Сергей Залыгин - Уроки правнука Вовки

Залыгин Сергей

Уроки правнука Вовки

Сергей Залыгин

Уроки правнука Вовки

маленькая повесть

Вовкины родители старательно готовились к продолжительной поездке за рубежи отечества.

Они не скрывали, что отечественные им осточертели, что гораздо более интересна Европа, в которой они прожили (по долгу службы) два года: 1994-й и 1995-й.

Они прекрасно знали, что нужно с собой брать, что брать не нужно.

Зонтики, например, нужно, они все равно заграничные, а в обуви надо ехать в старой, еще советской, чтобы за рубежом ее не жалко было выбросить к чертовой матери и купить новую, пусть и не самой последней моды: в России все равно никто этой устарелости не заметит. Народ у нас стал просвещенным, но не в такой уж степени.

У Полесских было двое детей: дочь Людочка, сын Вовка. Людочка была в свое время предусмотрена, была, по-советски сказать, плановой, а вот Вовка, тот оказался совершенно случайным. Захотел родиться - и родился.

Так вот, Людочка требовала к себе большего и пристального внимания, тем более что она ехала с родителями в загранку. К тому же она была студенткой не какого-нибудь захудаленького института, а института финансового, и сколько нужно было хлопот и старания, чтобы и ей тоже оформить двухмесячный отпуск не то по состоянию здоровья, не то еще по какому-то состоянию - прадед Юрий Юрьевич толком не знал.

Когда собрались, когда уже чуть ли не упаковались, возник неожиданный вопрос: а неожиданного-то Вовку куда девать? На эти два месяца? Учебный же год! Вовка не отличник, отнюдь, отстанет - останется на второй год, а этого допустить никак нельзя: в этом случае у Вовки не останется свободного года и по окончании школы его тут же забреют в армию. Он и в вуз не успеет поступить, как забреют!

Совещались с участием всех троих "зарубежников", а также деда, бабки и прадеда Юрия Юрьевича, но ни к какому окончательному решению не пришли. Хоть лопни - не получилось консенсуса, а виноват, конечно же, был опять-таки Вовка.

- Не пойду я жить к этому старичью! - имея в виду деда с бабкой, говорил он.

- Дедушка с бабушкой у тебя такие хорошие, они - папины родители, а ты к ним так. Мы даже и не понимаем, почему ты к ним так, - сказала Вовке его родная мать.

- Они зануды. Оставите меня с ними - я все равно от них убегу. Без шуток. Даю честное - убегу! Вы и сами знаете, что они зануды, не раз высказывались.

- Куда? К кому убежишь? - спросили, смутившись, родители.

- А не все ли равно куда, к кому? Там видно будет. Может, к кому-нибудь из приятелей, а может, в нашу пустую квартиру. Вы же оставите мне ключи? Не имеете права не оставить. Я же дал вам честное слово, внес ясность, что вам от меня еще надо? Что, спрашивается, вам надо? Вот хотя бы к дедке-старшему убегу, у него светлая голова, и он не такой зануда. Разве что слегка, а чтобы всерьез - я этого не замечал. До сих пор... Не прогонишь меня, дедка? Юрий Юрьевич?

Юрий Юрьевич не любил, когда Вовка называл его, прадеда, дедкой, такое обозначение было ему поперек горла, но самым разумным было молчать. Он и смолчал, лишь, вздохнув, сказал:

- Ну, я - что? Ну, я ничего. Так-так-так!

У Юрия Юрьевича была собственная квартира, однокомнатная, но приличная. Он в свое время на самостоятельном житье перед родными детьми и перед родными внуками настоял и позже, еще при живой жене Евгении Матвеевне, не раз убеждался в том, что настоял совершенно правильно. Он, конечно, не думал при этом, что к нему хоть и на два месяца, но вселится никем не предусмотренный правнук Вовка, и теперь был в некоторой растерянности.

А надо было каким-то образом этот случай предусмотреть. Тем более надо было, что Вовка и еще сказал:

- Вот поживу у дедки два месяца, а там видно будет: может, я у него вообще останусь. Навсегда. Дедка все-таки демократ. Не чета всем вам, консерваторам!

- Вовка, это ты почему же так? - спросила у Вовки его родная мать.

- Очень просто! Потому что мои собственные родители тоже порядочные зануды. Они и сами об этом знают, только молчат. Скрывают от людей.

- Так о родителях нельзя!

- Родители сами должны заботиться, чтобы о них было нельзя. А я вот в любой момент могу доказать, что дело именно так и обстоит. Хотите - докажу?

Вовкиных доказательств никто не хотел, все промолчали, и только Людочка сказала:

- Ты все-таки хам, Вовка. Хам и больше никто!

- Говорю же: просто-напросто я откровенный человек. Ну? Так как? Все-таки? Приступим к доказательствам? Или так обойдемся?

Тут имело место уже общее замешательство, все присутствующие произносили ничего не значащие слова: "Ну и ну!", "Вот так раз!", "Воспитываешь их, а они..." и т. д., и т. д. Но все снова предпочли обойтись без доказательств.

Самое же затруднительное положение создалось у Юрия Юрьевича, и он сказал:

- Я готовить на двоих не умею. На одного - дело привычное, а на двоих - не знаю, как получится.

- Чего тут не знать-то? - удивился Вовка. - Если понадобится, и на троих приготовишь. А на двоих - так это пустяки. Тем более, что я картошку люблю. Поджаренную в маслице картошку, а там уж все равно что. Йогурты так йогурты. Черносмородиновые.

В общем, выход из создавшегося положения был один-единственный: Вовка остается с прадедушкой. Тем более, что Вовка закончил разговор еще одним комплиментом в его адрес:

- У тебя, дедка, все-таки светлая голова. Гораздо светлее, чем у всех у этих... у всех этих родителей, у дедок-бабок, тем более у сестренок. Я уверен: ты и прапрадедом станешь, все равно твоя голова останется самой что ни на есть светлой!

- Ну это ты зря, Вовка! - смутился Юрий Юрьевич. - Как это может быть - прапрадед?

- Да очень просто! Вот она, - Вовка кивнул в сторону сестрички, - вот она принесет в подоле какого-нибудь ма-а-аленького крольчонка - и все дела. Ты, дедка, ее спрашивай, как это может быть, как бывает. Она лучше знает!

- Господи, какой хам! - всплеснула руками Людочка. - К тому же тебе-то какое дело до всего до этого?

- Как это - какое? Да ведь я в тот же день стану дядей! Этого тебе мало? Так ведь и отец с матерью станут дедом с бабкой, и дед с бабкой станут прадедкой с прабабкой, а вот он, - теперь Вовка кивнул в сторону прадеда, - он станет прапрадедом, то есть вовсе уже реликвией! И тебе всего этого мало? Ну и запросы у тебя - прямо-таки тоталитарные!

* * *

Вовкины родители оставили деду Юрию Юрьевичу на двухмесячное содержание Вовки семьсот тысяч рублей - почти по двенадцать тысяч на день. Не сказать, что богато, но сносно, особенно сносно, когда вспомнишь о голодающих под землей шахтерах. И теперь за полчаса до того, как начать будить правнука - тому будильник был нипочем, - прадед кипятил чайник, заваривал кофе или какао, резал хлеб и два порядочных ломтя хлеба намазывал маслом, а иногда еще и паштетом, разогревал вчерашнюю кашу геркулес, а тогда уже и приступал к подъему Вовки.

Дело было не из простых.

- В школу же надо! - объяснял правнуку Юрий Юрьевич.

- А пошла она к черту, эта самая твоя школа! - объяснял со всей серьезностью Юрию Юрьевичу Вовка, но глаз не открывал, а почти до пояса залезал под подушку. - Чего я там не видал, в этой школе? - спрашивал он оттуда. - Чего, скажи, пожалуйста?! - чуть ли не плакал под подушкой Вовка.

- Так ведь надо же?!

- Тебе надо, ты и иди. Мне там делать нечего!

- Вовка! Ты мне надоел! Не хочешь - не ходи. Мне-то, в конце концов, какое дело! Тебе уже двенадцать лет, взрослый человек.

- Ну, слава Богу - договорились! - отзывался Вовка и всхрапывал вольготно.

Через минуту, меньше того - через полминуты, все начиналось сначала:

- Вовка! В школу же надо! Ты уже безнадежно опаздываешь! - (На самом-то деле надежда еще была.)

- Опять за свое! - бурчал Вовка. - Опять, старый, за свое. Житья от него нету! Мы же договорились. Ты, дедка, мужчина или уже не мужчина, если первым изменяешь договоренности?

Юрий Юрьевич стаскивал с Вовки одеяло, Вовка сопротивлялся, но говорил "бр-р-р!" и открывал глаза:

- Бог знает что такое! И когда только это безобразие кончится?

С закрытыми глазами, пошатываясь, на ощупь Вовка шел в туалет, возвращался, садился на свою раскладушку и снова приникал головой к подушке.

- Ну ладно! - говорил Юрий Юрьевич. - Раз так - убираю со стола. Все убираю: и хлеб, и масло, и йогурт. И кашу убираю!

- Перетерплю! - отзывался Вовка как будто радостно. - Без каши. Без йогурта - перетерплю.

- А я ухожу! - убедительно говорил Юрий Юрьевич. - Буду часов в пять вечера. Не раньше. Обедать будешь сам, потому что ты мне надоел.

- Скотская жизнь! - отзывался Вовка и шел к столу. Он знал, что это не шуточки: однажды Юрий Юрьевич так и поступил - со стола все убрал и ушел. Ну если не в пять, так в три тридцать вернулся.

На времени, предназначенном для завтрака, Вовка, как мог, экономил: сметал со стола всю еду за минуту и бежал в прихожую. Надевал куртку, за спину забрасывал школьную сумку, Юрий Юрьевич широко распахивал дверь, и Вовка бросался в нее, застегиваясь на ходу. Через две, а то и три ступеньки он прыгал вниз по лестнице. Они жили на четвертом этаже, и Вовка считал, что так быстрее, чем вызывать лифт.