Николай Крыщук - В стране Радия Погодина

Крыщук Николай

В стране Радия Погодина

Николай КРЫЩУК

В СТРАНЕ РАДИЯ ПОГОДИНА

Статья

В первые мы слышим это от наших школьных учителей: "Страна Паустовского", "Мир Гайдара", "Страна поэзия". Какой человек придумал однажды эти пространственно-географические метафоры, теперь уже, наверное, никто не вспомнит. Ясно только, что тогда они были неожиданными и поражали воображение, а сейчас довольно-таки прискучили и чаще всего никаких новых мыслей в себе не несут. А жаль. В общем-то, хорошие, емкие образы, и приложимы они только к очень хорошим писателям и к очень хорошим книгам. Вот к этой, например, которую вы только что прочитали.

Увлекательное дело придумывать новые слова и сравнения, но уверяю вас, что не менее интересно возвращать жизнь старым, отполированным волнами десятилетий. Только для этого надо уметь взглянуть на них как бы заново, распознать их первый взрывной смысл и новизну. Проза Радия Петровича Погодина дает для этого замечательную возможность.

Представим реально, что мы только что побывали в стране, в стране Радия Погодина, в этом его удивительном и непростом мире. Границы этой страны открыты для всех. Она доступна тем, у кого глаза все примечающие, ум острый и неугомонный, кто, когда ему больно, поет песни, кто не считает тяжелой ношей чувство справедливости и у кого щеки не разучились загораться от стыда. Особое предпочтение людям веселым - не от беззаботности или бездумья веселым, а от чистой совести.

Побывавшие хоть раз в этой стране, не только захотят сами в нее вернуться, но и непременно будут советовать своим знакомым и друзьям: побывайте, не пожалеете. Где посмеетесь, а где и задумаетесь от увиденного. Работа найдется всякая - то ли печку сложить, то ли помочь непослушных овец в дом загнать, то ли друга выручить из беды. А друзей вы здесь непременно найдете. Значит, будет с кем и помечтать, и в футбол сыграть, и удивиться хором.

Если ты взялся кого-нибудь агитировать, надо суметь рассказать так, чтобы тебе поверили. А заодно и самому довести до ума неустоявшиеся мысли и впечатления. Давайте займемся этим вместе.

С чего только начать... А с географии и начнем.

Прежде всего это, разумеется, древняя Новгородская земля - родина писателя. Этим и объясняется, почему он поселил там многих своих героев. Хотя всю свою сознательную жизнь Радий Погодин прожил в Ленинграде, к Новгородчине у него отношение особое. Она, как переводные картинки, то и дело проявляется из младенческих, еще матовых воспоминаний и расцветает красками и подробностями, увиденная одновременно глазами и многоопытного художника и глазами не обученного раздумьям ребенка: "Берег шел круто вверх, глинистый, пустой, только осот торчал кое-где клочьями да внизу, у воды, росла осока. Осот и осока, наверное, пара: она у воды осталась, а он, осот, лезет всюду, на самую голую местность, и даже осенью, когда все поляжет, он торчит, взъерошенный и неистребимый. На самом верху, под монастырской стеной, наросла незатейливая древесная мелочь - ольха, рябина, крушина.

Сережка смотрел на течение реки. Кони шли рядами. По противоположному берегу, отражаясь в воде. По ржаному полю над глинистой кручей. Жеребята соединяли эти ряды, смешивали. Куда они шли? Наверное, к морю. К тому морю густого синего цвета с берегами из красной охры".

Во все времена все мальчишки, сидящие на берегах рек, мечтают о море, в которое эти реки впадают. Наверное, море лучше всего выражает огромность и незаселенность нашей детской мечты. Но для писателя мечта и есть уже самая настоящая реальность. Поэтому многие герои Погодина не только мечтают о море, но и живут на берегу моря. И сроднились с ним глазами и сердцем точно так же, как Сережка из повести "Красные лошади" сроднился с крутыми глинистыми берегами, поросшими осотом.

"Дубравка сидела на камне, обхватив мокрые колени руками. Смотрела в море.

Море напоминало громадную синюю чашу. Горизонт далеко-далеко; видны самые дальние корабли. Они словно поднимаются над водой и медленно тают в прозрачном воздухе.

А иногда море становится выпуклым, похожим на гряду черных холмов. Оно закрывает половину неба. Чайки тогда вроде брызг. Чайки подлетают к самому солнцу и пропадают, словно испаряются, коснувшись его.

Дубравка пела песню. Она пела ее то во весь голос, то тихо-тихо, едва слышно. Песня была без слов. Про птичьи следы на сыром песке, которые смыло волной. Про букашку, что сидит в водяном пузыре, оцепенев от ничтожного страха. О запахе, прилетающем с гор после дождя".

Не будем забывать, что мы сейчас совершаем мысленное путешествие по стране. И разве мы с Дубравкой не побывали на море, не посидели на камне над его громадной синей чашей, следя за тающими на горизонте кораблями и чайками, которые похожи на морские брызги? Ощущение личного присутствия, когда написанное словно бы отделяется от бумаги, превращается в объемное изображение и мы можем не только любоваться картиной, но и как бы войти в нее, стать действующей частью ее пейзажа, - такое чудо способен совершить только истинный художник. Поэтому-то я и предложил вам к метафорическому слову "страна" отнестись как к реальности. Давайте ездить и ходить пешком, давайте удивляться и радоваться. Просторы в этой стране огромные, как в самой России.

Но назвать только Ленинград, Черное море и Новгородскую землю значит сильно сузить просторы страны Погодина. Потому что есть в этой стране еще одна - Весенняя земля, и забывать о ней ни в коем случае нельзя. Попасть в нее хочет всякий, но не всякий может. Герой "Книжки про Гришку" спрашивает художника-живописца Мартиросяна:

" - Вы знаете, где Весенняя земля?

- Знаю, - ответил художник.

- Почему же вы другим не говорите, как туда попасть?

- По той дороге, по которой я шел, уже никто туда попасть не сможет. Туда каждый свою дорогу ищет".

Память и мечта об этой земле нужны всякому человеку. Недаром, когда Гришка размечтался о ней: "Найти бы", художник Мартиросян воскликнул радостно: "Вот так. Хорошо. Теперь ты сам на себя похож. В самый раз писать красками".

Что же такое Весенняя земля? Это и изначальная родина человека, и в то же время земля будущего, земля послезавтрашнего дня. "Вдруг земля расступилась, образовав котловину. Над котловиной, как ручка у лукошка, полного ягод, стояла радуга. Словно выкрошились из нее осколки и упали, покрыв котловину бисером. Это была роса.

...Гришка шел по котловине, и возникало в его душе ощущение цвета и звука, света и тени, сливаясь в простое слово - Родная Земля. И как бы заново нарождались в Гришкиной голове слова, такие, как "радость", "щедрость", "великодушие". А такие слова, как "слава", "триумф", "непреклонность", перед которыми Гришка раньше робел, как бы растушевывались, теряли четкие очертания".

Сегодня Гришка еще только предчувствует свою Весеннюю землю, только делает первый шаг навстречу к ней. Но он, несомненно, из тех, кто однажды ее найдет, потому что умеет увидеть красоту окружающего и удивиться ей.

Когда вы приезжаете в новые места, очень важно, чем люди встречают вас. Не упустить этот первый момент - значит верно понять и все остальное в новом для вас мире. Одни встречают улыбками и цветами, другие спешат с порога задать трудный вопрос и пытливо заглядывают в глаза, третьи ведут за стол, четвертые торопятся развлечь смешными историями. Чем же Радий Погодин встречает нас в каждом своем новом сюжете, в чем заключается его хозяйская повадка? Давайте проверим.

"Неподалеку от Кешкиного дома протекала речка. Пахло от нее пенькой, водорослями, смолой, рыбой. И это был удивительный запах - лучше, чем аромат конфет и пирожных, - речка дышала морем". Так начинается "Просто история" из книги "Кирпичные острова". А вот начало другого рассказа "Тишина": "Дом стоял на отшибе, у самого леса. Домишко маленький, без крыльца. Стены срублены из толстых, черных от времени бревен. Из пазов торчал голубоватый мох. В домике одна комната. Если загородить ее мебелью, она покажется не больше спичечного коробка. А сейчас хорошо - комната пустая. Только в углу лежат друг на друге два жарко-красных матраца".

Для верности возьмем и еще один - третий пример. Начало повести "Красные лошади": "Лошади проходили сквозь стены домов и заводов, сквозь автомобили и сквозь людей. Головы жеребцов, поднявшихся на дыбы, заслоняли путь самолетам, хрупким, как детские стрелы. Лошадиное дыхание всасывало облака - и лошади становились уходящими облаками. Лошади шли по трамвайным рельсам, лошадиный навоз золотисто дымился на синем асфальте. Лошади шли по земле, и живая природа прорастала сквозь них".

Попробуем теперь сообразить, что же общего в этих трех очень, конечно, разных зачинах. А общее, мне кажется, в том, что всякий раз нас встречает художник, влюбленный в жизнь: в ее запахи, краски, случайные предметы, в ее обжитые и необжитые пространства. С первого же знакомства он предлагает нам одно условие, договор: жизнь прекрасна. Не вообще жизнь, а самая что ни есть конкретная, не где-то, а здесь, не когда-то в далеком прошлом или неразличимом будущем, а сейчас. Ее не надо выдумывать, она уже есть. Ее надо только понять и почувствовать, вдохнуть носом, потрогать руками, удивиться глазами. Тогда вы увидите, что мох бывает голубоватым, а асфальт синим, и даже будничные матрацы вызовут в вас радость, ведь они жарко-красные. Тогда вы поймете, что природа живая, а речка пахнет морем. Брюзга и упорный мечтатель, до слепоты глядящие сквозь вещи в неизвестное им будущее и не замечающие красоты, разбросанной под ногами, в этом мире не приживутся. Как почувствуют они, например, вот это: "Пахнут розы. Пахнет прибой. Пахнут горы. Наверно, и небо имеет свой запах". Последняя догадка вызовет у них, скорее всего, возмущение или насмешку. А Погодин такой писатель, что у него целый рассказ смог родиться из воспоминания о запахе ружейного масла ("Зеленый попугай"). Он не торопится завлечь читателя лихим сюжетом, пока не договорится о главном. Но уж те, с кем он об этом договорится, получат сполна и захватывающие рассказы, и веселые истории, и головокружительные сказки. Потому что писатель этот до жизни жаден и к людям щедр. Противоречия в этом нет. Напротив, только так оно и бывает. Одна из любимых его героинь, Дубравка, признается: "А вы знаете, иногда я чувствую: подкатывает ко мне что-то вот сюда. Даже дышать мешает, и я всех так люблю. Готова обнять каждого, поцеловать, даже больно сделать. Тогда мне кажется, что я бы весь земной шар подняла и понесла бы его поближе к солнцу, чтобы люди согрелись и стали красивыми. Мне даже страшно делается..." Такое не только Дубравка испытывала, но и ее создатель, конечно, тоже.