Шамиль Ракипов - О чём грустят кипарисы

prose_military Шамиль Зиганшинович Ракипов О чём грустят кипарисы

Вторая книга документально-художественного романа «Звёздные ночи» о лётчицах — Героях Советского Союза М. Сыртлановой, О. Санфировой, Р. Гашевой и других, которые, не щадя своей жизни, воевали с фашистскими захватчиками в Великую Отечественную войну.

1972 ru tt Михаил Евгеньевич Скороходов LT Nemo FB Editor v2.0 05 June 2009 02BF6DFA-8244-47D6-8CDD-82A9FE6EE934 1.0 Ш. Ракипов. О чём грустят кипарисы Татарское книжное издательство Казань 1984 ББК 84.3 Тат ДЛЯ ДЕТЕЙ СТАРШЕГО И СРЕДНЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА Ракипов Ш. З. Р19 О чём грустят кипарисы: Роман. / Перевод с татарского Михаила Скороходова. — Казань, Татарское кн. изд-во. — 256 с. Р 4702051000—160 / М 132(03)—84 152—84 © перевод. Татарское книжное издательство, 1984. © Татарстан китап нәшрияты, 1972. Ракипов Шамиль Зиганшинович О ЧЁМ ГРУСТЯТ КИПАРИСЫ Роман Книга вторая Перевод МИХАИЛА СКОРОХОДОВА Редактор Киндер И. Ф. Рецензент Журавлёв Т. К. Художник Пахомов Ю. В. Художественный редактор Шамсутдинов Р. Г. Технический редактор Абдрахманова Ф. Х. Корректоры Харисова Г. А., Абрарова 3. Г. ИБ № 3416. Сдано в набор 27.12.83. Подписано в печать 29 05.84. Формат 84×108 1/32. Бумага типографская № 3. Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл. печ. л. 13,4. Усл. кр. отт. 13,8. Учёт.-изд. л. 14,4. Заказ З-700. Тираж 100 000 (2-й завод 50 001 — 100 000 экз). Цена 45 коп. Татарское книжное издательство. 420084 Казань, ул. Баумана. 19. Полиграфический комбинат им. К. Якуба. Госудгрственного комитета Татарской АССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 420084. Казань, ул. Баумана, 19.

Шамиль Зиганшинович Ракипов

О чём грустят кипарисы

Роман

Книга вторая

Перевод с татарского Михаила Скороходова

Пролог

— Все эти дни я думала о Лейле, — сказала Магуба Хусаиновна Сыртланова, когда я в очередной раз навестил её. — Она была для меня больше, чем подруга: землячка, дочь, сестрёнка.

Здоровье Магубы Хусаиновны немного улучшилось. Навещая её, я ждал, когда она вернётся к своим воспоминаниям, продолжит рассказ о боевом пути 46-го гвардейского женского авиационного полка ночных бомбардировщиков. Лейлой она называла командира эскадрильи Ольгу Санфирову.

— Лейлу все любили в полку, я даже ревновала её к нашим общим подругам. — Хозяйка вздохнула. — Так рано оборвалась её жизнь. Закрою глаза и вижу её — юную, стройную, с милой, застенчивой улыбкой, слышу её мягкий, ласковый голос. Любовь и память — это два цветка, а корень у них один…

Навестив в очередной раз Сыртланову, я застал у неё большую группу ребят-тимуровцев.

«Начались каникулы, — подумал я, — гостей прибавилось».

Одна из «новеньких» читала вслух сказку из «Тысячи и одной ночи». Хозяйка приветливо кивнула мне головой, я занял своё обычное место у окна и стал слушать рассказы Шахерезады о волшебной лампе Алладина.

Сказочная ночь кончилась, хитроумная рассказчица умолкла на самом интересном месте, и жестокий царь снова отложил казнь юной девушки.

— Остановимся на этом, — сказала Магуба Хусаиновна. — Пора мне сменить Шахерезаду. В отличие от неё я должна спешить. Приходите, ребята, по вечерам в это же время, я продолжу рассказ о своих боевых подругах. Меня только смущает одно: появились новые слушатели, они не знают, что было раньше, могут не понять. Своё повествование я довела до весны 1944 года. Приболела, пришлось сделать перерыв. За это время я приготовила кое-какие выписки, использую их в рассказе. Теперь чувствую себя лучше, не знаю, надолго ли. Повторяться, конечно, не хочется.

Новенькие заговорили наперебой:

— Рассказывайте дальше!

— Мы все знаем, что было, нам ребята рассказали!

— И сами уже другим рассказывали.

— Наши взяли Керчь, на этом вы остановились…

Магуба Хусаиновна улыбнулась, приподняла руку.

— Тогда всё в порядке. Перекладывать стог не будем. Я в эти дни думала, не пропустила ли чего-нибудь важного, интересного. Пропустила, конечно. О многих однополчанках даже не упомянула. Пусть они простят меня. Тысячи боевых вылетов и ни один не похож на другой… Обо всех рассказать невозможно. Ничего не поделаешь. Меня дополнят мои бывшие боевые подруги, некоторые из них уже написали, другие пишут воспоминания. Общими силами составим летопись родного полка.

Очень мало я рассказала о девушках-техниках и вооруженцах. А что бы мы, пилоты и штурманы, делали без них? Они оборудовали, чаще всего на случайных, неудобных площадках стоянки для наших «По-2», маскировали самолёты, ремонтировали их, навешивали под плоскости бомбы. Почти всегда им приходилось работать в полной темноте или при лунном свете. Три посадочных огонька вспыхнут на короткое время и погаснут. Самолёты взлетают и садятся беспрерывно — с вечера до утра. На подвеску бомб девушки затрачивали не более пяти минут. А бомбы тяжёлые — по пятьдесят и сто килограммов каждая. На один «По-2» — двести килограммов. На весь полк за одну ночь — десятки тонн. А с весны 1944 года до конца войны мы летали с двойной бомбовой нагрузкой. Придёт время, я расскажу об этом подробнее.

Голос Магубы Хусаиновны окреп, лицо оживилось. Седая больная женщина словно помолодела и, поправив волосы, продолжала рассказывать:

— Приземлился самолёт. Над целью его обстреляли зенитные орудия и пулемёты, необходим ремонт. Пилот и штурман с помощью девушек вылезают из кабин, у них подкашиваются ноги. Устраиваются прямо на земле, под крылом самолёта, и засыпают. Оберегая их сон, техники и вооруженцы с наветренной стороны подвешивают чехол. Тихонько постукивают ключами, другими инструментами. Даже карманные фонарики включать нельзя — над аэродромом проносятся вражеские самолёты. Тонкие девичьи пальчики на ощупь ввинчивают в бомбы взрыватели. Наконец все пробоины тщательно залатаны, самолёт заправлен горючим, бомбы подвешены: «Девочки, подъём!..» Бомбы были покрыты солидолом, можете себе представить, как выглядели девушки после боевой ночи — чёрные с головы до ног.

Техникам и вооруженцам на отдых оставалось мало времени, но прежде чем идти спать, они приводили в порядок самолёты, скребли их, чистили, мыли, потом мылись сами, стирали комбинезоны, гимнастёрки. Всё успевали сделать. Вечером — снова чистенькие, аккуратные, с белоснежными подворотничками.

Некоторые девушки-вооруженцы здесь же в полку оканчивали курсы штурманов, созданные специально для них. А часть опытных штурманов переучивалась ни лётчиц, и как-то незаметно появлялись новые боевые экипажи. Да ещё какие! Например, Нина Ульяненко — Оля Голубева. Они не разлучались почти до конца войны, на их счету сотни совместных боевых вылетов.

Нина по национальности удмуртка, она ещё в детстве, подражая Чкалову, ныряла под плоты, ежедневно делала зарядку, обтиралась холодной водой и снегом. Потом занималась в планёрном кружке, поступила в аэроклуб. В 16 лет впервые поднялась с инструктором над родным Боткинском. В наш полк её назначили штурманом. Она много летала с Дусей Носаль, та научила её управлять самолётом, доверяла даже совершать посадку. После гибели Дуси Нина решила стать лётчицей и освоила новую специальность, как говорится, без отрыва от производства. Её примеру последовали штурманы Женя Жигуленко, Наташа Меклин, Рая Аронова. Великолепная четвёрка — все стали Героями Советского Союза!

В отличие от Нины её будущий штурман Оля Голубева до войны об авиации не помышляла. Потомственная сибирячка, она в 1940 году поступила в институт кинематографии и считала себя самым счастливым человеком на свете. А когда началась война, вспомнила, что её отец и дед освобождали родную землю от колчаковских банд. «Моё место на фронте, — решила она. — Пойду добровольцем, хоть рядовым в пехоту». В военкомате от неё отмахнулись, ссылки на отца и деда не помогли, и она осенью 1941 года стала сандружинницей, ухаживала за ранеными во фронтовом санитарном поезде. Услышала о формировании женских авиаполков, добилась приёма у Марины Расковой.

— Какая же у вас, девушка с красивой косой, военная специальность? — спросила, улыбаясь, Марина Михайловна.

Оля испугалась: если признаться, что никакой военной специальности нет, всё будет кончено, от ворот поворот. Но тут в голове мелькнуло: «На самолётах ночью видны огни. Горят лампочки…»