ этого, конечно, понятно, какое волненіе я долженъ былъ испытывать, проходя черезъ этотъ садъ въ первый разъ. Но это волненіе ничто въ сравненіи съ чувствомъ, охватившимъ меня, когда я вступилъ въ жилище героя. Его кабинетъ, — одна изъ диковинокъ города, — находился въ глубинѣ сада противъ боабаба. Представьте себѣ большую залу, отъ пола до потолка увѣшанную ружьями и саблями; тутъ было оружіе всѣхъ странъ и народовъ: карабины, винтовки, мушеетоны, корсиканскіе ножи, каталонскіе кинжалы, кинжалы-револьверы, ятаганы, кривые малайскіе ножи, кистени, готтентотскія дубины, мексиканскія лассо, — и чего-чего только не было. Надо всѣмъ этимъ, какъ бы для вящаго устрашенія посѣтителя, зловѣщимъ блескомъ сверкала звѣзда изъ клинковъ сабель, шпагъ, штыковъ и стволовъ… Успокоительное впечатлѣніе производили, однако же, образцовый порядокъ и чистота, царившіе надъ всею этою смертоносною коллекціей. Все было прилажено въ своему мѣсту, вычищено, вытерто, снабжено ярлыкомъ, точно въ аптекѣ; кое-гдѣ виднѣлись добродушныя надписи:

Отравленныя стрѣлы, — не дотрогивайтесь!

Или:

Осторожнѣе, — заряжено!

Не будь этихъ надписей, кажется, ни за что въ мірѣ я не вошелъ бы сюда.

Посреди кабинета стоялъ столъ, а на немъ графинчикъ рома, кисетъ съ турецкимъ табакомъ, Путешествія капитана Кука, романы Купера, Густава Эмара, Охотничьи разсказы, Наставленія для охоты за медвѣдями, Руководство для охоты съ ястребомъ, для охоты на слоновъ и т. д. И, наконецъ, передъ столомъ сидѣлъ человѣкъ, лѣтъ сорока-сорока пяти, небольшаго роста, толстый, коренастый, въ рубашкѣ и фланелевыхъ кальсонахъ, краснолицый, съ коротко остриженною густою бородой и огненными глазами. Въ одной рукѣ онъ держалъ книгу, другою потрясалъ въ воздухѣ огромною трубкой съ желѣзною крышвой. Онъ читалъ какую-то преужасную повѣсть объ Охотѣ за скальпами и при этомъ оттопыривалъ нижнюю губу, дѣлалъ страшное лицо, сообщавшее мирной фигурѣ благополучнаго тарасконскаго обывателя такой же видъ безобидной свирѣпости, какой имѣла вся обстановка его дома.

Этотъ человѣкъ и былъ самъ Тартаренъ, — Тартаренъ изъ Тараскона, — неустрашимый, великій, ни съ кѣмъ несравнимый Тартаренъ.

II

Общій взглядъ на богоспасаемый городъ Тарасконъ. — Охота по-фуражкамъ

Въ то время, о которомъ я вамъ разсказываю, Тартаренъ еще не былъ тѣмъ, чѣмъ онъ сталъ потомъ, — не былъ великимъ Тартареномъ, популярнымъ на всемъ югѣ Франціи; однако, уже и въ то время онъ былъ первымъ человѣкомъ, королемъ Тараскона. Вотъ какъ достигъ онъ своего значенія. Прежде всего надо сказать, что въ Тарасконѣ всѣ поголовно охотники. Страсть въ охотѣ можно считать врожденною каждому тарасконцу, развивавшеюся съ тѣхъ поръ, какъ миѳологическое чудовище Тараскъ свирѣпствовало въ сосѣднихъ болотахъ и жители ходили на него облавой. Давненько это было. Теперь же по воскресеньямъ все населеніе Тараскона, способное носить оружіе, облекается въ патронташи и ягдташи, забираетъ ружья, собакъ всякаго вида и наименованія и отправляется за городъ при звукахъ охотничьихъ роговъ. Видъ восхитительный. Къ несчастію, дичи нѣтъ, — хоть шаромъ покати, ни признака дичи. Какъ ни глупа дичь, но, въ концѣ-концовъ, и она сообразила, что тутъ ей не сдобровать. На пять лье кругомъ Тараскона всѣ норы, логовища и гнѣзда давнымъ-давно опустѣли. Нѣтъ, какъ говорится, ни пера, ни шерстинки. А, между тѣмъ, какъ привлекательны для всякой дичи красивые тарасконскіе холмы, благоухающіе миртами, лавандою и размариномъ, какъ соблазнительны расположенные по берегамъ Роны виноградники съ ярко блестящими мускатными гроздьями! Да, все это чертовски заманчиво, не будь тутъ Тараскона, пользующагося самою дурною славой въ мірѣ пернатыхъ, грызуновъ и хищныхъ. Даже пролетныя птицы отмѣтили Тарасконъ краснымъ крестомъ на своихъ маршрутахъ, и дикія утки, летящія на сѣверъ и обратно, какъ-только завидятъ колокольни города, такъ начинаютъ кричать во все горло: «Вотъ Тарасконъ! Вотъ Тарасконъ!» — и сворачиваютъ въ сторону, предпочитая сдѣлать крюкъ.

Короче сказать, по части дичины во всей округѣ только и есть что одинъ хитрый старый заяцъ, как мъ то чудомъ спасшійся отъ поголовнаго избіенія и упорно продолжающій укрываться въ окрестностяхъ города. Обыватели Тараскона хорошо знаютъ этого зайца; его зовутъ Быстрякъ. Извѣстно, что онъ проживаетъ въ помѣстьи г. Боннара, и, — къ слову сказать, — это удвоило и даже утроило стоимость имѣнія. До сихъ поръ никому не удалось подстрѣлить плутоватаго зайца, такъ что въ настоящее время лишь двое или трое самыхъ отчаянныхъ охотниковъ не прекращаютъ своихъ безплодныхъ покушеній на его жизнь. Остальные съ сердечнымъ сокрушеніемъ махнули на него рукой, и Быстрякъ давно слыветъ чуть ли не оборотнемъ-чертенкомъ, несмотря на то, что тарасконцы далеко не суевѣрны по природѣ и ѣдятъ даже рагу изъ ласточевъ, когда имъ удается заполевать хотя эту безобидную птичку.

Вы въ недоумѣніи и хотите сказать: если въ Тарасконѣ такъ мало дичи, то ради чего же ополчаются тарасконскіе охотники каждое воспресенье? А вотъ ради чего: ополчившись, они уходятъ за два или три лье отъ города, дѣлятся на маленькія группы по пяти-шести человѣкъ, уютно располагаются подъ тѣнью дерева или какой-нибудь стѣны, достаютъ изъ ягдташей жареную говядину, сырой лукъ, колбасу и иногда анчоусы и принимаются за безконечный завтракъ, который запиваютъ хорошенькимъ ронскимъ винцомъ, располагающимъ къ веселью и пѣснѣ. Плотно закусивши и основательно выпивши, охотники зовутъ собакъ, взводятъ у ружей курки и начинаютъ охотиться. Охота же, собственно, состоитъ въ томъ, что каждый снимаетъ съ себя фуражку, изъ всей силы бросаетъ ее вверхъ и стрѣляетъ въ «летъ» дробью № 5, 6 или 8, смотря по уговору. Попавшій большее число разъ въ фуражку провозглашается королемъ охоты и въ вечеру возвращается въ Тарасконъ тріумфаторомъ, съ разстрѣлянною фуражкой на концѣ ружья, при звукахъ охотничьихъ роговъ и при неистовомъ лаѣ собакъ.

Само собою равумѣется, что въ городѣ процвѣтаетъ торговля охотничьими фуражками. Есть даже шапошники, изготовляющіе продырявленныя и рваныя фуражки для плохихъ стрѣлковъ. Но въ покупкѣ ихъ заподозрѣнъ только аптекарь Безюке. Какъ хотите, а это неблаговидно!

Въ охотѣ по фуражкамъ у Тартарена не было соперниковъ. Каждое воскресенье онъ выходилъ изъ города въ новой фуражкѣ и всякій разъ возвращался съ лохмотомъ на концѣ ствола. Чердакъ бѣленькаго домика съ боабабомъ былъ заваленъ такими трофеями. За то Тартаренъ и пользовался особеннымъ уваженіемъ и непререкаемымъ авторитетомъ среди своихъ согражданъ. Къ тому же, онъ былъ отличнымъ знатокомъ всѣхъ законовъ и обычаевъ охоты, онъ прочелъ всѣ охотничьи трактаты и руководства по всѣмъ видамъ охоты, начиная съ охоты по фуражкамъ и кончая охотою на бирманскаго тигра, а потому весь городъ признавалъ его безапелляціоннымъ судьей въ дѣлахъ, касающихся охоты, и всѣ обыватели обращались въ нему за разрѣшешемъ охотничьихъ споровъ.