Лео Перуц - Маркиз де Боливар

Перуц Лео

Маркиз де Боливар

Лео Перуц

МАРКИЗ ДЕ БОЛИВАР

Перевод с немецкого К.К.Белокурова

ПРЕДИСЛОВИЕ

Незадолго до начала франко-прусской войны 1870 года в Дилленбурге, маленьком городке тогдашнего герцогства Нассау, скончался дворянин-землевладелец Эдуард фон Йохберг. Это был чудаковатый старый господин, почти патологически молчаливый и скупой на слова. Большую часть года он проводил в своем имении. Лишь в последнее время болезни вынудили его переселиться в городок.

Никто из тех немногих, кого господин фон Йохберг удостаивал общения, а он вообще предпочитал общество лошадей и охотничьих собак - не подозревал, что фон Йохберг - старый военный, участвовавший в молодые годы в нескольких походах Наполеона I. Старик никому не рассказывал о своих впечатлениях той далекой поры. И все знавшие его были страшно удивлены, когда в его архиве, который он содержал в идеальном порядке, обнаружилась опечатанная стопка тщательно прошнурованных листов, которые - как оказалось при просмотре - содержали воспоминания лейтенанта Йохберга об испанской войне Наполеона I.

Впечатление, которое произвела эта находка во всей провинции Нассау и сопредельном с ней великом герцогстве Гессенском, было чрезвычайным. Местные газеты помещали сообщения и выдержки из мемуаров фон Йохберга, профессиональные историки принялись за их изучение, наследников племянника Вильгельма фон Йохберга, приват-доцента в Боннском университете, и старую даму, фрейлейн фон Гартунг в Аахене, - осаждали издатели и журналисты; короче говоря, мемуары Эдуарда фон Йохберга были у всех на устах, и даже война, разразившаяся вскоре, не вполне уничтожила общественный интерес к ним.

Дело в том, что в этих мемуарах освещалась весьма темная и до тех пор вовсе не проясненная страница отечественной военной истории; уничтожение двух немецких полков, "Нассау" и "Наследный принц Гессенский", служивших Наполеону во время испанской войны 1807-1813 годов.

Об этом эпизоде испанской кампании зимы 1811-1812 годов почти не упоминалось в специальной литературе. Август Шербах, капитан гессенской армии, известный историограф войн наполеоновской эпохи, уделил этой трагедии всего лишь полторы строчки в своей монографии об испанской войне. Доктор Герман Шварце, профессор истории дармштадтского лицея, тщательно изучивший участие гессенских войск в походах Наполеона, вообще не упоминает о факте поголовного уничтожения двух полков Рейнского союза. Вопрос об этом обойден молчанием и в обстоятельных трудах Ф. Краузе, Г. Лейстиков и Фишер-Тюбингена; и только одна, изданная анонимно и, вероятно, принадлежащая перу отставного баденского офицера - участника испанской войны,-историко-критическая статья "Рейнские войска в Испании. Вклад в стратегию безумия" (Карлсруэ, 1826 г.) содержит подробное описание катастрофы в Ла Бисбале, но и в ней нет ни единого свидетельства очевидцев, а только материалы переписки французских штабов. Только в этой статье названо имя командира соединения из двух полков, с которым мы встретимся в мемуарах Йохберга, - его звали полковник Лесли.

Сообщения противоположной стороны, естественно, были более обстоятельными. Из числа известных мне больших работ назову воспоминания генерал-полковника дона Сильвио Гаэты, который считал это поражение рейнских частей поворотным моментом в ходе военных действий на севере Испании, ибо оно решающим образом повлияло на дальнейшие операции генерала Куэсты. Далее аптекарь Симон Вентура, написавший кроме "Карманного справочника по грибам", жизнеописания святой Марии из Пацци и тяжеловесной трагедии "Праздник тюльпанов" еще и историю своего родного города Ли Бисбаля, проявил хорошую осведомленность о штурме города партизанами, И Педро д'Ороско упоминает о гибели двух немецких полков в своей - ставшей ныне редкостью - книге "Действия герильи1 в Астурии", но его изложение событий страдает явными неточностями и ошибками.

Для объяснения причин Поразительного факта - уничтожения гарнизона Ла Бисбаля значительно меньшими силами партизан - испанские источники также ничего не дают. И только записки лейтенанта Йохберга пролили свет на странные события в Ла Бисбале.

Если повествование Йохберга верно, то уничтожение полка "Нассау" и приданного ему батальона гессенцев - вероятно, единственный случай в истории войн всех времен - было осуществлено их собственным офицерским составом, причем почти планомерно! Очень трудно в это поверить, хотя в наше время в большом ходу мистика и оккультизм, понятия вроде "самоубийственного психоза" или "внушенной воли". Строгие ученые-историки, конечно, скептически оценили мемуары лейтенанта. Они называли его изображение событий "романтической историей", и я последний, кто станет их оспаривать. И правда - какие критические способности можно признать за человеком, всерьез убежденным, будто он встречал в Испании Вечного Жида!

* * *

Воспоминания лейтенанта Йохберга здесь сокращены примерно до двух третей своего первоначального объема. Многое, что не относится прямо к делу - описания боев у Талаверы и Торре Ведрас, разные экскурсы в историю и разговоры политического, философского и литературного содержания, рассуждения о картинах в ратуше Ла Бисбаля или о родственных связях Йохбергов и капитана графа Шенка цу Кастель-Боркенштейна, - все это исключено при обработке текста.

Итак, предоставим слово лейтенанту Йохбергу, который рассказывает о странных явлениях, пережитых им зимою 1812 года в астурийском горном городке Ла Бисбаль.

Глава I. УТРЕННЯЯ ПРОГУЛКА

Около восьми часов утра мы увидели, наконец, два белых церковных шпиля городка Ла Бисбаль. Мы промокли до шкуры, я и мои пятнадцать драгун, и с нами - полковой адъютант капитан Эглофштейн, прибывший в город для переговоров с алькальдом.

Наш полк выдержал накануне ожесточенный бой с герильясами полковника Сарачо, которого наши люди - уж не знаю, за что, - прозвали Дубильной Бочкой - может быть, за его грузную комплекцию. К вечеру нам удалось сбить с позиций и рассеять мятежников; наша конница преследовала их до лесов, где они укрылись врассыпную, и мы едва не взяли в плен самого полковника Дубильную Бочку, который не мог передвигаться быстро, потому что страдал подагрой.

Потом мы простояли ночь в открытом поле - к досаде моих драгун, которые ругались и злились, что после такого дня им не могут дать хотя бы ночлега на сухой соломе. Я - больше в шутку - пообещал каждому из солдат пуховую постель с шелковой занавеской на следующую ночь, если только мы войдем в Ла Бисбаль, и они успокоились.

Сам я провел часть ночи вместе с Эглофштейном и лейтенантом Дононом в квартире полковника. Мы пили глинтвейн, играли в фараона, чтобы развлечь командира, но он не переставал вспоминать и рассказывать о своей недавно умершей жене, так что нам пришлось отложить карты, слушать и стараться не выдать себя, ибо в полку "Нассау" не было ни одного офицера, который не побывал бы в постели Франсуазы-Марии...

Около пяти утра я отправился с Эглофштейном поднимать моих драгун. "Prenez garde des Guerillas!2" - крикнул вслед мне полковник. Обязанность наблюдать за местностью, разыскивая признаки присутствия герильясов, была самой утомительной, но что делать - я был самым молодым офицером полка.

Но дорога была свободна, мы не столкнулись с мятежниками и не видели их следов. Заметили только нескольких убитых мулов. Подъезжая к деревне Фигеррас, видели и двух мертвых испанцев, которых, очевидно, довезли туда смертельно раненными; один из них был бойцом отряда Сарачо, другой - в униформе полка "Нумансия", и, вероятно, их надеялись довезти до деревни, но смерть настигла их в пути.

Сама деревня Фигеррас была совершенно покинута жителями, все крестьяне вместе со стадами овец ушли в горы. Только в кабачке при выезде из деревни сидели три или четыре испанца. Это были disperses3, бойцы из отряда Сарачо, и они немедленно убежали, завидев нас, а с опушки леса кричали нам: "Muerte a los Franceses!" - "Смерть французам!", но ни они, ни мы не сделали ни одного выстрела. Только один из моих людей, капрал Тиле, крикнул им в ответ: "Вовеки! Аминь, козлы чертовы!"; он вообразил, верно, что "Muerte a los Franceses!" означает что-то вроде "Хвала Иисусу Христу!"

Когда мы подъехали к Ла Бисбалю, нас встретил на дороге местный алькальд, он выехал за городские ворота навстречу конному отряду. Мы слезли с лошадей, он подошел и приветствовал офицеров обычными в таких случаях словами. Город, сказал он, настроен в пользу французов, поскольку герильясы полковника Сарачо причинили горожанам большой ущерб, сожгли немало строений, а в округе угоняли у крестьян скот. В городе лишь очень немногие настроены враждебно к императору, но они ушли к герильясам. Он просил пощадить город, заверяя, что горожане полны желания сделать для храбрых солдат великого Наполеона все, что в их силах.