Федор Раззаков - Михаил Пуговкин

Раззаков Федор

Михаил Пуговкин

Федор Раззаков

Михаил Пуговкин

Михаил Пуговкин (настоящая фамилия - Пугонькин) родился 13 июля 1923 года в деревне Рамешки Чухломского района Ярославской области в крестьянской и довольно набожной семье (его бабушка была церковной старостой), мать - тоже верила в Бога, была неграмотной. В 1936 году она внезапно серьезно заболела, и ей потребовалась хорошая медицинская помощь. Пуговкины приняли решение ехать в Москву, к родственникам. Несмотря на то, что им жить было тесно, свою деревенскую родню приютили. Так наш герой оказался в столице.

Закончив школу, Пуговкин устроился работать электромонтером на тормозной завод и тогда же увлекся художественной самодеятельностью. На сцене клуба имени Коляева, которым руководил А. П. Шатов, он играл купца Большова в пьесе А. Островского "Свои люди - сочтемся". Причем попал он на эту роль случайно. Послушаем рассказ самого Михаила Пуговкина: "Однажды заболел исполнитель роли купца Большова. Купец тот - в возрасте человек, и Шатов говорит: "Миша, может, ты попробуешь?" А молодость - она ведь города берет! Шатов позвал Каверина - главного режиссера театра на Сретенке. Тот посмотрел: "Слушай, да это самородок!" А я тогда еще "чаво" говорил".

Так наш герой попал на профессиональную сцену - в Московский драматический театр. Но на этом череда случайностей в судьбе нашего героя не закончилась.

В 1940 году на спектакль с участием Пуговкина пришел известный кинорежиссер Григорий Рошаль. Он тогда готовился к съемкам фильма "Дело Артамоновых" и подыскивал актера на роль купца Степаши Боярского. Увидев Пуговкина, он решил предложить эту роль ему. "Хотите сниматься в кино?" спросил Рошаль, после того как спектакль закончился. "Хочу", чистосердечно признался тот, в душе не веря, что режиссером это говорится всерьез. "А петь, плясать вы умеете?" - не унимался Рошаль. "В деревне, где я родился, этим делом умеют заниматься все", - ответил Михаил Пуговкин. "Тогда завтра же приходите на студию. Я вас буду ждать", - и режиссер протянул руку для прощания.

Съемки фильма "Дело Артамоновых" закончились в роковой для нашей страны день - 22 июня 1941 года. А 7 июля Пуговкин отправился добровольцем на фронт. "Я ушел в ополчение. Девяносто автобусов уезжало, половину по дороге разбомбило, а Ельня, где я оказался, семь раз переходила из рук в руки. Это было мое боевое крещение. Потом я попал в действующую армию, в разведчики...

В 1942-м году я был ранен в ногу, и меня положили в госпиталь. Ранение было серьезным, так как ногу хотели ампутировать из-за начавшейся гангрены. Кстати, именно в госпитале я и поменял фамилию. Мои соседи по палате иначе как Пуговкиным меня не называли. А поскольку я уже решил быть артистом, то мне это прозвище понравилось: запоминающееся такое, навязчивое...

В том же году Пуговкин был комиссован и вернулся в Москву. (Оба его старших брата с войны так и не вернулись). Прошло всего лишь несколько дней, и наш герой с палочкой в руке пришел в театр, которым руководил Николай Горчаков. Его тут же взяли в труппу и вскоре предложили главную роль - в спектакле по пьесе В. Гусева "Москвичка" он сыграл Петра Огонькова. Его партнерами были Ростислав Плятт, Вера Орлова и другие актеры.

В том же году Пуговкин снялся в двух фильмах: у Исидора Анненского в "Свадьбе" и Владимира Петрова в "Кутузове". В первом фильме он играл небольшой эпизод, а вот во втором роль покрупнее - Феди, веселого деревенского парня, судьба которого сложилась трагически. Правда, не все, что сыграл в этом фильме наш герой, вошло в картину: например, финальный эпизод режиссер при монтаже вырезал.

В 1944 году Пуговкин решил поступить в только что организованную актером Иваном Москвиным Школу-студию при МХАТе. Вот что наш герой вспоминает об этом: "Приемная комиссия в Школе-студии состояла тогда из двадцати двух народных артистов, и возглавлял ее Иван Михайлович Москвин. Прочитал басню Крылова "Кот и повар". Комиссия вежливо улыбнулась. Это я отнес на счет моего отдаленного сходства с котом, хотя усов тогда не носил. Затем Москвин попросил почитать еще. Я объявил, что знаю Пушкина, и начал известное: "Мой голос для тебя и ласковый и томный... Тут вся комиссия смеялась до слез, особенно на строчке: "Мой друг, мой нежный друг, люблю... твоя... Но меня приняли...

Во время учебы в студии Пуговкин внезапно влюбился в свою однокурсницу и стал настойчиво за ней ухаживать. В то же время за нею стал ухаживать и другой студент, будущая звезда советского экрана - Алексей Баталов. Однако девушка в конце концов сделала выбор в пользу Пуговкина, и вскоре они поженились.

Между тем в 1945 году нашему герою пришлось прервать учебу в студии и вновь отправиться в армию. На этот раз он попал в танковое училище в городе Ветлуга недалеко от Горького. Начальником училища был генерал Раевский.

Михаил Пуговкин вспоминает: "Он был из тех самых Раевских, что прославились в войну 1812 года. А надо сказать, что дисциплина у меня немного хромала. Вот вызывают меня после очередного "прокола" к Раевскому. Тот спрашивает: "Что-то мне ваше лицо знакомо?" Я говорю, да вот снимался в паре фильмов. Так вы артист, удивляется генерал, тогда вот что. Офицера из вас делать не буду, все равно толку от вас не будет. Дам я вам квартиру, офицерский паек, но чтобы каждый месяц в училище была новая программа самодеятельности. Сейчас училище находится в Благовещенске. Там на стене висит мой портрет, и в книге об училище есть моя фотография. Мне это очень приятно".

В 1946 году Пуговкина отпустили из танкового училища в Москву, доучиваться. Через год Школа-студия при МХАТе была им благополучно закончена, и, преисполненный романтики, наш герой отправился на край земли - в Мурманск, в Театр Северного флота. Одной из первых его ролей в труппе этого театра был Олег Кошевой в "Молодой гвардии".

Стоит отметить, что именно тогда Пуговкин в первый раз женился - "его женой стала молодая актриса.

В 1948 году Пуговкин покинул Театр Северного флота и перебрался в Вильнюс. Но и там он не задержался - в 1950 году вернулся в Москву и поступил в Театр Ленинского комсомола, которым тогда руководили Берсенев, Гиацинтова и Бирман. Во время работы в этом театре с ним произошла забавная история.

Рассказывает Михаил Пуговкин: "Я играл буденновского бойца, а Буденный сидел в первом ряду. Текст такой: "Какое у вас впечатление от Буденного?" Я отвечаю: "Впечитление у мене от Буденново - ничаво". И прямо на него гляжу. Гиацинтова после спектакля спросила: "Семен Михалыч, а какое на вас впечатление произвел боец Пуговкин?" А он говорит: "Ничаво". За это я сразу получил комнату".

Между тем работа в театре не слишком привлекала нашего героя - главных ролей ему там практически не предлагали, а те, которые он играл, его чаще всего не устраивали. Поэтому главной рабочей площадкой для Пуговкина стало кино. Вот там он действительно был нарасхват. Например, в одном только 1952 году он снялся сразу в трех картинах: "Максимка" (роль Артюхина), "Адмирал Ушаков" и "Корабли штурмуют бастионы" (роль Пирожкова); в 1953-м - в четырех картинах: "Верные друзья" (роль зав клубом), "Мы с вами где-то встречались" (эпизод), "Ревизоры поневоле" (роль шофера), "Школа мужества" (роль Шмакова); в 1954-м - в пяти: "В один прекрасный день" (роль Панаса Чушко), "Доброе утро" (роль завмагазином), "Земля и люди" (роль Гошки Хвата), "Крушение эмирата" (роль Ясного).

Однако самой "звездной" ролью Пуговкина в 50-е годы стала роль бывшего матроса Захара Силыча в фильме режиссера Ивана Лукинского "Солдат Иван Бровкин". Именно после нее к Пуговкину пришла настоящая слава. В прокате 1955 года картина заняла 1-е место, собрав на своих просмотрах 40,37 млн. зрителей. На волне этого успеха в 1957 году было снято продолжение - "Иван Бровкин на целине". И вновь успех у зрителей - 2-е место в прокате 1958 года.

В том же году Пуговкин сыграл еще одну из самых своих известных киноролей - в фильме режиссера Николая Досталя "Дело пестрых" он превратился в матерого вора-рецидивиста Софрона Ложкина. В прокате 1958 года картина заняла 4-е место, собрав 33,73 млн. зрителей.

Вот что писала критик И. Шилова об этой роли Пуговкина: "Софрон Ложкин - уголовник со стажем, темный, страшный. Движения у него уверенные и целесообразные. Настигла Софрона милиция, перекрыла все выходы из дома. Он сдается сразу, поняв безысходность, но не смиряется: сидит на диване, подобрав босую ногу, не поворачивая головы, только точечки-глазки внимательно, но незаметно наблюдают за обыском.

Найдена улика - перчатка. Остервенело натягивает ее Софрон на руку, не понимая, что это почти признание. Впрочем, все равно ничего не боюсь, ничего не скажу. Посадите - сбегу. И сбежал. Обросший, в ватнике, подчеркивающем кряжистость фигуры, идет он по перрону вокзала. В лице ни тени торжества или радости - такова жизнь: тюрьма, побеги, кратковременная свобода и опять тюрьма. Тупое, жуткое существование, и полная неспособность понять, что есть и другая жизнь. Не человек Софрон Ложкин - зверь. Не роль - приговор...