Жигмонд Мориц - Мадьярские новеллы

Жигмонд Мориц

Мадьярские новеллы

Творчество крупнейшего венгерского прозаика Жигмонда Морица (1879—1942) пока еще недостаточно известно советскому читателю. На русский язык переведены лишь два его романа «Родственники» и «Золото в грязи», драма «Господский пир» и сборник рассказов. В ближайшее время в Гослитиздате должен выйти двухтомник сочинений Морица.

Переведенные на русский язык произведения писателя не составляют и двадцатой доли его огромного творческого наследия; им написано около тридцати романов, сорок драм, несколько сот рассказов.

Жигмонд Мориц — один из самых любимых и популярных в Венгрии писателей. Только за последние два года в Венгрии вышло из печати полное собрание его рассказов в 7 томах (1955 г.), новое издание драм в 6 томах (1956 г.), переизданы романы. Ряд произведений венгерского прозаика переведен на румынский, словацкий, чешский, английский и немецкий языки; его драмы с успехом ставятся в театрах Венгрии, некоторые экранизированы.

Героев своих произведений Мориц брал из различных слоев венгерского общества; он рисовал быт крестьян, помещиков, интеллигенции. Но ближе всего ему было крестьянство, — в его изображении талант писателя достиг особенной силы. Из его произведений о крестьянстве особенно значительны романы «Золото в грязи» (1910), «Счастливый человек» (1932), повести «Бедные люди» (1916), «Сиротка» (1940), сборники рассказов «Семь крайцаров» (1909), «Трагедия» (1911), «Хоть раз досыта наесться» (1933).

В романах «Господский пир» (1927), «Не могу жить без звуков музыки» (1914), «От зари до зари» (1924) автор обличает паразитизм помещиков, показывает социальную бесполезность дворян, их неспособность найти себе место в жизни.

Роман «Родственники» переносит нас в сферу деятельности городской буржуазии; здесь описываются мошеннические махинации тузов города — «родственников в одной большой афере».

Мориц изображал жизнь Венгрии не только в ее настоящем, но и в прошлом. Он написал ряд исторических романов и драм о господстве крупных феодалов в стране, о борьбе Венгрии за независимость, о становлении капитализма.

Каждая из этих тем решалась Морицем по-новому. Особенно новаторским было его изображение крестьянства. Ближайшими предшественниками Морица были известные романисты Мор Иокаи (1825—1904) и Кальман Миксат (1849—1910). Они с сочувствием рисовали горькую долю венгерского крестьянина, но это было сочувствие гуманных дворян, отделенных от народа почтительным расстоянием.

И Миксат, и Иокаи большое внимание уделяли богатству действия и занимательности сюжета. В отличие от них Мориц не боялся показывать жизнь народа во всей ее будничности и однообразии, со всеми насущными нуждами и наболевшими вопросами.

Сын крестьянина, он превосходно знает быт, нравы и обычаи венгерской деревни и описывает их не как сторонний наблюдатель, а как человек из народа, говорящий о родных, понятных и близких ему людях. Мориц знает силу своего народа и любит его. Посмеиваясь порой над тугодумом-крестьянином, писатель не позволяет усомниться в своем глубоком уважении к труженику деревни, к его обычаям и порядкам. Противопоставляя мелкие и подчас надуманные конфликты барского мира подлинным трагедиям, переживаемым его героями из народа, Мориц рассказывает, как из-за прихотей и капризов господ разбиваются и калечатся жизни простых людей, судьбы целых семейств.

Мориц умеет правдиво, несколькими штрихами обрисовать характер своего героя. В его произведениях раскрывается сложный душевный мир простого венгерца.

Страстно любя свой народ, писатель, однако, далек от его идеализации. На протяжении всего своего творческого пути Мориц показывает, как господствовавшие общественные отношения калечили простого и честного труженика. «Жизнь — грязь, а человек — золото в грязи... На ком же лежит вина за то, что из золота ничего не вышло?» — так заканчивает автор свой первый роман «Золото в грязи». Эта мысль проходит как лейтмотив во многих произведениях Морица. Всем своим творчеством он ставит вопрос — «кто виноват?»

Еще в своих ранних произведениях писатель восстает против частной собственности, заставляет читателя задуматься над тем, к чему приводит власть денег над человеком, как жажда наживы развращает людей и приводит к расслоению деревни. С большим мастерством описывает Мориц жестокость и алчность кулаков, готовых пустить по миру любую крестьянскую семью.

Но засилье эксплуататоров, власть собственнических отношений, забитость венгерского села — все это не кажется Морицу извечным, неизбежным злом. Даже на самых мрачных страницах, где повествуется об ужасных, нечеловеческих страданиях крестьян — страданиях, «о которых невозможно слушать, не сжимая кулаков», он не впадает в пессимизм. Большинство его произведений дышит уверенностью в революционном возрождении деревни. Эта вера чувствуется и в первом сборнике рассказов Морица «Семь крайцаров», хотя в этот период сам автор был еще далек от освободительной борьбы народа.

В годы первой мировой войны, отрезвев от шовинистического угара, Мориц начинает понимать, что только революция может изменить жизнь страны. В повести «Бедные люди» солдат-крестьянин постепенно прозревает и видит, что его враги — не по ту сторону фронта, а у него дома, и надо «их всех перестрелять».

Мориц восторженно отнесся к революционным событиям 1918—1919 г. в Венгрии. В этот период он написал сборник замечательных статей под названием «Создадим новый мир» (1919). В этих статьях писатель приветствует разложение старого и рождение нового мира, с новыми взаимоотношениями людей и новой моралью. Он одобряет начинания Венгерского Советского правительства и особенно — создание земледельческих кооперативов.

Мориц тяжело пережил разгром революции. Он на время поддался пессимистическим настроениям, стал выдвигать абстрактный принцип «доброты» как основной закон человеческих отношений. Но вскоре понятие «доброты» наполняется в его творчестве новым содержанием. Именно во имя доброты к простому человеку писатель обличает существовавший строй, требует гражданских прав для народа. Эта мысль утверждается в романах «Будь добрым до самой смерти» (1920), «Вино бродит» (1930), «Счастливый человек» (1932).

В романе «Счастливый человек», повествуя о жизни крестьянина, Мориц сумел показать судьбу всей Венгрии. Каким грозным обличением всему режиму Хорти явилась эта книга! Любуясь цельностью и душевной красотой Дьердя Йоо («йоо» значит «хороший»), романист в то же время возмущается покорностью своего героя, его смирением перед власть имущими.

В последние годы своей жизни Мориц вновь обращается к проблеме революции. В романе «Шандор Рожа» (1940—1942), посвященном освободительной борьбе 1848—1849 годов, автор критикует буржуазную ограниченность и половинчатость некоторых ее деятелей, готовых остановиться на полпути. Этот роман — одно из выдающихся произведений писателя.

Публикуемые рассказы знакомят советского читателя с мастерством Морица-новеллиста.

В лице Жигмонда Морица венгерский народ чтит большого художника слова, крупнейшего мастера критического реализма в литературе Венгрии.

По-мадьярски

Молодой учитель защелкнул складной нож. Он один пообедал в пустой, неуютной и холодной комнате, напоминавшей не то спальню в семинарии, не то тюремную камеру. «Ладно, сойдет. Когда женюсь, жена обставит все как надо».

Женщинам он пришелся по вкусу, они за два года так воспитали его, что из неловкого простака он превратился в наглого, развязного, грубого учителя. Но что поделаешь — молодых людей мало, даже и хромые, и кривые теперь нарасхват.

Поначалу учитель очень радовался своему большому успеху, стал даже задаваться. Оно и понятно, ведь все по нему с ума сходили — и самые первые барышни, и захудалые крестьянские девки. А он маху не давал. Не бежал любовных радостей, не боялся, что они могут ему боком выйти, и бывал ошеломлен только тогда, когда приключалась какая-нибудь беда. Пока он всегда вылезал сухим из воды, но нынче был очень встревожен. Старуха, хозяйничавшая у него, рассказала, что кузнецова дочка вчера вечером хотела кинуться из-за него в колодец. Вот беда! Отец девушки человек очень порядочный, дочку свою непременно хочет выдать замуж. К тому же он и не мужик, а из какого-то обедневшего дворянского рода. Словом, история неприятная.

Учитель скрутил себе цигарку и погрузился в невеселые размышления: не выйдут ли серьезные неприятности из этой комедии, и даст ли корчмарь бутылку вина в кредит?

Старуха убрала все со стола. Он подошел к окну. Стоял великолепный зимний день. Из видневшегося напротив большого крестьянского дома вышел хозяин — церковный староста, в огромной лохматой сермяге, и перешел через улицу, очевидно решив потолковать с учителем перед поздней обедней. Нынче воскресенье — времени хоть отбавляй.