Федор Раззаков - Проституция и наркомания

Раззаков Федор

Проституция и наркомания

Федор Раззаков

Проституция и наркомания

"Белый танец". На игле. Захват самолета в Уфе.

Между тем новый министр внутренних дел был полон уверенности и оптимизма. Он, в частности, сказал: "По стране преступность снизилась в 1986 году по сравнению с 1985 годом на 4,5%. Количество убийств уменьшилось на 21,7%, тяжких телесных повреждений - на 24%, разбойных нападений и грабежей - на 25%.

Действительно, криминальный мир 1986 года был куда спокойнее и "добропорядочнее", чем сегодняшний. Однако следует отметить и тот факт, что именно тогда закладывались основы тех явлений, с которыми правоохранительным органам страны придется столкнуться в недалеком будущем. Например, в 1986 году в ИТУ РСФСР из различных республик было направлено около 700 воров в законе. И это вскоре заметно осложнило оперативную обстановку в России. Уже тогда в той же Москве вовсю действовали преступные группировки, поделившие столицу на сферы влияния. Уже тогда окрепшие за несколько лет пребывания в городе представители Азербайджана имели солидный вес и репутацию в криминальном мире столицы. К примеру, группировка некоего Фантомаса контролировала спекулянтов импортными товарами, часть магазинов "Березка", пункт обмена валюты у Курского вокзала, а также рынки: Центральный, Ленинградский и Черемушкинский. Эта банда имела надежные связи с Турцией, Пакистаном и Ираком, откуда к ней поступали валюта и наркотики. Она насчитывала в своих рядах около 150 человек и в основном базировалась в ресторанах "Узбекистан" и "Арагви". В конце 1986 года московские сыщики арестовали одного из членов банды и убедили дать показания в суде. Однако во время процесса этот человек испугался мести со стороны своих коллег по группировке и от всех показаний, данных им ранее, отказался.

Помимо торговли фруктами и овощами, клан азербайджанцев прочно захватил в свои руки и цветочный бизнес в столице. Случилось это в том же 1986 году, когда азербайджанцы победили кооператоров с Украины и из Прибалтики. Тогда в Москве появился кооператив "Наш сад", через который и шла основная торговля цветами в городе. Этот бизнес считается одним из самых безопасных и прибыльных. Миллион рублей, вложенный в цветы, через неделю давал изворотливым бизнесменам доход в три миллиона. По этим цифрам можно судить о годовых доходах цветочных королей.

Тогдашняя советская пресса, делавшая первые шаги на ниве гласности, про все эти "кавказские тайны", естественно, молчала, зарабатывая себе авторитет на разоблачении "ночных бабочек-путан", наркоманов и "люберов". В авангарде этого движения шел "Московский комсомолец", на страницах которого впервые перед советским читателем представали обитатели "дна" проститутки, карточные шулера ("каталы"), фарцовщики со Смоленского треугольника. Одной из самых громких в 1986 году стала статья в "Московском комсомольце" Евгения Додолева под названием "Белый танец" - о валютных проститутках, промышлявших на "уголке" (угол гостиницы "Националь") и в "Контике" (гостиница "Международная" при ЦМТ). После этой статьи страна впервые узнала о новых своих "героях" и с удивлением прочитала об их баснословных заработках. Приведу отрывок из нее: "По словам подружек, за пять лет Блоха шагнула за 100-тысячный рубеж: все у нее есть - квартира, машины, мебель роскошная, любовник, ребенок, да и муж, наконец, хоть и работает в комиссионке, а как дите, требует ухода и забот... А вот у С. А. Барабаш (которая зарабатывала свои 100 долларов за 10 минут) при обыске изъято только облигаций трехпроцентного займа на сумму 250 тысяч рублей! Каково?"

Напомню, в те достопамятные времена средняя зарплата по стране исчислялась всего двумя сотнями рублей, поэтому было от чего поразиться простой советской учительнице или врачу, читая подобные строки. Пройдет совсем немного времени, и огромная армия молодых и здоровых девчат вольется в ряды проституток, чтобы ударным трудом достичь "высот" той же Блохи или С. А. Барабаш. И это несмотря на то, что практически все публикации подобного рода содержали не призыв идти в проститутки, а, напротив, предупреждение: "Берегите, девушки, честь смолоду!" Как, например, в статье, напечатанной тогда в "Крокодиле": "У современной проститутки - в отличие от дореволюционной - в самом деле нет социальных корней. Но живучий порок обходится и без них: ему хватает нравственных корней - таких, как распущенность, бездуховность, алчность. Алчность - вот основная движущая сила сегодняшних проституток. Алчность, а отнюдь не нужда..."

Валютные проститутки в Москве открыто появились после фестиваля молодежи и студентов в 1957 году. К началу 60-х годов в столице были известны только три путаны, которых в лицо знали все милиционеры на улице Горького и дружинники. К началу 70-х годов их насчитывалось уже несколько десятков.

В середине 80-х годов в Москве на поприще сводничества "блистала" бандерша по имени Нина. В свое время, в конце 70-х, она сама занималась проституцией, но попалась на мелкой краже и была отправлена в колонию. В 1981 году освободилась и, вернувшись в столицу, решила с древней профессией завязать и заняться сводничеством. Благо девушек, испытывавших материальные трудности, было предостаточно, и они соглашались "подработать" под опекой заботливой Нины. Вскоре у расторопной бандерши сколотилась внушительная команда девушек различных возрастов. Установилась и такса: минимум - 100, максимум - 150 рублей за ночь. То есть почти месячный оклад инженера на каком-нибудь заводе или в НИИ. Таким образом, размер выручки самой Нины за вечер достигал иногда 500 рублей.

Фирма росла и крепла. На нее работали таксисты, развозившие клиентов "по девочкам", существовал телефон, по которому можно было сделать заказ. Чтобы уладить всевозможные конфликты с милицией, Нина оформила документы на удочерение девочки, от которой отказалась одна из ее подопечных. Придраться к матери-одиночке гораздо труднее. И все-таки в 1986 году к ней придрались. После того как проблема проституции была поднята на страницах газет, от милиции потребовали решительных мер. И первым, кто ощутил на себе эти меры, оказалась бандерша Нина и ее фирма. Сводницу осудили на длительный срок лишения свободы, девочек разогнали. По законам того времени милиция могла лишь предупредить проститутку, взять с нее объяснительную записку или направить на принудительное лечение от венерической болезни. Поэтому многие из "фирмы Нины", отсидевшись дома, затем вновь вернулись на панель.

В том же 1986 году советская печать впервые громогласно заявила о наличии у нас наркомании. Количество вышедших в свет статей на эту тему было не меньшим, чем публикаций о проституции. Вполне возможно, вызвано это было тем, что за два последних года (1985 - 1986 гг.) по стране насчитывались самые большие приросты среди наркоманов, и особенно токсикоманов (сказывалась борьба с пьянством). За это время число находящихся на наркологическом учете стало больше на 10 с лишним тысяч увеличение такое же, как за 14 лет (с 1972 по 1986 год). Количество токсикоманов росло особенно быстро и за те же два года почти удвоилось. На 1 января 1987 года армия наркоманов достигла 48 тысяч, среди них - 43 тысячи наркоманов и 5 тысяч токсикоманов.

В 1955 году общая численность находившихся на наркологическом учете с одним из двух диагнозов - "хроническая наркомания" и "хроническая токсикомания" - составляла в СССР 1854 человека в расчете на 100 тысяч жителей охваченных учетом республик. В РСФСР учтенных больных было 0,9% на 100 тысяч жителей, в Туркмении (самый высокий уровень) - 7,4, в Литве 0,1% (самый низкий).

С 60-х годов количество наркоманов в стране стало уверенно расти. Спрос на наркотики рождал наркотическую мафию, прибыли которой и тогда исчислялись баснословными суммами. Банда знаменитого Монгола (Геннадия Корькова), действовавшая в Москве в 60-е годы, занималась обложением данью торговцев наркотиками.

В 70-х годах, когда советская молодежная субкультура тесно соприкоснулась с западной, количество наркоманов стало уверенно расти. 5 сентября 1986 года "Вечерняя Москва" опубликовала исповедь девушки, пристрастившейся к наркотикам именно в те годы:

"Жила я в центре, на улице Герцена, училась в английской спецшколе. Дед работал в МВД, отец и мать - инженеры. Как водится, вполне благополучная семья. Потом мы переехали в другой район. Я же продолжала ездить в центр к прежним друзьям.

Тогда, в начале семидесятых, в Москве появились хиппи, хипари, как их тогда называли. Попала к ним и я. По вечерам мы шатались по "плешке" - это возле фонтана Большого театра, в "квадрате" и "трубе" - так называли площадь у памятника Юрию Долгорукому и подземный переход возле "Националя". Летом мотались по стране - Средняя Азия, Кавказ, Крым.

Из спецшколы я перевелась в вечернюю. Училась кое-как, другие интересы владели мною. Начала пить, правда, умеренно, курить... И вот однажды... Парень намного старше меня предложил: "Хочешь уколоться?!" Я согласилась, не очень хорошо осознавая, что это такое. В 15 лет, поймите, все любопытно. В проходном подъезде одного из домов на Пушкинской улице он вколол мне в вену три кубика морфия. "Приход был?" - спросил спустя некоторое время. "Прихода", то есть ожидаемой эйфории, я тогда даже и не почувствовала. "Ты что, пила?" - "Да". - "Потому и не взяло", - пояснил парень.