Михаил Гоголь - Мертвые души

Николай Васильевич Гоголь

Мертвые души

Том 1

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ

<ПЕРВАЯ СОХРАНИВШАЯСЯ РЕДАКЦИЯ>

крепко головою в кузов, понесся, наконец, по мягкой земле. Едва только выехал он за город, как пошла писать по нашему русскому обычаю чушь и дичь по обеим сторонам дороги: [Вместо “как пошла ~ дороги”: как пошла по русскому обычаю по обеим сторонам дороги чушь и дичь: ] кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен и обгорелые стволы старых и тому подобный вздор. Попадались две три вытянутые по шнурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами, с резными украшениями, в виде висящих утиральников. Несколько мужиков по обыкновению зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок, или высовывала слепую морду свою свинья. Виды известные. ] Вместо “Виды известные”: а. На всё это Чичиков не глядел вовсе: [во-первых, потому, что таких видов на Руси не наберешься, а во-вторых, ] потому, что он действительно был занят чем-то важным. Лицо его имело все признаки размышления, и часто приставляемая рука ко лбу давала знать, что дело требовало [большой] некоторой деятельности и увертливости ума. День, несмотря что лето было на исходе, был еще довольно жарок, и он должен был несколько раз утирать платком свой лоб, по которому проступали крупные капли пота, производимые двойным напряжением — наружным и внутренним; б. Начато. На всё это Чичиков, впрочем, не глядел, зная, что таких видов много на Руси — ] Проехавши пятнадцатую версту, он вспомнил, что здесь, по словам Манилова, должна быть его деревня; но и шестнадцатая верста полетела[верста мелькнула] мимо, а деревни всё еще не было видно. [Далее начато: и если бы не попались скоро навстречу два мужика, то он был бы в немалом затруднении] По сторонам было гладкое поле. Это заставило его, прищуря глаза, смотреть в даль, не попадется ли где прохожий. И точно, заметил он в конце дороги, которая казалась совершенно отрезанною, две движущиеся точки. Эти две точки мало-помалу, по мере приближения, обращались в двух мужиков и, наконец, сделались совершенными мужиками, когда поровнялись с бричкою. Мужики были в рубахах и несли на палках свои сапоги и тулупы. Мужики сняли шляпы и поклонились, и на вопрос Чичикова: “далеко ли еще деревня Заманиловка?”, один из них, который был постарше и поумнее и бороду имел клином, ] в виде клина] отвечал: “Маниловка, может быть, а не Заманиловка?”

“Ну, да, Маниловка”.

“Маниловка? А как проедешь еще одну версту, так вот тебе то есть так направо”.[Маниловка? Как проедешь еще одну версту, да потом еще одну версту, будет тебе дорога направо, сейчас за столбом…]

“Направо?” отозвался кучер.

“Направо”, сказал мужик. “Это будет тебе прямо дорога в Маниловку, а Заманиловки никакой нет. Она зовется так, то есть ее прозванье Маниловка, а Заманиловки тут вовсе нет. Там прямо на горе увидишь дом каменный в два этажа, господский дом, в котором то есть живет сам господин. Вот это-то и есть Маниловка, а Заманиловки совсем нет никакой здесь и не было”. Мужик может еще бы более пояснил, но кучер уже не слушал его и ехал далее. [Вместо “Мужик — далее”: а. Может быть мужик и более еще бы пояснил, но Чичиков уже не слушал и ехал далее; б. Мужик бы вероятно еще более и т. д. как в тексте. ] Проехавши две[Проехавши еще две] версты, он встретил, точно, поворот на проселочную дорогу; но уже он сделал[Вместо “Проехавши две ~ сделал” начато исправление: Проехавши две версты встретился точно поворот на проселочную дорогу, но уже сделали] и три и четыре версты, а каменного дома в два этажа всё еще не было видно; наконец, когда проехали еще две версты, высунулось вместе с горою одиноко белевшее на ней строение, ] наконец, проехавши еще две версты, он увидел одиноко белевший на горе дом] тогда как самая деревня еще скрывалась за едва заметною возвышенностью. Тут Чичиков вспомнил, что когда приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то это значит, что к ней есть верных двадцать пять, если не целых тридцать. Деревня Маниловка вряд ли кого могла [сильно] заманить своим местоположением. Дом господской стоял одиночкой на возвышении, открытом со всех сторон. [а. Дом господской, по обыкновению многих русских помещиков, стоял на возвышении, но совершенно открытом со всех сторон, так что приделать только к нему крылья и он очень хорошо будет исполнять должность ветряной мельницы; б. Дом господской стоял один как дурак на возвышении, открытом со всех сторон] Покатость горы, на которой он стоял, была одета[а. была покрыта; б. покрывалась] подстриженным дерном; два или три куста сирени, да береза[и одна береза] были раскинуты на ее небольшом пространстве. Пониже пруд, покрытый зеленью, что, впрочем, не в диковинку[Пониже был пруд, покрытый зеленью, что не в диковинку] в английских садах русских помещиков. У подошвы этого возвышения и частию по самому скату настроенные[Внизу у подошвы этого возвышения были настроены] вдоль и поперек серенькие[копченые] русские избы, которые неизвестно по каким причинам герой — наш в ту же минуту сосчитал и нашел более[которых Чичиков насчитал более] двухсот. Нигде ни деревца; всё бревна да бревна. У пруда были заметны три бабы, которые, стоя[Вместо “У пруда ~ стоя”: Внизу бежала по каменному дну тощая речка. Три бабы, стоя] на деревянной жердочке, шлепали по воде мокрым бельем. Двое мальчишек, [Два мальчишка] поднявши рубашки, брели по нем, [по ней] разбрызгивая ногами воду с таким спокойным видом, как будто занимались делом. Поодаль в стороне темнел сосновый лес. Погода в это время очень кстати прислужилась к пополненью этой картины. День был не то ясный, не то серый, облака убрали всё небо клоками, как хлопчатая бумага, кое-где оставив просвечивать синеву. Скоро им показалось и этого много и они [слились в одну] заволокли его совершенно. Кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, еще более пополнил эту картину. Сам хозяин дома стоял на крыльце, в зеленом шалоновом сертуке, приставив руку[Вместо “Поодаль ~ руку”: а. Лес сосновый темнел в стороне. [Солнце обливавшее ярким светом своим] Белые стены господского дома, облитые ярким светом солнца, производили яркую противоположность в сравнении с темными и закопченными крестьянскими избами. Казалось солнце было здесь неуместно. Серенькое небо с влажной мокротой в воздухе, да кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, были бы приличнее этой картине. Чичиков eщe не въехавши в двор заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; б. Лес сосновый темнел в стороне. Солнце ложилось на беленых стенах господского дома, которые чрез то представляли резкую противоположность в сравнении с темными и закопченными крестьянскими избами. Совсем бы казалось солнцу незачем здесь быть. Обыкновенное серенькое небо, похожее цветом на гарнизонный мундир, кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, были бы приличнее этой картине. Чичиков еще не въехавши в двор заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; в. Поодаль в стороне ~ этой картины. Небо несколько заволокло небольшими клочками облаков и цвет его сделался очень похожим на цвет мундиров наших гарнизонных солдат, этого живописного и мирного войска [наших] уездных городов, довольно ядущего кашу и в воскресные дни пьяного мертвецки. День был ~ эту картину. Подъезжая ко двору Чичиков заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; После слов “цвет его сделался” над строкой надписано: таков, как бывает цвет гарнизонных мундиров, этого войска мирного] ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть хорошенько экипаж. По мере того, как бричка подъезжала к крыльцу, глаза его[глаза хозяина] делались веселее и улыбка раздвигалась более и более.

“Павел Иванович!” — вскричал, наконец, [сказал наконец] он, когда Чичиков вылезал из брички. “Насилу вы-таки вспомнили нас!”[Далее было: Здесь автор просит у читателей извинения за свою непростительную рассеянность, он совершенно не помнит, сказал ли он, что Чичикова звали Павлом Ивановичем или нет. ]

Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попытаемся, не успеем ли[Далее начато: а. чего; б. кое-что сказать] как-нибудь им воспользоваться[как-нибудь воспользоваться [этим] сим промежутком] и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор должен признаться, что это очень трудно. Гораздо легче изображать характеры большого размера. Там просто ляпай кистью со всей руки. Огненные глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, закинутый на плеча черный или огненный плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с виду очень похожи между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых [то] неуловимых особенностей… О, это пытка для автора. Он должен над ними долго продумать, прежде чем примется за кисть. [Он долго должен над ними продумать, прежде чем решится приняться за перо. ]